гса всплыли другие жуткие слова… «наличие в раневом канале следов семенной жидкости».
И снова Пирс. Гребаный «головач»…
— Насчет следов шин проверял периметр?
— Не, конечно, не проверял. Там, у границы леса, есть тропа. Наверное, по ней он и приехал. Но тропа сухая.
Каммингс посветил фонариком. Нет, никаких следов. Пусть копы штата разбираются. По крайней мере, можно определить группу спермы из головы. Еще можно сделать генетический анализ. А их лаборатория могла бы определить марку кольцевой пилы. Но Каммингс сомневался, что отдел криминалистики полиции штата будет особо париться по этому поводу. Для них это было всего лишь убийство какой-то загулявшей «оборвашки».
— А это что за хрень? — спросил Каммингс, поднявшись на ноги, и снова посветил фонариком. В ярде от ног жертвы что-то блестело.
— Похоже на… Эмбурги наклонился, продолжая жевать бутерброд. Сморщил нос.
— Похоже на груду собачьего дерьма или лошадиную лепешку. И похоже, что в нее…
Каммингс кивнул. На фоне сорняков виднелась груда экскрементов, и посреди этой груды также отчетливо выделялся…
— Верно, Чад, черт тебя дери, — заметил Каммингс. Луч его фонарика опустился вниз.
— В нее наступили.
Пирс поднял глаза из-за своего стола, бросил взгляд на часы, потом снова поднял глаза. Незаметно — по крайней мере, как ему казалось — сунул свежий номер «Крошек с большими сиськами» под табель-календарь.
— Опаздывать на три часа на работу не в твоем стиле. Стью.
— А ты не заглядывал в оперативный журнал? — парировал Каммингс. — Я был с 10 до 6 в Миллерсвиле.
— В управлении полиции штата? Что ты делал там все утро?
А еще руководящий специальный агент, — сокрушенно подумал Каммингс. Даже не читал его отчет.
— В журнале указано, Джей Эл. Я был с 10 до 6 в Миллерсвилле, на экспертизе. Помнишь 64-ый, на который Эмбурги наткнулся прошлой ночью? Повреждения те же, что и у девчонки Рейдов, найденной накануне ночью. Только на этот раз преступник оставил след.
— Да, ну? — без особого интереса ответил Пирс.
— Наступил в кучу собачьего дерьма, оставил идеальный отпечаток правого ботинка.
— Какой-то деревенский ушлепок наступил в собачье дерьмо, и ты увез его на экспертизу в полицию штата?
— Я сделал снимок. Показал его технику и получил рисунок подошвы. Думал, его пробьют по базе производителей обуви.
— На хрена? — с еще меньшим интересом спросил Пирс.
Каммингс закатил глаза.
— Выяснив производителя ботинок, получим перечень местных торговых точек. Сузим его до тех, которые находятся в этом районе, проверим счета, найдем продавца, который что-то помнит, и все такое. Если получим список лавок, торгующих ботинками, получим список мест, где может проживать преступник.
— Зря тратишь время, Стью.
— Правда? Они уже провели электрофорезный тест спермы из обеих голов, — возразил Каммингс. — У преступника группа крови А положительная, субтип МН. Но во второй голове, той что с прошлой ночи, есть и группа А положительная и Б положительная. Тебе это что-то говорит?
— Ничего особенного. Пирс его едва слушал. Он даже снова вытащил номер «Крошек с большими сиськами». — Сам скажи мне, городской мальчик.
— Это говорит о том, что во вторую голову кончили двое парней. Каммингс запнулся, осознав смысл только что сказанного. Кончили во вторую голову. У меня есть двое преступников, которые прорезали дыры в черепах двух женщин, а потом…
Он не закончил мысль.
— Ерунда это все, Стью, — упорно продолжал Пирс. — Ну и что с того, что ты знаешь группу крови?
— Я могу проверить записи и посмотреть, кого с такой группой недавно выпустили из тюрьмы или психушки. Это уже что-то.
— Ерунда это, Стью. Херней маешься. А что с тем отпечатком?
— Техник загнала рисунок подошвы в их компьютер для сравнения. У них есть рисунки подошв всей обуви, когда-либо производившейся в стране. Она поняла, что это ботинок, по высоте подошвы. Но такой модели не нашлось.
— Вот видишь? Ерунда.
— Это говорит о том, что ботинок сделан вручную. А значит все гораздо проще. Выйдем на кого-нибудь из местных башмачников, а через него — на убийцу.
Пирс снова поднял глаза, изображая Большого Босса.
— Тебе, что, больше заняться нечем? Все дистилляторы на участке МакКалли нашел? Этим ты должен заниматься, а не изображать из себя гребаного Дика Трейси, расследуя убийство пары оборвашек.
— Я же гребаный коп. — ругнулся в ответ Каммингс. — Моя работа — расследовать преступления.
— Твоя работа, Стью, — арестовывать дистилляторы…
— И это подводит меня к следующему вопросу. — Каммингс сел и вздохнул. Пирс, несмотря на невысокий «ай кью», был его начальником. Поэтому перебарщивать было нельзя.
— Ты мне что-то недоговариваешь, Джей Эл, — сказал он.
— В смысле? — спросил Пирс, не отрывая глаз от журнала с сиськами.
Каммингс мельком взглянул на журнал. Блондинка брызгала молоком в широко раскрытый рот рыжеволосой девки. Отведя взгляд в сторону, он прочистил горло.
— Что такое «головач»?
Пирс снова захлопнул журнал.
— Черт, мужик, забудь.
— Нет. Я хочу знать. Именно это ты сказал, когда пришел факс по девчонке Рейдов. Ты назвал это «головач». Что тут происходит, черт возьми?
Пирс сплюнул табачный сок себе в кофейную чашку, потом потер переносицу, словно пытаясь успокоить мигрень.
— А не можешь просто оставить это дерьмо в покое?
— Нет. Что такое «головач»?
Пирс положил руки на стол, откинулся назад и вздохнул.
— Это что-то вроде местного обычая, о чем люди не любят говорить. Ничего особенного.
Каммингс в ужасе уставился на него.
— Джей Эл, у нас есть как минимум двое мужчин, которые вскрывают женщинам головы кольцевой пилой и трахают их в мозг. И это «ничего особенного»?
Пирс замялся, морщась, словно его мучали газы.
— Будь ты родом из этих мест, ты понял бы, что я имею в виду. Это кровная месть, мальчик.
— Кровная месть?
— Да. Кровная месть.
Пирс выплюнул комок табака и сунул в рот новую порцию «Рэд Мэна».
— Если хочешь знать, городской мальчик, я расскажу тебе. У всех разная культура, понимаешь? Везде так. Сербы ненавидят боснийцев, жиды ненавидят арабов, япошки ненавидят нас.
Каммингс нахмурился.
— Какое это имеет…
— И здесь так же, — подчеркнуто медленно продолжал говорить Пирс. — Все друг друга ненавидят, по разным причинам. Неважно почему, просто так тут повелось.
— Ладно, — сказал Каммингс. — Кровная месть. Хорошо. Хэтфилды и МакКои.
— Верно, Стью. Только в этих краях это Кроллзы и Уолтерсы, Ли и Кетчамы, Клеггсы и МакКронксы. Как-то так. Такое повсюду, Стью. Просто в разных местах по-разному. Кто-то гадит тебе, а ты гадишь ему в два раза больше, понимаешь? Доходит до того, что ты не можешь уже переплюнуть другого. Сечешь?
— Нет, — сказал Каммингс. — Ответь на вопрос. Что такое «головач»?
Пирс снова сплюнул, вздохнул, а потом выложил все начистоту.
— «Головач» — это худшее, что смогли придумать местные деревенщины. Это что-то вроде «закона гор». Если кто-то причиняет тебе сильный вред, в виде отмщения ты вправе сделать худшую из всех мыслимых вещей. То есть «головач». Люди не любят говорить об этом, но их можно понять. То, что здесь творится поколениями, выматывает тебя подчистую.
Каммингс закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Джей Эл, ты говоришь, что в этом все дело? В кровной мести жителей холмов? Прорезать дыры в головах женщин и…
— Верно, мальчик. Только не ной, ты же сам спросил. Тут кто кого переплюнет, как я уже сказал. Кто-то режет тебе шины, ты сжигаешь его амбар. Потом он насилует твою сестру, а ты убиваешь его сына. А потом, когда уже не знаешь, как его переплюнуть… устраиваешь «головач», или «мозготрах». Ловишь жену или дочь того парня, собираешь своих сыновей и трахаешь ее в башку. Как-то так. Я вырос в этих краях, поэтому знаю. Здесь самое страшное, что ты можешь сделать с кем-то, это устроить «головач» кому-нибудь из его родни.
Каммингс уставился на Пирса. Его рот пытался сформировать слова, но тщетно.
— Вот, что такое «головач», Стью, — произнес наконец, Пирс. — Здесь люди сами о себе заботятся, поэтому нет никакой нужды выкидывать деньги налогоплательщиков на всякие экспертизы. Просто немного странно, что преступник оставляет тела там, где их все могут увидеть. Обычно их оставляют на участке того урода, который причинил им вред.
Каммингс продолжал таращить на него глаза. Это какое-то безумие. «Головачи», — думал он. «Мозготрах». Боже… Мой…
И это был настоящий «мозготрах».
В течение следующих семи недель появились сообщения как минимум о дюжине новых «64-ых». Такие же повреждения, такие же результаты вскрытия. Одни жертвы были опознаны, другие — нет. Но не это важно. А важно то, что во всех случаях в головах тел было найдено обильное количество спермы групп А положительной и Б положительной. А еще в двух случаях были обнаружены отпечатки ботинок с идентичным рисунком подошвы.
Некогда добропорядочный страж порядка Каммингс продолжал заниматься этими преступлениями.
А еще продолжал получать «грязные» деньги, работая на наркодилера Датча.
Это разделение в понимании человеческого предназначения не омрачало его. Обстоятельства тех непрекращающихся убийств с трудом укладывались ему в голову, и продолжать это дело он считал своим профессиональным долгом. Что касается Датча, ну… это было совсем другое дело. Всего раз в неделю. Спаз посылал ему сигнал на «мотороловский» пейджер, и Каммингс был тут как тут. Все-таки ему нужно думать о больной жене, а наркоту — «Пи-Си-Пи», марихуану, кокаин, в основном кокаин — будут все равно продавать и распространять. Возможно, спецагент Стюарт Каммингс и не надеялся остановить поток нелегальных наркотиков.