На случай, если руководство решит оставить его на расправу корпоративной полиции Хьюберт подстраховался, оставил несколько файлов с компроматом в нейтральных дата-центрах. Менеджер знал, что о руководство в курсе такой подстраховки, а потому не слишком сильно беспокоился за свое будущее.
Согласно информации бота, он являлся наиболее информированным лицом на базе. Головолому, как стороннему лицу, выбранному по рекомендации антарктического суперкомпьютера и подлежащему тотальной перепрошивке по завершении взлома, сказали, что достаточно простого обнуления. Даже если Корпол получит запись с его чипа и мозгов, это не испортит операцию.
Чуть сложнее со Свеном. Он высококлассный чип-ридер и его будут потрошить с особым старанием. Однако, роль Свена полностью предсказуема. Даже сейчас в Корполе знают, что кто-то мониторит параметры ломаемого чипа, не давая возможности девушке уйти в кому. С большой вероятностью тот же человек, по завершению взлома, будет задавать вопросы и получать правильные ответы.
Однако, дерево прячут в лесу, а ключевой вопрос, ради которого затеяна операция, надежно укрыт множеством других вопросов. Тот же бот, который загружен в чип Свена, по завершению допроса перезапишет историю, добавив к настоящим вопросам с ответами еще несколько сотен фальшивых. Информационная бомба взорвется раньше, чем получится отделить зерна от плевел.
И наконец Бобби. Ироничный и скучающий Бобби, который уходит в запой каждый раз, когда проходит месяц без какого-нибудь убийства. Он в красном списке Корпола и приложит все силы для того, чтобы не попасть в их руки. Его задача проста, но скрыта от остальных участников. Флора Найтингейл не выйдет живой из лаборатории.
Бобби проинформирован, что пакет с данными о пути безопасной эвакуации будет передан на его чип только после того, как следящая аппаратура зафиксирует смерть девушки.
Других способов выбраться из лаборатории для боевика и двух его сообщников нет. Сама лаборатория будет выжжена дотла автоматикой, стоит Корполу приблизиться к ней на условное расстояние.
И вся эта тщательно продуманная система завязана на нем, Хьюберте Моргане. На человеке, который будет собирать данные из гигантского “черного ящика” и отправлять их по неизвестным адресам. На том, который будет делать это до тех пор, пока рядом с ним, в зоне приема радиомодема фиксируется сигнатура хотя бы одного из ассистентов. Умрут они — развалится то нагромождение переменных и ретрансляторов, оставляя полицейским бессмысленный клубок кабелей и приемо-передающих устройств.
Единственное, о чем помимо безукоризненного выполнения инструкций следовало беспокоиться менеджеру, так это о том, чтобы тот ассистент, который отправится с ним в забег по подземельям не свернул себе шею где-нибудь в технических тоннелях. Точнее, чтобы он не сделал такой непозволительной ошибки до того, как завершится допрос полицейской.
14
Работа головоломом подразумевала определенную профессиональную деформацию. Никто не отрицал неизбежность когнитивных искажений и расстройств самоидентификации у ломщиков чипов, но подавляющее большинство тех, с кем работал Карлсон, хронически не разбиралось в данном вопросе.
Максимум, на что хватало этих недотеп, почитать составленную нейронными алгоритмами сводную записку по немногочисленным исследовательским материалам на данную тему, а затем регулярно сверяться с ней, чтобы хотя бы пытаться говорить с головоломом на одном языке.
Однако, подавляющее большинство материалов касалось легальных головоломов, причем работающих с мужскими чипами. Периодически в ломщики уходили квалифицированные чип-ридеры, однако их техники, как правило, базировались на уязвимостях в аппаратной части.
Те специалисты, которые могли хотя бы читать женщин, то ли не попадались исследователям, то ли материалы о них кто-то старательно изымал даже из платного доступа.
Нелегальному головолому в Массалии мало обладать навыками взлома чипов, что мужских, что женских.
Если изучил от корки до корки открытые и приватные спецификации по всем современным линейкам, разбираешься в кастомизированных прошивках и даже имеешь опыт взаимодействия с клиническими случаями, когда чип превращает носителя в психопата — ты еще не головолом. Так, полагал Карл, делавший акцент на другие стороны своей работы.
Он считал, что в первую очередь головолому необходим навык выкручиваться из хитрых, глубоких извилистых жоп, в которые то и дело направляют его заказчики.
Какой прок от твоих навыков, если после удачного взлома тебя наглухо перепрошьют или разберут на донорские органы?
Вот почему, спускаясь в роскошном лифте на один из подземных этажей Карл всерьез задумался: суждено ли ему когда-либо вновь оказаться на поверхности? Не распухла ли его профессиональная репутация настолько, что вот-вот задавит, ненадолго опередив могильную плиту?
Ему не нравилось происходящее. С самого начала, со звонка Диал-Апа в жизни пошла полная хрень по всем направлениям. Казалось, Карлсона преднамеренно выбивали из привычных жизненных ритмов и поведенческих моделей, незаметно влияя на психику, замедляя все реакции.
Сначала путешествие до Подмостков: не повседневное, велорикшей по поверхности, даже не понтовая, стоящая кучи денег поездка в беспилотном такси, а пешедральство — во время комендантского часа, по криминальным катакомбам.
Затем минимум времени на размышления, дезориентация в пространстве, психологическое давление Бобби, который явно имеет серьезные проблемы внутри своей черепушки.
Карл старался не глядеть в его сторону — гарантий, что пушка со снотворным предназначена лишь для взламываемой женщины не было никаких.
Третий в команде взлома, обеспечивающий аппаратную и медицинскую поддержку, являлся и вовсе “темной лошадкой”.
Головолом ни на секунду не забывал о том, что пульт, за которым работал Свен, может обеспечивать более широкий контроль — не только за состоянием Флоры, но и за какими-либо скрытыми функциями лабораторных механизмов. Да и сама Флора тоже являлась проблемой, которую вряд ли можно было бы поставить на последнее место по важности.
Карлсон пытался вспомнить, откуда ему известна эта девушка, но в памяти зияли характерные провалы от аппаратных подчисток или блокировок.
Внутренние ощущения, делающие каждый взлом неповторимым, пребывали в недоумении. Вроде бы ему уже приходилось взламывать Флору — то и дело информационные пакеты порождали нездоровое чувство deja vu. Но были ли это совпадения, вызванные какими-то программно-аппаратными стандартами или же за ними крылось что-то еще?
В жизни Карла было очень много женщин. Они приходили, уходили, пытались его соблазнять и соблазняли. Кого-то он взломал и отпустил в свободное плавание, кто-то пытался задержаться в его жизни надолго.
Склонность женщин менять свой имидж и внешность приводила к тому, что за пределами внутреннего каталога и системы распознавания лиц все клиентки Карлсона сливались в некую единую мета-женщину, раз за разом умоляющую взломать персональный чип.
Отношения с этой мета-женщиной у Карлсона худо-бедно складывались: проблемы возникали только с ее частными случаями, подобиями аватар многоликого женского божества, которые распознавались каким-то иррациональным чувством.
Несомненно, Флора была одной из проблемных аватар. Даже в самом начале взлома Карл чувствовал невесть откуда взявшиеся смущение и неловкость. Долгое время ему казалось, что эти подростковые анахронизмы он оставил далеко в прошлом, в далекой эпохе до первого сеанса нейростимуляторов. Скорее всего, эти чувства проецировались из скрытых закладок чипа, которые никак не удавалось подчистить самостоятельно.
До попадания в лабораторию Флора определенно копалась у него в мозгах. Теперь же роли поменялись и Карл старался понять, чего ему ожидать от разворота ситуации на сто восемьдесят градусов.
Ладно третий слой защиты её чипа. Это неприятность, но учтенная в планах. А ну как у него в закладках дожидается кодового события или сигнала извне какой-нибудь скрипт возмездия?
Когда Фиона выдернула шлейф из затылочного разъема, Карл напрягся. По его представлениям именно сейчас был самый подходящий момент для нанесения удара по его мозгу. Аппаратное соединение разорвано, но вместо него установлен специфический раппорт.
Программы, загруженные в чип Фионы, начали свою работу, вытесняя чужие программы из её поведенческой модели.
Предупрежденные заранее ассистенты насторожились, но доверились головолому, как монопольному обладателю ключей, активирующих те или иные внедренные скрипты.
А вот вам и временная страховка, злорадно подумал Карлсон, представляя как, должно быть, недоволен сейчас Хью Морган, подсматривающий за ходом взлома откуда-то извне.
По сути, к данному моменту чип уже сражался сам с собой. Одни алгоритмы вступали в конфликт с другими: корпоративные алгоритмы апеллировали к адресам сетевого арбитража, но не получали ответа.
В отличие от них, алгоритмы-взломщики, мало того, что были ориентированы на самостоятельные действия, но и могли получать косвенную поддержку от Карла — через психоэмоциональную связь и лаконичные пакеты от чипа к чипу, которые можно принять или получить даже без доступа к инфосфере, кодированным лучом или беспроводным соединением.
Свен с Бобби оставались сторонними наблюдателями. Их информационные пакеты чип Фионы отсекал автоматически. Пускай и несколько сомнительные маркеры с отметкой “свой” присутствовали только в сообщениях от Карла.
— Ты! — очевидно, Флора не ожидала, что какая-то из попыток избавиться от шлейфа увенчается успехом. Настроившись на сопротивление, она была изрядно дезориентирована мнимой свободой.
— Мы, — не отвлекаясь от работы с ноутбуком поправил взламываемую девушку Карл. Теперь, когда телеметрия сократилась в разы и стала обрывчатой, началась его настоящая работа. До этой стадии еще мог дойти классический головолом, однако дальше требовались уникальные навыки.