Она слышала и в Твин-Риверсе — их геологи рыщут по всей Канаде и вовсю уже размечают границы прилегающей территории.
— Одна жертва? — спросила она.
— Две. Биологи. Оба мертвы. Их обнаружил пилот, но не смог приземлиться — над Долиной Безголовых густой туман. Тела все еще там.
— Он уверен, что выживших нет?
— Она. Пилот — женщина. И, господи, никаких шансов на это нет. Я сам туда доехал на квадроцикле с одним из наших ребят. Что осталось от трупов, волки растаскивали. Мы их пристрелили. Тут настоящая бойня. Тела выпотрошены. Девчонке башку оторвало, пол-лица сожрали. Стопудово, все еще вчера случилось, а то и два дня назад. Бедолаги из-за тумана тут заночевали.
Желудок Таны опять свело. Она покосилась в сторону ванной, на лбу выступили капли пота.
— Вы оставили кого-то охранять тела, чтобы защитить их от дальнейших покушений хищников?
— При всем уважении, мэм, защищать тут уже нечего.
Вот дерьмо.
Всегда остается что защищать. Мозг Таны лихорадочно заработал. Ей понадобится следователь. Он будет ехать из Йеллоунайфа несколько часов, а если туман не спадет, еще дольше. Ей хотелось самой увидеть останки, провести расследование, написать рапорт.
— Там сработает GPS-навигация? — спросила она.
Ван Блик сообщил ей координаты. Тане удалось взять бумагу и ручку и записать данные, не ощутив новых рвотных позывов.
— Смотрите, — сказал Ван Блик, — вы можете завтра долететь до лагеря. Облачность высокая, мы подсветим взлетную полосу, но ни один пилот не возьмется доставить вас в Долину Безголовых. Туман густой, как гороховый суп.
Она посмотрела в окно. Кромешная тьма, какая бывает только в затерянных местах, расположенных бесконечно далеко от городского освещения.
— Так, а мотовездеход? Вы сказали, что доехали туда на квадроцикле?
— Да, можем вас довезти, но последние пару миль придется пешком. Обрывы крутые, тропы узкие, хрена с два вы проедете. Вот такой слой льда, и снег еще выпал. Я могу, конечно, организовать вам квадроцикл, даже заправлю, даже сам вас довезу. Только огнестрельное не забудьте — на кровь животные сбегутся. У нас в лагере без того куча проблем с этими сраными волками.
Может, потому, что вы сами их прикормили, подумала Тана и, дождавшись отбойного гудка, набрала номер Оскара Янкоски, пилота, у которого был контракт с полицией.
Нет ответа.
Она выругалась, сбросила звонок. Придется ехать к нему. Кроме Оскара, в Твин-Риверсе был всего один пилот, Кэмерон О’Халлоран по прозвищу Бабах, грубый и наглый ковбой, который, судя по всему, занимался контрабандой алкоголя и обвинялся в каких-то еще небольших правонарушениях. Хотя, может, и в больших — ходили слухи, будто он убил человека, вот ему и пришлось скрываться тут, на Севере. Даже в самом крайнем случае она бы к нему не отправилась.
Сердце бешено колотилось, когда она застегивала ремень и надевала бронежилет. Принесла пистолет из сейфа в спальне, проверила обойму, пристегнула. Никогда больше в жизни она не рискнула бы оставить оружие просто так, не в сейфе. Ей дорого пришлось заплатить за свой опыт. Да, она сохранила работу, но потеряла все остальное.
Тана свистнула собакам, выключила свет и стала спускаться по деревянным ступеням импровизированного полицейского участка. Открыла дверь, выпустила собак. Когда они сделали свои дела, наполнила водой миски, взяла рюкзак, где лежало аварийно-спасательное снаряжение. В комнате для хранения оружия прихватила винтовку, полуавтоматическое ружье, кое-какую амуницию, шутихи, сигнал-гудок и фальшфейеры, чтобы отпугивать медведей. Прокрутила в памяти список необходимого, натягивая поверх униформы ватные штаны и просовывая руки в пуховик с меховой оторочкой. Надела ботинки на подкладке, предписанную уставом теплую ондатровую шапку с ушами, взяла со столика перчатки. Впустила собак. Они, холодные, пулей метнулись в дом.
Прежде чем уйти, она позвонила в центр оперативной связи Йеллоунайфа, доложила о происшествии, сообщила свои координаты, попросила прислать следователя. Твин-Риверс соединяла с миром лишь система спутниковой связи. Большая тарелка ловила спутниковые сигналы, которые затем подавались на маленькую базовую станцию, которые, в свою очередь, по сотовой сети передавались в город. Исходящие звонки доходили по тому же принципу, то же самое было с Интернетом, телевидением, радиосигналами. Их местная спутниковая связь работала как надо лишь в случае хорошей видимости. Сильный снегопад, сырая ветреная погода, технические недочеты могли вырубить ее напрочь.
— Ведите себя хорошо, мальчики, — сказала она, потрепав собак по загривку и поцеловав. — Придет Розали, покормит вас и выгуляет, окей?
Быстро собрала вещи, выключила свет, закрыла дверь.
Когда она только что переехала в Твин-Риверс, ей выделили крошечную бревенчатую хижину ближе к реке, где ей очень нравилось, но когда стало ясно, что она в одиночку будет патрулировать эту территорию, пока не прибудет подкрепление, им с Тойоном и Максимусом пришлось перебраться в комнату в полицейском участке, больше подходившую для таких целей.
Воздух снаружи был холодным и хрустящим. Звезды прятались за плотными облаками. Минус одиннадцать по Цельсию. Она завела грузовик, погрузила оружие и поехала к дому Янкоски на так называемых окраинах этого поселения. Колеса скрипели по замерзшей снежной корке, два симметричных желтых луча фар пронизывали темноту.
ГЛАВА 3
— Янкоски! — кричала Тана, изо всех сил стуча в его дверь кулаком. Нет ответа. Она заколотила громче. — Янкоски!
Где-то неподалеку залаяла собака.
Тана потянула дверь на себя. Открыто. Распахнула, зашла внутрь. В помещении было жарко, стоял затхлый запах алкоголя. Она включила свет в гостиной, где он и лежал, распластавшись на диване. Без рубашки, волосы всклокочены. Двухдневная щетина.
Две бутылки виски на полу. Одна пуста. Тана выругалась.
— Вставай давай, чучело! — Она пихнула его носком ботинка. Янкоски приоткрыл глаз и не с первой попытки сфокусировал на ней взгляд.
— О, Тана, чо как?
— Ты нажрался в сопли. — Она оттолкнула ногой пустую бутылку, и та закружилась по деревянному полу. В ней вскипело бешенство. Воспоминания, самые ужасные, высунули свои уродливые головы… — Никакого, мать твою, уважения ни к себе, ни к работе. На тебя, сукин ты сын, рассчитывают, понимаешь ты или нет? У нас вызов.
Он кое-как выпрямился. Его кожа была липкой от пота. И он смердел. Тана сморщилась — желудок вновь подал опасный позыв.
— Какой вызов? — спросил он.
— Говнюк несчастный, — пробормотала она и направилась к двери.
— Стой! — Он вскочил на ноги, покачнулся, ухватился за спинку стула. — Я ж не против. Я иду!
— Уж и вижу. — Она захлопнула дверь прямо перед его лицом, сбежала по деревянным ступеням и вновь забралась в охлаждавшийся грузовик. Дверь дома тут же распахнулась.
— Тана! — заорал Янкоски в темноту. — Это первый и последний раз! Не докладывай, ладно?
Она завела мотор, и колеса покатили дальше, поднимая брызги снежной пыли, в направлении взлетной полосы. Гнев бурлил в жилах Таны, а вместе с ним — другие чувства и страхи, о которых она не хотела думать. Гнусный тип не должен был сидеть на заднице, досасывать бутылку и кое-как пытаться поговорить, если вызов срочный. У нее не было времени его ждать. Ей не хотелось его жалеть. Сукин сын вынудил ее ехать туда, куда она ни за что бы не поехала. Тропинка, бежавшая между деревьев, тянулась к взлетной полосе, ангары были пугающе тихими, в свете фар метались тени. Глаза какого-то животного сверкнули в темноте зеленым. Тана подъехала к дому Бабаха О’Халлорана за аэропортом.
Некоторое время она сидела в кабине, смотрела на его дом, думала о Тимми и о том, что, должно быть, собирается совершить сделку с дьяволом. Но либо Бабах, либо она только завтра попадет на место нападения волков. Тана постучала в дверь О’Халлорана, надеясь, что он в лучшем состоянии, чем Янкоски. Дверь, к ее изумлению, распахнулась почти сразу. Теплый свет пролился в ночь. Русые волосы Бабаха были всклокочены, тугая футболка с длинными рукавами обтягивала тело. Из-под рукавов выглядывали татуировки. Джинсы низко сидели на бедрах. Он улыбнулся, и на крепких, обветренных щеках появились ямочки, в светло-зеленых глазах зажглось любопытство. Тане он показался похожим на молодую самоуверенную собаку с помойки. Она ощутила раздражение. Он пугал ее, пусть и несильно.
Потом она заметила Минди Кой в соседней комнате — растянувшись на диване, девочка смотрела телевизор. Минди заметила излишний интерес Таны. Накинула на плечи одеяло, поднялась с дивана и вышла из гостиной.
Вот блин.
Тана посмотрела на Бабаха.
— Ты не пьян?
— Нет, к сожалению.
— Кто достоин сожаления, так это ты и Янкоски, — сказала она. — Мне нужно лететь на базу ВестМина. Ты меня довезешь, и сейчас же.
Некоторое время он изучал ее лицо. Его взгляд был дерзким, проницательным. Тана выдержала этот взгляд, подавила в себе желание сморгнуть или сглотнуть. Он поднял глаза в небо, лениво почесал щетинистый подбородок и шею, а потом посмотрел на маленький указатель направления ветра над дверью.
— Будем лететь по прямой туда и обратно, — сказал он. — Впереди несколько штормовых фронтов. Первая волна пройдет еще до утра.
— Можешь оставить меня там, а забрать утром, когда прояснится.
— Если прояснится, — уточнил он. — А что с Янкоски?
— Недоступен.
Его губы изогнулись в кривой, медленной улыбке.
— Подожди, я переоденусь. Потом прогрею старуху «Зверюгу», — и захлопнул дверь перед носом Таны. Девушка тихо выругалась, стянула перчатки, занялась мобильным. Ветер усилился, крошечные хрупкие снежинки хлестали по щекам. В лесах выли койоты, их крики становились все громче, возбужденнее. Задумавшись, кого они убили, Тана нажала на вызов.
— Розали, я улетаю с О’Халлораном. На севере лагеря жуткий случай нападения волков. — Сообщив детали, добавила: — Возможно, до завтра не вернусь. Приглядишь за мальчишками, напоишь, накормишь? Собачья еда в кухне, лосиное мясо в холодильнике. Дверь наверху я оставила открытой.