– Её можно понять, – сказала я. – Мы практически свели её начальника с ума.
– А если его книга о привидениях станет бестселлером? – предположила Джоан. – Пусть посвятит её нам.
– Ребята!
– Что, Тилли?
Тилли указывала туда, где стоял Джакс.
– Я вижу… – Она похлопала себя по щекам, отчего нос съехал на сторону. – Давай, Тилли, соберись. Это Джакс?
– Тилли, – прошептал Джакс. – Я тебя смутно вижу. Это правда ты? А почему я её не слышу?
– Что ты видишь? – спросила я.
– Серое пятно, словно прореху в пространстве. Я знаю: там стоит Тилли.
– Что он говорит? – пронзительно крикнула девочка-призрак.
– Что видит серое пятно на том месте, где ты стоишь, – объяснил Генри. – Но он тебя не слышит.
– Тогда нам надо поторопиться. – Тилли бросилась ко мне и схватила меня за плечи. – Принеси два ножа. Только поскорее, иначе я не выдержу!
Я ничего не поняла.
– Два ножа?
Тилли, рыдая, начала стучать кулаком мне в грудь:
– Ножи, ножи, скорее!
Генри сунул руки в карманы и внезапно показался очень усталым.
– Чтобы срезать кору, – объяснил он.
– И сделать якоря, – шмыгнула носом Тилли.
– Для наших браслетов, Оливия, – улыбаясь мне, сказал Джакс.
Джоан ахнула.
Я уставилась на Джакса:
– Уже? Прямо сейчас?
– Думаю, что теперь, когда дерево посажено, нужно сделать якоря, чтобы ребята смогли увидеть друг друга, – заключил Генри. – Ну, хотя бы в образе призраков. Нельзя заставлять их ждать дольше, для них это мучение.
– Мучение! – закричала Тилли.
– Ладно, – ответила я. Все мои чувства онемели, словно я наблюдала за собой со стороны. Опять то же самое: я должна попрощаться с друзьями, так же как с Фредериком, но на этот раз расставание было ещё тяжелее – с Тилли и Джаксом мы столько пережили вместе. Я часто заморгала и крепко сжала кулаки. – Хорошо. Я принесу ножи.
На кухне я нашла два тупых ножа и снова побежала в сквер. Как только я появилась, Тилли и Джакс бросились ко мне и схватили их. На удивление, ножи не проскользнули сквозь их пальцы.
«Даже не поблагодарите меня, ребята? Даже не скажете „увидимся“?» – пришло мне в голову.
Но у них на уме была только их мечта. Например, как они начнут срезать кору и сразу же станут ярче, обретут плотность, увидят и услышат друг друга.
– Тилли! Ты здесь? – Джакс прищурился.
– Здесь! Здесь! – крикнула Тилли.
Джоан вздохнула:
– Ах, бедняжки, – и направилась к призракам, но Генри остановил её:
– Это личное. Позволь им разобраться самим.
Я просто стояла поодаль, не в силах думать ни о чём, кроме того, что они покидают меня. Я чувствовала на себе взгляд мистера Уортингтона, но не обращала на него внимания – до него ли мне было?
Игорь потёрся о мои ноги. «Смотри хорошенько. Скоро они исчезнут. Ты же не хочешь пропустить этот миг».
И я заставила себя смотреть во все глаза. Джоан прошептала:
– Оливия, всё будет хорошо. Не плачь.
А я даже не смогла попросить её помолчать.
– Тилли, – с трудом произнесла я, – Джакс.
Но они, не слушая меня, сплетали полоски коры. Теперь они уже выглядели похожими на людей, почти такими, как мы видели их в воспоминаниях. Когда они бросились друг к другу и стали завязывать браслеты вокруг запястий, то можно было поверить, что это настоящие дети.
– Я вижу тебя! – рассмеялась Тилли сквозь слёзы. Она бросилась обнимать Джакса, и они стукнулись головами. – А ты меня видишь?
– Ясно как день, – улыбнулся Джакс. Он потянул Тилли за косички и, обняв её, за плечом подруги увидел меня и произнёс: – Прощай.
Сверкнули две тихие молнии – и дети-призраки исчезли.
Два грубых браслета из берёзовой коры упали на траву.
Мистер Уортингтон подплыл к дереву и грустно обернулся вокруг ствола.
– Пока, – хриплым голосом проговорил он. – Пока-пока.
Джоан прикрыла рот рукой.
– Мистер Уортингтон заговорил?
Но мы с Генри не могли ответить ей. Чувства переполняли нас, в груди что-то невыносимо давило. Мы молча слушали шуршание листьев, и, после того как мистер Доусон увёз Джоан в блестящей чёрной машине, Генри протянул мне один браслет.
– Думаю, мы должны взять их себе.
Я схватила браслет и зажала его в ладони:
– Я не хочу его носить.
– Предпочитаешь, чтобы они валялись здесь и гнили?
– Не знаю, Генри. – Я пнула кусок земли, но легче от этого не стало.
– Уверен, они бы обрадовались, что мы их сохранили.
Конечно, он был прав. Особенно Тилли понравилось бы, что мы с Генри обменялись браслетами.
Я преувеличенно вздохнула:
– Ладно.
Генри завязал браслет на моём запястье поверх перчатки, а я завязала другой на его руке. Над головой у нас шелестела листва дерева.
– Ну вот. – Я отвернулась и снова пнула землю. – Доволен теперь?
– Вообще-то да. А ты…
Не дав ему договорить, я обняла его. Что сказать, я не знала, и этого жеста было достаточно.
– Ой. Какой у тебя острый локоть.
– Извини. – Его одежда пахла спортзалом, мульчой и веснушками. Запах был ужасающий. Но я не хотела отпускать его. – Генри?
– Да?
Я отстранилась и ущипнула друга за руку.
– Не снимай его, ладно?
– О, чёрт. Конечно, я и не собираюсь. – Он покрутил запястьем. – До конца жизни?
– Ну, хотя бы до восьмого класса. Хорошо?
Генри широко улыбнулся:
– Хорошо.
Мы стукнулись браслетами.
– Стук, – счастливо проговорил мистер Уортингтон. – Стук.
В тот вечер, прежде чем лечь спать, я достала своё расписание, всё покрытое причудливыми каракулями, сделанными углём.
Троих отпустили, остался один.
Мой обратный отсчёт был почти закончен. А через полторы недели наступит март.
К этому времени мы узнаем судьбу концертного зала.
Нет, его участь.
Это слово мне нравилось больше. Оно звучало мягче, словно его произносила мама, и было похоже на приглушённый свет звёзд.
Глава 39
В понедельник, после того как Тилли и Джакс ушли в другой мир, я вошла в «Счастливый уголок» и села рядом с миссис Барски, которая вытирала прилавок. На ней были новые жёлтые бусы. «Комната с привидениями» приносила хороший доход.
– Здравствуй, Оливия. Давно не заглядывала.
– Да. – Неожиданно оказалось, что я не могу смотреть ей в глаза. – Извините.
– Ничего. Ты была занята, я заметила.
– Да.
– Это здорово, Оливия. Ты можешь собой гордиться. Год, конечно, выдался тяжёлый, но то, что вы сделали…
– Скажите, я всю жизнь буду видеть призраков? – перебила я, неловко крутя в руках зонтик. – Не знаю, как я это выдержу, миссис Барски. Тилли и Джакс ушли, и теперь у меня остался только один друг-призрак. Неужели мне вечно предстоит встречаться с ними, помогать им, а потом прощаться?
Миссис Барски отложила тряпку и, опершись на локти, наклонилась ко мне.
– Оливия, посмотри на меня.
Я подняла на неё глаза, и миссис Барски вытерла слёзы с моих щёк.
– Я не знаю, будешь ли ты и дальше видеть призраков и станут ли они обращаться к тебе. Но ты всегда можешь сама принять решение, помогать им или нет. Тебе ничто не мешает попросить их уйти. Это твоя жизнь. – Она погладила меня по голове, и от этого у меня заныло в груди. – Твоя. И больше ничья. Ты сильная девочка, Оливия.
Я недоверчиво фыркнула.
– Я говорю серьёзно. Ты пережила такое, что не под силу даже многим взрослым. – Миссис Барски взяла меня за подбородок. – Прощаться действительно с каждым разом становится всё труднее. И это касается не только привидений.
Я пнула стенку прилавка.
– Лучше бы мне никогда не встречать их.
– Есть одна песня, которую тебе нужно послушать, Оливия. – Мистер Барски выплыл из кухни. – Её пела Эдит Пиаф, замечательная французская певица. Она называется «Non, je ne regrette rien». Послушай её, ma petite belle[22].
– Что это значит?
Миссис Барски покачала головой:
– «Нет, я ни о чём не жалею». Не жалей, что встретила их, Оливия, ни о чём не жалей. Наши встречи формируют нашу личность. Понимаешь, что я имею в виду?
– Думаю, да. – Я попыталась произнесли слово regrette так же, как мистер Барски, но картавое «r» застряло у меня в горле.
– Regrette, regrette, – поправил меня мистер Барски, убегая на кухню со стопкой грязной посуды.
Супруга игриво хлопнула его по заду.
– А как себя чувствует самый старший, тихоня в шляпе?
– Мистер Уортингтон? Он остался один – я имею в виду, из моих друзей.
– Думаю, ты быстро ему поможешь. – Миссис Барски кивнула через плечо на здание филармонии. – И я также уверена, что ты заметила это?
Мне даже не пришлось оборачиваться. Я знала, что в последние пару дней, с тех пор как Тилли и Джакс ушли, Эмерсон-холл кишел тенями, как потревоженный муравейник.
– Да, я знаю, что они там.
– Надвигается катастрофа, Оливия. Нужно действовать безотлагательно.
Я хлопнула зонтом о стол.
– Я не тяну, просто разрабатываю стратегию.
– Стукни ещё раз – боевой настрой тебе сейчас необходим. А теперь марш в филармонию! Иди, занимайся делом!
Вылетая из кафе и перебегая улицу, я чувствовала на себе невидимые глаза теней. Они смотрели на меня в ожидании.
Но чего они ждали?
В тот вечер мы с Генри и мистером Уортингтоном собрались в моей комнате. Сцена была слишком открытым местом, и находиться там нашему последнему призраку было опасно. Тени извивались по углам, как бесконечные чёрные дыры, шныряли по потолку, носились по балкам. Маэстро заперся у себя; в коридоре гремела Вторая симфония Малера. Редкий случай, когда я была этому рада, – по крайней мере, мы не слышали шебуршания теней.
– Как ты думаешь, они проделают в потолке ещё одну дыру? – шепнул мне Генри. – Впереди два концерта.
Я не ответила – не могла думать об этом. Плотно закрыв дверь, я спросила у нонни: