— Жив… — Марек обдумывал возможность покинуть зал прилетов терминала А с безопасно спрятанным в кармане найденным телефоном, но инстинкт подсказывал, что ему подвернулась интересная история. Интересная и неоднозначная. — Если так, откуда взялся его телефон на месте катастрофы?
— Вывалился во время удара, — Кинга подняла голову. — Потом он выбрался из разбитого самолета и не нашел телефон. Потому и звонил с другого.
— Я был там, — Марек помог ей встать. — Там нет никакого разбитого самолета. Только разбросанные обгоревшие обломки. Там никто не мог выжить. Самолет шел на посадку со скоростью триста километров в час. Фюзеляж разорвало деревьями. Никто не смог бы остаться в живых. Это невозможно.
— Значит… кто-то украл у него телефон в Хитроу. Телефон и билет. И Ромек теперь звонил с другого.
— Он сказал, где он?
Она покачала головой:
— Он спешил, не мог долго разговаривать.
— Куда спешил?
— Не знаю. Может, на поезд. Наверное, он приземлился где-то в другом месте.
— В каком?
— Он не сказал. Ему нужно было заканчивать разговор. У тебя есть машина? — Кинга с надеждой посмотрела на Марека. — Знаешь, где это? Отвези меня туда.
Марек вздохнул и огляделся по сторонам, раздумывая, попытаться выкрутиться или все-таки проверить след. Вряд ли он многим рисковал.
— Там не на что смотреть.
— Он… — Кинга сжала пальцами его жилет. — Может, Ромек все еще там. Он не сказал, где он. Если он не приземлился в другом месте… У него был странный голос, как будто… ошеломленный. Ты же нашел его телефон там. Может, он звонил с чьего-то аппарата. Может, он где-то лежит. Может, ранен и не знает, что происходит.
— Там с полтысячи людей… — Марек покачал головой. — Спасателей. Его нашли бы, они свое дело знают. Для этого… для этого они там и есть…
Кинга смотрела ему прямо в глаза:
— Отвези меня туда!
Первым желанием было разжать ее пальцы, оттолкнуть и просто уйти. Проблемы были ему ни к чему. Но вместо этого он сказал:
— Мотоцикл стоит на парковке.
Вечер сменялся ночью. Марек теперь ехал по правилам, не считая, естественно, отсутствия шлема у пассажирки. Впрочем, вероятность встретить патруль на боковых дорогах была минимальна. Пользуясь GPS с подробной военной картой, он добрался до окрестностей места катастрофы по дорожке, слишком узкой для автомобилей. Последние сто метров проехал с выключенными фарами. Они слезли с мотоцикла, и Марек затолкал его в кусты.
Среди деревьев на большой площади горел яркий свет, словно там стоял длинный пассажирский поезд. Они молча двинулись в ту сторону и, пройдя под полицейской лентой, остановились в нескольких десятках метров от выкорчеванной самолетом полосы. Пламя уже погасили, а территорию освещали полтора десятка установленных на мачтах мощных прожекторов. Среди обломков бродили несколько десятков человек; они обшаривали землю и фотографировали. О том, что когда-то это был самолет, свидетельствовала лишь часть фюзеляжа длиной в несколько метров, разорванная по линии иллюминаторов.
— Никто не мог там выжить, — тихо проговорил Марек. — Если ты действительно полчаса назад разговаривала со своим мужем, он наверняка не летел в этом самолете. Посмотрим, — он достал из кармана телефон и коснулся экрана. Появилось окно с мигающим курсором. — Пароль… Как я понимаю, ты его не знаешь?
Кинга покачала головой.
— Это служебный телефон. Ромек — компьютерщик, у него пунктик насчет безопасности данных.
— Потом подключу телефон к компьютеру. Может, удастся что-нибудь вытащить.
В самом сердце катастрофы стояла палатка-иглу из серой пленки, к которой вел сделанный из такой же пленки короткий туннель. Лишь когда изнутри вышел человек в комбинезоне химзащиты, удалось оценить размеры конструкции — в самой высокой точке высота палатки составляла около семи метров.
Кинга едва не подпрыгнула, когда в ее сумочке зазвонил телефон, и начала нервно в ней копаться. Мареку хотелось ее придушить. Если бы не шум работающих агрегатов и крики спасателей, их наверняка кто-нибудь услышал бы.
— Ромек?! — бросила она в трубку.
— Я звоню из аэропорта, — ответил женский голос. — Вы оставляли номер. Имя Роман Беднаж есть в списке пассажиров рейса триста сорок шесть. Это подтвержденная информация.
Кинга почувствовала, что ее ударила невидимая волна.
— Может, он не сел в самолет…
— Это список пассажиров, поднявшихся на борт. Мне действительно очень жаль. Запишите номер психолога, который…
— Спасибо… — выдавила она и разъединилась. — Говорят, он был на борту, — тихо сказала она, глядя на репортера. — Будто это подтверждено.
Марек не знал, что ответить. У него не было желания становиться утешителем молодой вдовы: он был почти уверен, что она — вдова, но пока не допускает такой мысли.
— Список проверяют при входе на гейт, — и все-таки он ее утешал. — Теоретически он мог пройти гейт и не подняться на борт. Теоретически. Раз ты утверждаешь, что он звонил…
— Мне нужно посмотреть вблизи.
Кинга направилась в сторону огней, но он схватил ее за локоть:
— Тебя арестуют. Ты хотела увидеть место катастрофы — и увидела. Этого достаточно. Поехали, пока нас не заметили. Если он звонил… значит, жив.
— Это полевой госпиталь, палатка для раненых. Значит, кто-то все-таки выжил.
Она пыталась высвободиться, но репортер продолжал ее удерживать.
— Подумай головой, — предложил он. — Мы в Варшаве, а не в джунглях. Зачем нужен полевой госпиталь, если поблизости есть несколько нормальных больниц? Это скорее палатка для трупов, а может, там складывают вещи жертв. Я отвезу тебя домой.
— Хорошо, только отдай телефон.
— Послушай, — он поспешно искал веские аргументы. — Я был здесь первым. Такая у меня профессия. Я добрался сюда через пятнадцать минут после катастрофы. У меня есть получасовая видеозапись и несколько сотен фотографий. Могу их тебе показать, но не ходи туда.
— Чего ты боишься? — Она выдернула руку. — Что расскажу им про тебя? Расскажу, если немедленно не отдашь мне телефон.
Он неохотно протянул ей аппарат. Спрятав его в сумочку, она направилась в сторону прожекторов.
— Что ты делаешь? — Он метнулся следом и снова схватил ее за локоть.
Кинга развернулась, намереваясь ударить репортера, но он заслонился рукой. — Нас сейчас увидят! Ты и двухсот метров не пройдешь.
— Я должна убедиться, что его там нет.
Глупая баба.
— Подожди, я пойду с тобой.
Она отвернулась.
— Тогда пошли.
— Хочешь проверить, что в той палатке? Я тебе помогу, но сделаем по-моему. Не напролом.
Марек двинулся налево, зная, что женщина пойдет за ним. И она пошла, спотыкаясь на высоких каблуках и от выпитого алкоголя. Помогать ей он, однако, не стал, желая сохранить нейтралитет и дистанцию. Впрочем, какой нейтралитет, раз он за это взялся. А возле густых зарослей исчезла и дистанция — все-таки он сломался и помог ей их обойти. Земля вокруг подмокла, но перенести Кингу на руках он не решился. Впрочем, ей это не помешало — у нее была четкая цель, и мокрые штанины не могли ее остановить.
Они подошли ближе, держась в тени. Дальше бродило множество людей, но среди них не было ни женщины в деловом костюме, ни репортера в жилете с сотней карманов и с рюкзаком.
— Подожди здесь, — он сунул ей в руки рюкзак.
Марек открыл дверцы ближайшей пожарной машины — к счастью, стоявшей в тени, вне света прожекторов — и несколько секунд спустя вернулся с двумя желтыми куртками и касками.
— В этом нас будет видно за километр, — заметила она.
— Надевай. Иначе нас загребут.
Он прекрасно понимал, что создает себе кучу проблем, но что-то подсказывало ему поступать именно так — вероятно, инстинкт охотника за сенсациями. Положив рюкзак с большей частью фотоаппаратуры и ноутбуком стоимостью минимум сорок тысяч между корнями срезанного дерева, он посмотрел на шпильки Кинги — увы, тут ничего не поделаешь.
— Застегнись, убери волосы и смотри в землю.
Многие вокруг вели себя точно так же.
— А если найду что-нибудь важное? — спросила она.
— Достаточно, если на него не наступишь. Все будут проверять много раз.
— А как это может помочь установить причины катастрофы?
— Хочешь установить причины катастрофы или проверить, что в той палатке?
Чем дальше они шли, тем крепче Кинга сжимала губы. Человеческие останки еще не собирали. Расследование продолжалось, и ни один фрагмент головоломки не должен был без необходимости менять свое положение. Марек не собирался ломать этот механизм, подсознательно веря, что, если не будет мешать другим участникам этого театра, они не помешают ему. Обычно это действовало.
Мужественно преодолевая грязь и поломанные ветки, Кинга шла в сторону входного туннеля, но Марек незаметно сменил траекторию и привел ее к задней части палатки — туда, куда свет ближайших фонарей не добрался.
Матовую полупрозрачную пленку, из которой был сделан купол палатки, в натянутом состоянии удерживало давление, создаваемое небольшим бензиновым компрессором. Достав из кармана перочинный ножик, он открыл маленькое острие и одним движением сделал в пленке вертикальный разрез. Оболочка немного осела. Он огляделся — похоже, никто ничего не заметил. Профессия научила его, что упускать возможность нельзя. Раздвинув края, Марек обнажил очередной слой пленки. Сквозь нее было видно чуть больше деталей, но все равно слишком мало, чтобы понять, что находится внутри.
Коснувшись очередного слоя, он приблизил его к третьему, внутреннему. Соприкоснувшись, пленки стали несколько прозрачнее. На очищенной от обломков земле лежало нечто, напоминающее большой военный ящик для снарядов.
Повреждение палатки не меняло ситуацию, в которой они оказались, пробравшись за полицейскую ленту, так что вряд ли имело значение, разрежет он следующий слой или нет. Его сдерживало другое — то, что находилось внутри, изолировали не без причины. Тех, кто ставил палатку, не волновало расследование авиационного агентства — обломки они отбросили в сторону. Раз они так поступили, внутри палатки нечто важное.