– Мы? – переспросила я. – Не помню, чтобы я посвящала тебя в свои трудности. Ты что, подслушивала?
Джоан уставилась на меня:
– Конечно, подслушивала. Я ведь сижу с вами за одним столом. К тому же, какая разница? Я помогу тебе. Давай не будем придавать значение мелочам, а займёмся делом.
– А это разумное предложение, – заметил Генри.
Я сдула с лица волосы.
– Хорошо. Что там за петиция?
– Думаю, надо написать текст, собрать подписи и показать мистеру Рю, твоему отцу и мэру Питтеру, скольким людям на самом деле небезразлична судьба филармонии. – Джоан вырвала из блокнота несколько страниц и сунула их мне. – Вот смотри, тут образцы.
– Петиция о том, чтобы все школьные автобусы оснастили ремнями безопасности? – прочитала я. – Ты серьёзно?
– С этим пока ничего не получилось, но я не сдаюсь. – Джоан забрала бумаги. – Итак, мы соберём подписи, потом нарисуем листовки. Этим можешь заняться ты, Оливия. – Она застенчиво улыбнулась. – Поскольку ты отличный художник.
Генри пнул меня под столом:
– Видишь? Что я тебе говорил?
– Ой. – Я пнула его в ответ. – Дурак.
– Расклеим их по всему городу, – продолжала Джоан. – На всех столбах, на каждом здании, в библиотеках. Единственная проблема: надо включить туда не только призыв сохранить концертный зал – люди должны понимать, какая польза будет от этого лично для них.
– Необходима приманка, которая заставит их покупать билеты. – Генри явно увлёкся этой идеей и бережно перебирал образцы петиций, словно это были листы сусального золота. – Это очень важно. Нам нужны деньги, прибыль.
Пока они продолжали разговор, я начала делать наброски для листовок – это помогало мне думать. Я вполуха слушала друзей, и мысли мои блуждали вместе с карандашом. Через несколько минут я увидела, что нарисовала призраков. Четверых, даже Фредерика.
Идея!
Мне пришлось встать, пройтись немного вокруг и снова сесть. Озарение, которое меня посетило, не позволяло спокойно сидеть на месте.
Генри и Джоан вопросительно уставились на меня:
– Что такое, Оливия?
– Я знаю, что ещё можно включить в листовки, – медленно проговорила я. – Я имею в виду, кроме призыва спасти филармонию. Это привлечёт внимание людей, и они станут заполнять зал. Расскажем им о привидениях.
Глава 34
Некоторое время Генри и Джоан молчали. Потом лицо Джоан озарилось улыбкой.
– Превосходно, – прошептала она.
Я не привыкла к тому, что люди называют мои идеи превосходными.
– Правда?
– Да. Да! Это мудрый расчёт: все любят истории с привидениями, особенно страшные…
– А концертный зал – жутковатое место, – добавила я. – Там всё такое старое и ветхое. Великолепный антураж. Давайте распустим по городу слухи. Твой отец может с этим помочь, Джоан, – ему жители поверят. Нам даже врать не придётся, потому что это чистая правда: там действительно обитают призраки. Народ хоть и подумает, что это выдумки, но всё равно захочет увидеть своими глазами.
Генри наклонился вперёд.
– Попросим призраков показываться время от времени, чтобы ещё больше заинтриговать людей…
Джоан подхватила эстафету:
– Все будут рассказывать друзьям о впечатлениях, и тогда публика повалит в зал толпами…
– …и в скором времени у нас опять будет большая аудитория, – закончила я.
Джоан вскочила со своего места и стала танцевать.
– Оливия, – сказал Генри, – ты просто гений.
И он схватил меня и закружил, но я не смогла обрадоваться. В глубине души меня терзала ужасная мысль.
– Ребята, подождите.
Генри со смущённым видом поставил меня на пол. Я покачала головой:
– Не уверена, имеем ли мы на это право. Разве не получится, что мы используем призраков, заставляем на нас работать? А если они не захотят?
У Генри поникли плечи.
– Ой.
– Ну конечно, захотят, Оливия, – терпеливо произнесла Джоан. – Ты постоянно им помогаешь. Теперь их очередь помочь тебе. Кажется, что вы созданы помогать друг другу. – Глаза у неё засияли, и она наклонилась вперёд. – Это называется…
– …судьба? – Я улыбнулась. Джоан была права. Мы созданы, чтобы помогать друг другу. Меня охватил приятный трепет. – Это называется судьба.
Глава 35Февраль
Листовка, которую я составила, гласила:
Вниманию жителей города!
Помогите спасти привидений Эмерсон-холла.
Городской филармонии требуется ваша помощь!
Филармония – одно из самых старых и наиболее уважаемых учреждений нашего города.
И она переживает тяжёлые времена.
К 1 марта нужно собрать 5000 подписей. Необходимо повысить посещаемость концертов на 1000 %. Иначе…
Эмерсон-холл будет снесён.
Концертный зал нуждается в неотложном ремонте, но работы стоят денег. Мы знаем, что в настоящее время всем тяжело из-за Экономики – но что более достойно спасения, чем культура нашего города и привидения из его прошлого, которые обитают в филармонии?
Если вы хотите спасти концертный зал и его привидений, пожалуйста, поставьте подпись внизу. И добро пожаловать на концерты Городской филармонии в феврале, чтобы встретиться с призраками Эмерсон-холла!
Листовка была в рамке из нот и дымчатых фигур, похожих на типичных призраков Хэллоуина. Текст я написала размашистым шрифтом.
Когда я показала Генри окончательный вариант, он присвистнул:
– Оливия, какая красота!
– Ты так считаешь? – Слово «красота» Генри произнёс с таким милым выражением, что я невольно заулыбалась.
– Да, безусловно. Что скажешь, Джоан?
Джоан была в восторге:
– Чудесно, Оливия. Выглядит впечатляюще, и всё, что сказано о привидениях, интригует. Жители не смогут сопротивляться соблазну.
Но оказалось, смогли.
Мы собрались в следующую субботу, с самого раннего утра, то есть с семи часов. Рюкзаки были нагружены доверху листовками, фотографиями филармонии и музыкантов, старыми записями, которые я нашла за сценой, – теми, что когда-то не удалось продать.
В сопровождении привидений, витающих за спиной, мы вышли на Арлингтон-авеню в плащах и тёплой обуви, потому что на улице, конечно, шёл дождь. Закон подлости. Я недовольно смотрела под ноги, хлюпая по лужам и пиная комки мокрых листьев. Плащ мне пришлось позаимствовать у Джоан. Он был таким красивым, стильным и элегантным – да, именно элегантным, – что я чувствовала себя в нём очень неуютно.
– Есть ли предел, дальше которого вы не можете удаляться от своего жилища? – спросил Генри призраков.
Те пожали плечами. Капли дождя шуршали сквозь них.
– Об этом я не подумала, – сказала я. Не испарятся ли они навсегда, если отойдут далеко от концертного зала? Не станут ли таять или испытывать боль? И способны ли вообще привидения ощущать боль?
– Может, им лучше остаться в зале? – предположила Джоан.
– Нет, – капризно произнесла Тилли. – Там нечего делать! Нам очень скучно.
Джакс тесно прижался ко мне.
– Не волнуйся, Оливия. Мы можем улетать довольно далеко. Когда нам станет невмоготу, мы тебя предупредим.
Я удивлённо взглянула на него:
– Невмоготу?
– Ну да. Наши якоря нас не отпускают.
– Это меня не утешает.
– Да перестань, Оливия, – фыркнула Тилли. – Вспомни, сколько ты рисковала ради нас. Позволь теперь нам рискнуть ради тебя.
– Ладно. – Я рывком застегнула молнию на плаще. – Но сообщите мне сразу же, как только начнёте ощущать слабость. Понятно?
Оба призрака взяли под козырёк. Я невольно улыбнулась.
Мы направились к парку на краю города и несколько часов, по выражению Джоан, «бомбили тротуар» – это когда ты ходишь по городу и ко всем пристаёшь со своим делом. Занятие было утомительное.
– Извините, сэр! – Джоан подбежала к велосипедисту в обтягивающем комбинезоне и спортивных очках. Генри семенил за ней, держа зонтик над её планшетом. – Можно вас отвлечь на минуту?
Человек с удивлением огляделся:
– Чего тебе?
– Здравствуйте, доброе утро. – Джоан кинулась вперёд, лихорадочно тряся его руку. – Меня зовут Джоан Доусон, а это мои товарищи, Оливия Стеллателла и Генри Пейдж. Мы учимся в средней школе Киллоу и хотим поговорить об Эмерсон-холле.
– Мне вообще-то надо…
– Нам нужна только ваша подпись, сэр.
– Вот здесь, под петицией, – добавила я, пытаясь улыбаться так же широко, как Джоан. По ощущениям, у меня получился скорее оскал.
– Здесь говорится, что вы не хотите, чтобы городские власти сносили Эмерсон-холл, – объяснил Генри.
Мужчина, поправляя очки, заглянул в петицию:
– Это та жалкая старая развалина на углу Уичито-стрит и Арлингтон-авеню?
Раньше я бы с ним согласилась, но теперь чуть было не бросилась на наглеца с кулаками. Генри пришлось держать меня.
Тилли тихо проворчала:
– Я знаю, что не должна нападать на живых, но можно сделать исключение?
– Нет, Тилли, – прошептал Генри.
– При всём уважении, – заметила Джоан, вскинув подбородок, – не очень вежливо говорить так о культурном наследии нашего…
– Слушайте, детки, извините, но у меня расписание. – И с этими словами велосипедист укатил в дождь.
– Мне показалось, он даже не прочитал петицию, – сказал Генри.
– Конечно, нет, он считает концертный зал жалкой развалиной. – Я пнула ещё один комок листьев, и он прилип к моему ботинку, как огромная чёрная клякса, похожая на осьминога. Я мысленно взяла себе на заметку позже нарисовать осьминога. – Наверняка многие так считают. Может, мы напрасно тратим время? Да ещё этот дождь.
– Ах, Оливия, не будь такой ворчуньей, – пожурила меня Джоан. – Куда подевалось твоё знаменитое присутствие духа? Вперёд, друзья!
Но к половине одиннадцатого даже Джоан растеряла свой оптимизм. Мы промокли, замёрзли, одежда отяжелела от воды. За это время мы обратились к шестидесяти семи прохожим (Генри вёл счёт), но только шестеро согласились подписать петицию.