Купив в киоске Союзпечати номер «Комсомольской правды», Грачев разыскал свободное кресло под зонтом и, раздевшись, расположился в нем.
Уже около двух часов Грачев вел наблюдение за Лучинским. Успел два раза выкупаться и обсохнуть, но заядлый рыболов был невозмутим. Его лодка достигла последней позиции — отмели у выхода из бухты в открытое море… Грачев видел как Лучинский, достав корзину с провизией, не спеша позавтракал и опять принялся за свое дело.
Газета была прочитана. Грачев стал читать книгу. Книга была интересная — «За власть Советов» Валентина Катаева, но содержание книги не доходило до сознания Грачева — все его внимание было поглощено Лучинским. Он раздумывал о том, как бы получше выполнить задание. Молодость — Грачеву было двадцать четыре года — требовала активных действий, а здесь были необходимы выдержка и терпенье.
«Вот слежу. А наверное без результата», — думал Грачев.
Размышляя таким образом, он заметил, что одна из лодок, плававших в бухте, стала приближаться к лодке Лучинского… Наконец лодки сблизились. Грачев взял бинокль. Хотя бинокль был шестикратный, лица сидевших в лодках рассмотреть не удалось. Видно было, что незнакомец о чем-то разговаривал с Лучинским. Через шесть минут лодка, подплывшая к Лучинскому, стала удаляться от него… Теперь Грачев не выпускал ее из виду… С полчаса поплавав по бухте, незнакомец направил лодку к лодочной станции. На носу лодки в бинокль удалось прочитать — «Чайка». Грачев, одевшись, быстро направился к лодочной станции, которая находилась у границы пляжа. На лодочную станцию он поспел вовремя. В будке лодочника Грачев застал мужчину, только что поставившего к причалу «Чайку». Незнакомец получил свой паспорт, служивший залогом, и рассчитывался за два часа пользования лодкой… Мужчине на вид было лет тридцать пять. Он был среднего роста и имел военную выправку. Продолговатое худощавое лицо его было чисто выбрито. Холодный взгляд серых глаз, тонкий нос с горбинкой и прямая линия губ придавали лицу незнакомца энергичное и вместе с тем хищное выражение… «Лагунин» — прочитал Грачев, глядя как он расписывался в платежном листе лодочника. Когда Лагунин вышел из будки лодочника, Грачев посмотрел на ручные часы и произнес вслух:
— Вот жаль… Скоро двенадцать… Можно опоздать на процедуры.
Этим он предупредил возможный вопрос со стороны лодочника и последовал за Лагуниным.
Грачев следил за Лагуниным до тех пор, пока за ним не закрылась дверь гостиницы «Кавказ». В гостиницу он не зашел, а направился в городскую амбулаторию, где Лучинский работал врачом-терапевтом.
Грачев зашел в регистратуру и попросил записать его на прием к врачу Лучинскому.
— Врач Лучинский в отпуску, — ответила регистраторша.
— Вот жаль… Не знал… А когда же он пошел в отпуск? — с чувством досады спросил Грачев.
— С восемнадцатого мая… А вы запишитесь, к Ломакину — это тоже опытный врач… Правда, он принимает завтра.
— Хорошо, тогда я завтра запишусь к Ломакину, — согласился Грачев и, попрощавшись, вышел из амбулатории.
Экспедиция приступает к работе
На даче «Синие скалы» чувствовалось оживление. С аэродрома приехали прилетевшие из Москвы ассистенты профессора Антонова — Остапенко и Кравцов. Вслед за ними прибыла грузовая автомашина, груженная ящиками различных размеров.
Не отдохнув с дороги, ревностные служители науки Потапенко и Кравцов вместе с профессором Антоновым и другими сотрудниками экспедиции принялись распаковывать и приводить в порядок привезенное имущество.
— Здесь, Михаил Алексеевич, и радиолокатор[11] есть с фотокамерой для подводных съемок, — сказал Остапенко. — Из-за него и задержаться пришлось на два дня.
— А мне удалось достать эхолот… Мы до прибытия эпроновцев сможем определить глубину залегания метеорита, — вставил Кравцов.
— Надо сегодня же после обеда проверить аппаратуру и привести ее в готовность, а завтра с утра отправиться в море на поиски метеорита… А то мы и так целую неделю бездельничаем… — сказал Антонов. — Андрей Максимович, в Академии наук, наверное, уже ожидают результатов нашей работы? — обратился он к Остапенко.
— Вообще-то не ожидают… Рано еще… Но работам нашей экспедиции придают большое значение… Если бы не помощь академии, мы с Кравцовым и сегодня не смогли бы вылететь из Москвы.
Остапенко и Галя, занимаясь делом, обменивались взглядами. После годовой разлуки, они еще не успели как следует рассмотреть друг друга. Гале казалось, что Остапенко возмужал, но она ошибалась. Остапенко только двадцать шесть лет, и он выглядит так же, как и год назад: те же черные курчавые волосы, тот же высокий без морщин лоб, брови, как разметанные в полете крылья чайки, черные умные глаза, прямой тонкий нос, небольшой рот с правильно очерченными губами.
Остапенко, наоборот, казалось, что Галя не изменилась, а только немного пополнела.
Закончив разборку ящиков и приведя в порядок инвентарь, члены экспедиции направились к дому, где на веранде был накрыт большой обеденный стол.
Галя шла рядом с Остапенко.
— Андрей! Встань рядом со мной, — сказала она останавливая за руку своего друга. — Смотри-ка да ведь ты вырос чуть ли не на десять сантиметров, — добавила она, глядя ему в глаза.
— А мне кажется, что ты стала ниже и, причем ровно на десять сантиметров.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Посмотри вниз.
— Ничего не понимаю.
— Да ведь у тебя сейчас тапочки, а когда ты уезжала в Ленинград, у тебя были туфли вот с такими каблуками, — показал Остапенко правой рукой, до отказа раздвинув большой и указательный пальцы.
Молодые люди рассмеялись.
Рослый сторож, выйдя из сторожки, преградил путь Лучинскому, пытавшемуся войти в калитку дачи «Синие скалы».
— Гражданин! Вход воспрещен! — сказал он.
— Позвольте, но я каждый день прихожу сюда… Я лечу профессора Антонова… Я врач, — возразил Лучинский.
— Не могу знать… Приказано никого из посторонних не впускать, — по-военному отчеканил бдительный страж.
— Тогда позовите кого-нибудь… — настаивал Лучинский.
— Это можно, — ответил сторож и нажал на кнопку.
На сигнал из глубины сада появился Окунев.
— Здесь доктор! Профессора спрашивает! — выкрикнул сторож.
— Сейчас позову! — ответил Окунев и скрылся в саду.
Через некоторое время к сторожке подошел профессор Антонов.
— А, Корней Карпович! Рад вас видеть, очень рад! — сказал он, протягивая руку. — Но вы извините меня. Я сейчас занят и не имею права кого-нибудь посвящать в содержание своей работы… Я вас попрошу, приходите вечером… Я буду свободен и с удовольствием проведу время в вашем обществе.
— Раз нельзя, ничего не поделаешь, — смутился Лучинский. — Я понимаю вас, Михаил Алексеевич… Собственно говоря, я не думал у вас долго задерживаться… Я хотел только справиться о вашем здоровье и узнать, помогает ли вам мое лекарство?
— Очень благодарен вам за внимание, но должен признаться, что я пока не чувствую его целебного свойства… Вероятно, оно действует не сразу?
— Да, да… Я не предупредил вас, что необходим определенный курс лечения… Вы принимали через каждые шесть часов?
— Да.
— Теперь надо сократить время до четырех часов… Я уверен что дня через три-четыре вы избавитесь от своей бессонницы… Вот еще, если не хватит, — пошарив в кармане и найдя что-то, протянул руку Лучинский.
— Очень благодарен. Буду следовать вашему совету, — сказал Антонов, беря из его руки коробочку с таблетками.
— Извините за беспокойство. Не имею права отрывать вас от работы, — сказал Лучинский, протягивая на прощанье руку.
Проводив Лучинского, Антонов возвратился в сад. В цветнике, возле веранды, стоял аппарат внешним видом напоминающий переносную радиостанцию. Это и был секретный рентгенопеленгатор. Возле него сидели Галя и Зимин.
— Кто приходил, папа? — спросила Галя.
— Корней Карпович… Опять принес свое патентованное средство, — ответил Антонов, показывая коробочку, принесенную Лучинским, и отбрасывая ее далеко в сторону. — Вот еще чудак… Думает, что я буду принимать лекарства, предлагаемые каждым случайным эскулапом.
Одев наушники, Антонов включил портативный двигатель.
— Внимание! Продолжаем работу! — скомандовал он кому-то, приблизив ко рту микрофон. — Сто пятьдесят на север!
Рентгенопеленгатор еще не был усовершенствован и для определения местоположения источника радиации требовал трех точек наблюдения. Поэтому Остапенко и Кравцов с такими же пеленгаторными установками расположились в отдаленных уголках сада. По центральной аллее с наушниками на голове, закрепленным на спине ранцем с радиоприемником и с чемоданом в руке ходил Грачев. Иногда он делал остановки и по чьей-то команде опять продолжал движение.
Профессор, склонившись над планшетом, наносил на него пеленги,[12] передаваемые Остапенко и Кравцовым.
— Михаил Алексеевич, вы отмечаете движение Грачева? — спросил Зимин, внимательно следивший за работой профессора.
— Нет, Василий Петрович, не Грачева, а чемодан с «байкалием», который он переносит с места на место… Пожалуй, можно кончать. Пеленгаторы работают превосходно!.. Кончай работу! Завтра утром в море! — скомандовал Антонов.
Солнце невысоко поднялось над морем, когда все приготовления были закончены. На поиск метеорита отправлялось три катера с газотурбинными двигателями, недавно поступившими в серийное производство. Все катера имели рентгенопеленгаторные установки, коротковолновые радиостанции для связи и приборы для точного определения своего местонахождения. На катере профессора Антонова, самом большом, кроме того, были установлены радиолокатор с фотокамерой и эхолот.
Катер, на котором находились профессор Антонов и Галя, вел Лукич. Пеня за кормой воду, он стал быстро удаляться от берега. Вслед за ним устремились катера, на которых старшими были Остапенко и Кравцов.