Он тяжело вздохнул.
— Татьяна?
— Да?
— Я должен попасть домой. Отвези меня в Дом.
И тогда Рич почувствовал, что за ними кто-то есть. Повернулись оба.
Он стоял чуть поодаль, в нескольких метрах. Маленький человечек, одетый в странно пошитый костюм, отражавший огни Игрового Города. На пару лет старше Рича. Гладенько выбритый и бледный. Выглядел чуток как агент ФБР, но одновременно — по едва уловимым причинам — совершенно иначе.
— Добрый вечер, Ричард, — поздоровался он, а Рич едва совладал с неосознанным желанием броситься наутек. У типчика был акцент, как у агента КГБ в фильмах о Джеймсе Бонде. — My name is Dmitrij. How are you?
— Пошел на хер, коммуняка, — пробурчал он и испугался своей глупости.
Русского словно током ударило. Только спустя миг Рич понял, что это была улыбка. И тогда он испугался по-настоящему.
— Мы отвезем тебя домой, — заявил Дмитрий. — И это дело государственного значения. Так говорят, верно?
— Отвезем? — Рич взглянул на Татьяну.
Девушка встала с песка. Ей пришлось придерживать юбку, чтобы та не била его по лицу.
— Сука, — сказал Рич и медленно встал.
Он был на голову выше русского агента. Сейчас подскочит, ухерачит его по маленькой черепушке и рванет в сторону сквера. Тридцать, может сорок, метров. Сердце уже разогналось, готовясь к усилию. Он сумеет. Тридцать, может сорок метров. Если только его не хватит удар.
— Ричард, — сказал Дмитрий. — Без глупостей. Твоей жене еще ехать несколько десятков километров. Будет глупо, если вы не увидитесь этой ночью.
Большая Тень опрокинула на голову Рича тяжелейшие из звезд, все одновременно.
— Вот сука, — повторил Рич и поплелся в сторону паркинга, где они оставили «линкольн».
Ехали они втроем, Дмитрий был за рулем, Рич сидел позади, один, надутый как обиженный ребенок.
— Осталось еще какое-нибудь пиво?
— Погоди-ка. Одно. Но теплое. Хочешь?
— Хочу.
— Вы, американцы…
— Ну что?
— Ничего.
— Что ты радуешься? И куда вы меня заберете?
— Я уже говорил. К тебе домой.
— Врешь.
— Не вру.
— Врешь.
— Как пожелаешь.
— Он не врет, Рич.
— Хм.
— Что?
— Так зачем был пляж?
— Я действительно хотела поговорить о книгах. И — видишь…
— Возьми…
— …поговорили мы…
— …пошли на хер.
— Я…
— Ей пришлось немного тебя задержать.
— Пошел на хер.
— Пока все не приготовим. Ты бы помешал и наделал бы шума. А мы спешим.
— Спешим?
— Мы должны успеть до рассвета.
— С чем? Пока не будет готово что? Отвечай. Что будет готово?
— Ты увидишь, Рич.
— Пошел на хер.
— Как скажешь.
— Я вам не верю. Зачем ты мне это говоришь? Это было слишком рискованно. А если бы я не согласился? Там, возле магазина. Вы бы меня выкрали? Дали бы по голове и кинули в багажник?
— Таких больших багажников нет.
— Я мог бы не согласиться пойти на пляж.
— Не мог.
— Мог.
— Без шуток. Мы знали, что ты согласишься.
— Да, сука, вы знали.
— Конечно.
— Ясно… Эй. Слушай, разблокируй окно.
— Я же говорил: без шуток.
— Хочу выкинуть пиво. Оно и правда скверное.
— Дай ей, она выкинет.
— Дай мне.
— Прекрасно.
— Вы меня убьете.
— Рич.
— Убьете меня. Я вижу, как ты нервничаешь.
— Мужик. Захоти мы, захерачили бы тебя сразу после твоего разговора с сестрой жены. Зная, что у нас будет достаточно времени.
— Ты себя хорошо чувствуешь, Рич?
— Что?
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Да. Фантастически. Иисусе, ну ты и калека.
— Что?
— Словно калека. Ты водишь, словно калека.
— Это из-за автомата.
— Ага. Ясно.
— Ну. Мы на месте.
— Что оно такое?
— Страховка.
— Зачем это, Татьяна?
— На всякий случай.
— Я выйду, а ты выстрелишь мне в спину и уедешь.
— Хватит торговаться. Пошел на хрен из машины. Все. Пошел на хрен, говорю. Хорошо. А теперь мы все заходим внутрь.
— Рыба.
— Что?
— Моя рыба. Осталась внутри.
— Сука, да я…
— Я возьму.
— Ок, ок. А теперь — в подвал.
— Куда?!
— В подвал.
— Зачем?
— Не бойся.
— Эй, внутри горит свет.
— И хорошо. Открывай дверь. Только осторожно.
— Что… Но… Эй, кто эти люди? И что за устройство?
— Это SLEM. Soviet Linguistic Emulation Module.
Рич стоял на пороге, наверху лестницы, смотрел внутрь подвала и не мог поверить. Помещение было полно чужих людей и суперсовременным советским оборудованием.
С десяток техников толклись на тридцати двух квадратных метрах. Большая часть из них миг назад и вправду были чем-то заняты: они стояли, окруженные телевизорами, приемниками, принтерами, магнитофонами, странными электрическими печатными машинками и кипой панелей управления, соединенных друг с другом лишь десятком метров спутанных электрических кабелей. Мужчины, одетые в мятые халаты, прервали работу и взглянули на Рича.
Никто не произнес ни слова. Аппаратура продолжала щелкать, пищать и трещать, мигали лампочки, а сообщения высвечивались на терминалах самых разных форм и размеров. Советское оборудование колонизировало тривиальную американскую повседневность. Стиральная машина, сушилка, ящик для инструментов — все они исчезли под подмигивающим и пикающим электромусором. Кибернетическое вторжение в утробу его Дома.
Долгий миг молчания. Рич таращился на техников. Техники таращились на него, обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами. Машины шумели, пикали и скрипели иголками, непрестанно что-то печатая.
Снизу веяло жаром. SLEM вонял мужским потом, бумагой и горячим пластиком. Рич оперся на косяк, чувствуя головокружение. Только теперь он увидел, что стены и потолок подвала плотно выложены материалом, напоминавшим толстую алюминиевую фольгу.
Взгляды техников начали концентрироваться на чуваке, который стоял за самым большим монитором. Человек снял толстые очки, положил их в карман халата на груди и двинулся к лестнице. Он был возраста Рича и еще более заросший: густые патлы плавно переходили в рыжую бороду, спутанную с почти морковными бакенбардами, что заканчивались где-то на уровне ключиц.
— Добрый вечер, — поздоровался рыжий, остановившись у лестницы. У него был странный акцент, но говорил он не как коммуняка. — Прошу вниз. Уже время.
Холодные ручейки пота один за другим текли под рубашкой Рича. Горячие волны плескались внутри него, будто огромная электрическая собака дышала ему прямо в лицо.
Все стояли и смотрели.
Уже время.
Он почувствовал своего рода облегчение. Они его не убьют.
Он повернулся. Дмитрий и Татьяна стояли за его спиной. Он видел, что они нервничают.
Из кухонного окна за ними на него смотрел труп. Лицо — синее и хмурое — висело во тьме подъездной дорожки. Лицо отчего-то знакомое.
— Время, — повторил снизу рыжий техник.
Татьяна сообразила. Повернулась. Но трупного лица в окне уже не было.
Косяк навалился на Рича, но тот сжал его еще сильнее и не дал себя опрокинуть.
Меня не убьют?
Рич пошел вниз, осторожно, ступенька за ступенькой. Странная мысль: он чувствовал себя словно на конвентах. Все смотрели на него, молча и в нервном ожидании. Это были те несколько секунд, когда он находился в центре всех миров.
Подвал раскалился словно ад.
Рич вошел между телевизорами, удлинителями, шнурами и утыканными диодами терминалами. Сколько же его здесь было! SLEM выжрал ему Дом.
Рич случайно наступил на какой-то кабель, и небольшой компьютер возмущенно запищал.
— Прошу прощения, — сказал Рич и отодвинулся.
— Ничего страшного, — ответил шеф техников. Подал ему ладонь, сухую и сильную. — Кароль. Кароль Тихий. Инженер.
Только теперь Рич заметил его татуировки: бледные графитовые шипы (может, зубы, клыки какого-то хищника) выступали из-под густой гривы и пересекали лоб друг подле друга.
— Я понимаю ваше смущение, — Тихий время от времени щурился, раз за разом сосредотачивая взгляд на собеседнике. — Прошу принять мои искренние извинения.
— Хм, — Рич попытался отклеить штанины от бедер. В картонной коробке, лежавшей рядом с кабелем, на который он наступил, были уложены целлофанированные обложки его книг.
— Это мое? — спросил Рич.
— Да. Вернее — нет, мы привезли это с собой.
Рич расстегнул пуговицу рубашки.
— Филипп… — начал Тихий.
— Что? — спросил Рич.
— Что «что»? — удивился Тихий.
— Филипп.
— Я говорил с коллегой, — инженер указал на очкарика, стоявшего возле Рича.
— Я думал, ты оговорился.
— Хватит, — сказала Татьяна. Похоже, громче, чем хотелось.
Ее лицо уже не было молодым и свежим. Казалось, Татьяна ждала чего-то дурного, что произойдет раньше или позже. Похоже, она была значительно старше, чем показалось Ричу.
— Что… — начал Рич, в большей степени себе самому.
Из-за этой жары он не мог толком думать. Ладони потели и тряслись все сильнее.
Что они сделали с его женой? И, добрый Господь, как ее зовут?
Еще одна машина; работала громче, чем остальные, ритмичнее и все быстрее. Точно собиралась взорваться. Его сердце.
Когда он пришел в себя, лицо Кароля Тихого размазалось в бесформенное рыжее пятно. Весь подвал растекался, плыл из-за серебряной фольги на стенах. Замешательство: пот и слезы раздражали глаза.
Рич не мог вдохнуть. Чувствовал, как трясутся у него руки, от опухших пальцев до самых плеч. Так сильно хотел сбежать отсюда, от всех этих людей. Ухреначить максимально далеко, к Кейт, сильной и спокойной. К миру, где ее волосы с утра пахнут шампунем и приготовленным завтраком.
Он почувствовал себя таким одиноким — без нее и среди всех этих людей. Начал плакать.