- Это Тик в прошлом году нарисовал, - объяснил Алька. - Мы здесь картошку пекли.
- Лицо, как у бормотунчика, - сказала Данка.
Алька подскочил:
- А давайте сделаем бормотунчика! Чита, ты ведь хотел, да? Ты нарочно песок сгребал!
- Правда, давайте! - подхватил Игнатик.
- А песок-то подходящий? - спросила Данка.
- Да, я смотрел, - кивнул Чита. - Я сейчас принесу.
И он убежал.
- А что за бормотунчик? - недоумённо спросил Яр.
- Ты разве не делал бормотунчиков, когда маленький был? - удивился Игнатик.
- М-м… не помню. Вернее, помню, что не делал. Они какие?
- Ну, это такая штука… Такой… - сбивчиво заторопился Алька.
Данка объяснила:
- Их обязательно надо делать в тихом месте и когда рядом только друзья. И бормотунчик тогда как друг… Игнатик их делает лучше всех на свете.
Игнатик скромно промолчал, отошёл и стал подбирать у стены куски алюминиевой проволоки.
Пришёл Чита, принёс в подоле рубашки песок. Спросил :
- А из чего делать?
- Может, из моей рубашки? - самоотверженно сказал Алька. - Я могу подол оторвать.
- А мама оторвёт тебе голову, - подал голос Игнатик.
- А мама уехала. Я три дня буду у Читы жить, мы договорились, - победоносно сообщил Алька.
- Оторвёт, когда приедет, - уточнила Данка. - Яр, у тебя в кармане платок. Он тебе очень нужен?
- Не очень…
Платок расстелили на каменном полу. Игнатик насыпал напето горку песка. Завязал в узелок. Получился белый мешочек размером с большое яблоко. Игнатик подобрал в очаге обугленную щепочку. Любовно нарисовал на мешочке круглые глазки, нос-пятачок, весёлый рот. Из кусков алюминиевой проволоки смастерил витые ножки, потом ручки с растопыренными пальцами. Оттянул на узелке с песком материю, прикрутил ручки там, где у рожицы должны быть уши. А ножки приделал к подбородку.
Получилось удивительное существо - не то четырёхлапый краб, не то безголовый человечек с рожицей на пузе.
- Надо цеплялку, - вполголоса сказал Игнатик.
Алька и Чита подхватили тонкую ржавую проволоку. Один конец обмотали вокруг выступающего камня на очаге, другой закрепили на железном крюке, вбитом в стену. В метре от пола.
Игнатик согнул пальцы бормотунчика, подвесил его за руки на проволоке. Тот покачался и замер. Все тоже замерли, чего-то ждали.
У Яра на дне сознания шевелились мысли, что надо скоро возвращаться на крейсер, и получится ли это, и надо ли рассказывать там про всё, что случилось, и как грустно будет расставаться с ребятами, и удастся ли увидеться снова. Но самым главным был интерес: что за бормотунчик, для чего он?
Бормотунчик тихо качнулся. Его нарисованная рожица, конечно, не изменилась, но в глазах и улыбке появилось что-то живое. Так, по крайней мере, показалось Яру. Он услышал бормотание, попискивание, лёгкий треск, шёпот. Словно включился маленький расстроенный приёмник. Бормотунчик закачался сильнее… И вдруг, перебирая ручками, двинулся по проволоке. Остановился у края очага. Прекратил качание, зацепившись ножками за камень. Не двинув угольным ртом, сказал картаво:
Раз-два-три-четыре-пять,
Я иду искать.
Если кто не спрятался,
Я не виноват…
Голос был механический, как у старинного магнитофончика.
- Какая-то незнакомая считалка,- проговорил Алька.
- Знакомая, - сказал Яр.
Бормотунчик шевельнулся и произнёс:
- С цифрой пять на медной бляшке, в синей форменной фуражке… Ну, что вам ещё?
- Сказку, - тихо попросил Игнатик и быстро оглянулся на Яра. - Какую-нибудь сказку про пятерых друзей…
В бормотунчике сильно зашелестело. Он опять покачался на тонких ручках. Сказал с металлической насмешливой ноткой:
- Сказок вам хватит и без меня. Смотрите, кругом такая р-романтика… Верно, Яр-р?..
Яр вздрогнул.
- Ты меня откуда знаешь?
Бормотунчик беспокойно задёргался:
- Я могу ответить только на один вопрос! На один. На втором - крак - разряжусь. Ты спрашиваешь? Это вопрос?
- Нет-нет, это не вопрос, не отвечай, - торопливо сказал Игнатик. И прошептал Яру: - Он про многое знает, бормотунчики все такие…
Бормотунчик вдруг пропел дребезжащим голоском:
Та-ра-ра, та-ра-ра,
Очень странная игра,
Непонятную считалку
Барабанщик бьёт с утра:
Пять ворон,
Один патрон,
Сто врагов с пяти сторон.
Барабанит, барабанит,
А песок скрипит и ранит…
Он резко замолчал.
И все молчали. Алька нерешительно хихикнул, но Данка цыкнула. Бормотунчик вдруг спросил уже без дребезжанья, чисто:
- Что, Яр, досмотрел свой сон?
- Какой сон? - с неожиданным и резким страхом спросил Яр.
- Это вопрос?
- Это вопрос, - жёстко сказал Яр.
- Тот сон, как вы лезете по обрыву… Не бойся, он доберётся. Может, ты не доберёшься, а он доберётся…
- О чём это он? - прошептала Данка.
- Да мало ли что… Они часто несут всякую дребедень, - отозвался Чита.
- Сам ты несёшь дребедень, - обиженно сказал бормотунчик. - Лучше разожгите огонь. Ночевать будет холодно.
- А зачем нам здесь ночевать-то? - удивился Алька.
- Разожг… - тонко крикнул бормотунчик. Дёрнулся и безжизненно повис на проволоке.
Игнатик досадливо обернулся к Альке:
- Ну вот, он разрядился… Зачем ты полез со вторым вопросом?
- Да это и не вопрос вовсе! Просто у меня вырвалось…
- Ладно, пойдём, - вздохнула Данка. - Всё равно он был какой-то странный.
- Может, серебристых кристалликов мало в песке, - виновато сказал Игнатик.
- Наоборот! Полным-полно, я смотрел, - возразил Чита.
Яр не слушал ребят, мысли прыгали, как у мальчишки, который проснулся среди ночи, увидев загадочный и страшноватый сон… Казалось, столько всего случилось за этот день! Стоит ли удивляться? Но он удивился проницательности бормотунчика. И даже расстроился. Недаром на Земле говорят, что в приметы верят лишь дети и скадермены.
- А может, правда разожжём огонь? - звонко спросил Алька.
- Картошки-то нет… - заметил Чита.
- Не обязательно картошку печь. Просто так посидим у огонька, - тихо сказал Игнатик. - Недолго… Ладно, Яр?
2
Яр подумал, что огонь - это и в самом деле неплохо.
Сначала прохлада внутри крепости была приятной после жары. Но теперь чувствовалось, что воздух сыроватый и зябкий. Хотелось погреться. Да и просто хорошо посидеть у горящего очага.
Когда Яр последний раз сидел у живого огня? Боже мой, это было, когда ему стукнуло семнадцать лет. С однокурсниками из Ратальской школы он ушёл в лыжный поход, и группа подала в буран. Они укрылись в лесу, отыскали охотничью избушку, развели огонь в печке. Это была такая хорошая ночь…
Яр встряхнулся. Вместе с ребятами он взялся собирать у стен и таскать к очагу старые доски, жёлтые обрывки бумаги. Доски были большие, в очаг не лезли. Одну из них, тонкую и трухлявую, Алька храбро попытался с размаху сломать о колено. Не сумел, конечно, завертелся на пятке, держась за ушибленную ногу.
- Олух царя небесного, опять покалечишься, - сказала Данка.
Яр, посмеиваясь в душе над собственным пижонством, положил доску на два камня, рубанул ребром ладони.
- Во… - с тихим восхищением выдохнул Игнатик.
- Ещё, - потребовал Алька.
Чита молча положил перед Яром другую доску. Данка сказала:
- Так можно руку разбить…
Яр, усмехаясь, ударил ещё раз. И ещё. И заработал, как автоматическая дроворубка.
- Хватит уж… - сочувственно сказал Чита. - Вон сколько дров.
Яр гордо распрямился и украдкой стал потирать ладонь - поотшибал всё-таки. Алька, выгибаясь назад от тяжести, поволок охапку обломков к очагу.
- Ой, а спички? - растерянно сказала Данка.
Алька с шумом бросил дрова и обернулся. Чита посмотрел на Яра:
- У вас нет?
Яр оглянулся на Данку и развёл руками:
- Если нет в карманах, то…
- Папа не курил, - виновато сказала Данка.
- Вот и погрелись, - заявил Алька и с обиженным видом уселся на дровах.
Игнатик, сосредоточенно хмурясь, достал из кармана свечной огарок. Поставил на камень. Сел перед ним на корточки.
- Ой… - прошептала Данка. - Тик, ты думаешь, получится?
Он оглянулся резко, почти сердито.
- Подойдите.
Они послушно подошли, встали у Игнатика за спиной.
- Может, за руки взяться? - нерешительно сказала Данка.
- Нет… Яр, ты здесь? - Игнатик снизу вверх посмотрел на него. - Вот хорошо… Сейчас…
Свечка затрещала и зажглась.
Игнатик засмеялся. Встал. Сказал с негромким торжеством :
- А вы не верили… Яр, я им говорил, а они не верили.
Яр, ничего не понимая, кивнул.
- Как это не верили? Мы верили, - серьёзно сказал Чита. - Давайте разжигать камин.
Через пять минут пламя гудело и вытягивало языки в чёрную глубину дымохода. Из досок и камней ребята сделали скамейки, поставили их буквой П, «ножками» к очагу. Алька сел у края очага, слева. Чита - справа (и открыл книгу). Данка - рядом с Читой. Яр с Игнатиком устроились напротив огня. Горячие блики запрыгали по лицам, оранжевая рубашка Игнатика засветилась, как отражённое пламя.
Игнатик шёпотом сказал - то ли Яру, то ли себе:
- Сколько огня от крошечной свечки…
- Но свечка-то… Как она зажглась сама собой? - отозвался Яр.
- Она не сама. Это я её… - вздохнул Игнатик, будто признался в шалости.
- Он давно хотел, да нас было мало, - объяснил Алька. - Надо, чтобы пятеро…
- Братцы, - жалобно сказал Яр. - Объяснили бы вы всё по порядку, а?
- Тут целая история, - охотно отозвалась Данка. - Рассказать?
- Это ещё в прошлом году было, мы играли в лунки. На пустыре, у старого тополя… Ну, лунки - это простая игра. Надо выкопать ямки - столько ямок, сколько человек играет. В один ряд, в цепочку. Потом по этим лункам кто-нибудь пускает мячик. В чьей лунке мячик остановится, тот его хватает, кидает вверх и кричит: «Штандер!» Такое слово специальное. А когда мячик о землю стукнется, тот его снова ловит и бросает в кого-нибудь. А все, конечно, разбегаются, пока он не крикнул «штандер»… Ты такую игру знаешь, Яр?