- Пришибу, сволочь, - пообещал я ласково, - и в Думу баллотироваться будет некому.
- Да что вы, я. и не думал, простите, у меня мысли не было. Вот вам четыре папки в целости и сохранности.
- Мне нужно пять, понимаешь, гнида, пять.
- Да, конечно, но пятую я, увы, сжег.
- Бабки на кон, время пошло.
- Понимаю, но у меня нет денег.
- Осталось сорок пять секунд, я пристрелю тебя из твоей же собственной пушки, из нее же положу охрану. Скажут - взбесился Дьяконов, а твоя супруга подтвердит, уж больно ты ей противен. Осталось пятнадцать секунд.
- Может быть, пятидесяти лимонов будет достаточно?
Я взвел курок и ткнул ствол в основание его сволочного черепа. Ни слова не говоря, он открыл внутреннюю дверцу сейфа и вытащил десять пачек.
- Забирайте и уходите, я устал.
- Ну, это ты, кореш, зря. Нам с тобой еще предстоит легкий вечерний променаж по зимнему лесу. А ты как думал? Без тебя твои бобики меня разорвут. Когда выйдем, скажешь им, чтоб не беспокоились и сидели дома. Дескать, пошел на полчасика с другом в кабачок. Улавливаешь тонкую нить моей мысли? Если будешь себя хорошо вести, то через полчаса ты будешь свободен, как степной ветер. Вперед и с песней. Ты какую песню любишь, мой сладкий?
- Эту... "Тяжелым басом ревет фугас".
- "Ударил фонтан огня"... - подхватил я, - отлично, так и пойдем, походкой немного выпивших товарищей, за-а-певай!
Мы уже подходили к воротам, когда сверху, с крыши, нас окликнули:
- Леонид Николаевич, вы куда? Подождите, я с вами.
- Работай, придурок, в кабак я с Иваном, на полчаса, понятно?
Второй телохранитель крутился возле Юркиной машины, светить его я не имел права, поэтому, едва заметно мотнув головой, я громко спросил:
- Шеф, подкинь до кабака, червонец за мной.
- Не могу, - сразу понял он, - человека жду. - Юрка показал на соседний дом.
- Ну и ладно, мы и пешочком доберемся, правда, Леня?
- Конечно, что тут идти, две минуты. "Тяжелым басом ревет фугас"...
- Хорошо поешь, Леня, - похвалил я незадачливого депутата, когда мы выбрались на шоссе. - Теперь ступай домой и помни, что дубликат твоей папочки все-таки имеется. Так что без глупостей, С нашей стороны их тоже не будет. Баллотируйся дальше, продолжай вешать лапшу на уши пенсионерам и пионерам. Если кто тебя и покарает, то это Фемида. И не та, что в руках твоих знакомых, но та, нам невидимая. Живи и говняй землю дальше. Ауфидерзейн! Эй, пистолетик возьми, извини, я его разрядил, в стволе тоже нет. И еще вопрос личного характера: где вы нанимали грабителей?
- Что, и у вас появилась потребность в их услугах? Сожалею, но у нас односторонняя связь. Ничем помочь не могу.
- Возможно, вы покрываете не только грабителей, но и убийц, а это уже, батенька, пахнет совсем по-другому. Подумайте!
- А ты что ж, мент? Или, может быть, прокурор? Отчего вдруг такой интерес?
- Я не мент, не прокурор, просто не люблю убийц, а тем более орудующих у меня под боком.
- Скажи на милость, интересно, а кто это десять минут назад обещал выбить мои мозги, не ты ли, а может, мне все приснилось?
- Конечно, пистолет у меня газовый, просто взял тебя на понт. Но ты не дергайся - паралитик нормальный. Скукожит, как в материнском брюхе.
- Ничего я не знаю, ты получил свое и убирайся к едрене фене, а меня оставь в покое.
- Ты, Дьяконов, покрываешь убийц, а значит, заодно с ними. Их я найду все равно, и тогда ты будешь иметь бледный вид и макаронную походку. Какая уж тут Дума, на свободе бы остаться...
- Но я действительно встретился с ними случайно. В Центральном бассейне. Изложил суть проблемы, выдал аванс, вот и все.
- Ладно, от тебя больше ничего не требуется, иди домой и спи спокойно, дорогой товарищ. Ты это заслужил. Командование благодарит тебя за то, что ты закозлил опасных преступников.
- Я надеюсь на вашу порядочность.
- Я тоже, на свою и на вашу. Чао, бамбино!
Послав ему воздушный поцелуй, я слинял с освещенной обочины в чернильную тьму леса. Укрывшись лапами густой ели, я терпеливо ждал следующего акта, а именно - появления охранников и Юркиной машины. Но я ошибся, все было тихо, неужели депутат одумался и решил играть чистыми картами. Свежо предание...
Мимо меня, в сторону ресторана, протопал Юрка, но окликать его я не решился, опасаясь хвоста. Еще через пятнадцать минут он вернулся, но уже в теплой компании забулдыг. Кажется, я понял ход его мысли. Неплохая маскировка. Юрочка, мы делаем успехи!
* * *
Через полчаса я победно сигналил у чистовских ворот. В домике погас свет, очевидно, Глеб Андреевич в данное время придирчиво изучает мою личность. Не будем ему мешать. Видимо, он остался удовлетворен осмотром, потому что вскоре хлопнула входная дверь и разгневанный хозяин заорал:
- Ты что, сдурел, время одиннадцатый час, люди спать легли, а ты сигналишь.
- Одиннадцатый, тогда мне нужно срочно позвонить. - Я опрометью кинулся к аппарату, едва не сбив свою предполагаемую супругу.
- Але! Алексей Николаевич, это я!
- Слышу, не ори, не глухой. Почему опаздываешь?
- Чтобы дать вам возможность побольше насладиться обществом соседки.
- Ты у меня поерничай, поерничай! Я тебе поерничаю... Что скажешь?
- Кажется, уцепил какой-то кончик, правда хилый.
- Наверное, свой. Говори конкретно. И без своих дурацких метафор.
- Я видел свою машину и тех, кто на ней сегодня рассекает.
- Ты уверен? Может, спьяну померещилось?
- Не можно, начальник. С утра маковой росинки во рту не было. Трезв до безобразия.
- Где ты находишься?
- "На окраине где-то города..." В надежном месте, под охраной очаровательной молодой женщины и ее папеньки.
- Это ты умеешь. Давай адрес, сейчас приеду.
- Ни в коем случае, вы только поломаете хорошо отлаженный быт и разрушите семейный очаг.
- Клоун, тогда говори, где встретимся. Расскажешь подробно.
- Я все сказал, пока мне добавить нечего, думаю, завтра кое-что прояснится. Что нового у вас?
- А у нас ничего хорошего. Помнишь Григорьеву Настю? Похитители требуют выкуп у отца. Пятьдесят лимонов. Завтра будут продавать квартиру. Нашего вмешательства не хочет.
- И правильно делает. - У меня почему-то сжалось сердце, как будто в руках бандитов находится мой собственный ребенок. - Хотя что в лоб, что по лбу. Уйти от них живыми шансы невелики. Вы хоть собаку на телефон привязали?
- Тебя забыли спросить. Отдыхай, завтра связь в это же время. Я сам позвоню.
- Кому это ты докладываешь? - недовольно спросил Чистов, едва я успел положить трубку.
- Районному шерифу. Любознательный он больно.
- Я надеюсь, ты исключишь из рапорта мою фамилию, равно как и сегодняшний инцидент. Кстати, что ты наездил? Результат, конечно, нулевой?
- А вы что, ничего из машины не забрали? С заднего сиденья. Там для вас еще один подарок. Думаю, вы будете ему рады.
- Боже мой! - срываясь с места, завопил он. - Неужели...
- Ну что, Александра, пока ваш достопочтенный батюшка в обнимку с архивными папками пляшет качучу, мы бы могли выпить немного самогона. Есть иное мнение?
- Мнение едино. Различна только марка вина. - В ее глазах блеснули блядские бесенята, и мне почудилось, что сегодня я буду спать не один. - Я пью "Монастырскую избу", но это еще не значит, что я монашенка.
- Жаль, никогда не спал с монашенкой, - грязно схамил я, так что самому сделалось противно. Повисла пауза, такая же пошлая, как моя острота.
- Костя, но тут только четыре дела, - разочарованный и несчастный, на пороге стоял хозяин, - самой главной, дьяконовской нет.
- Извините, Глеб Андреевич, ваша дочь определенно отняла у меня разум. - Спасая положение, я вытаскивал и вытаскивал из внутреннего кармана куртки пачки денег. - Вот извольте, здесь ровно столько, сколько вы назначили за одну папку, то есть сто миллионов российских рублей.
- Боже мой! Неужели он отдал вот так, не торгуясь? Совсем на него не похоже.
- И с радостью, Глеб Андреевич, еще и проводил до самой трассы. Велел кланяться. Напоследок я его успокоил, сказал, что есть дубликат. На тот случай, если он будет некорректно себя вести. Имейте это в виду. И еще отстегните, пожалуйста, два цитруса. Мне помогал один мальчик, и ему нужно заплатить. Я бы сам отдал, да мелких нет.
- Ну и клоун ты, Гончаров, - довольно захохотал Чистов, подвигая мне пирамиду достоинством в десять миллионов, - это вам на двоих.
- А мне? - капризно спросила дочурка. - Подай на пропитание кормящей матери.
- Бог подаст, работать надо, - выдвинул жесткую догму суровый отец, убирая деньги. - Да, работать, а не шляться по Ленинградам да Москве неизвестно зачем и для чего. Нет, ты подумай, Костя, она получила прекрасное филологическое образование в Москве и с того дня не проработала ни одного месяца.
- А что мне, в библиотеку идти прикажешь?
- Иди в библиотеку, иди в школу, хоть к черту на кулички, только вкалывай.
- Гляди-ка, моралист отыскался. Сам всю жизнь по парткомам портки протирал, тридцать лет кресла портил, а теперь поучает. Ханжа ты, отец, давай выпьем за тебя, чтоб жил ты долго-долго и не расстраивался, не переживал за свою непутевую дочь. Долгие лета.
- Долгие лета, - подхватил я, опрокидывая крепчайший и ароматный "Сам-Трест".
- Ну спасибо, ну уважили старого дурака, - прослезился Чистов. Хорошо с вами. Саша, пора порося нести, а то, я вижу, Костя на "Обезьянью радость" налег, опасно!
- Уже несу. - Одарив меня прощающей улыбкой, женщина скрылась на кухню.
Надо сказать, что Глеб Андреевич всякому новому сорту самогона присваивал собственные неподражаемые имена и даже заказывал для них цветные этикетки-паспорта с точными параметрами и рецептурой. Кроме "Обезьяньей радости", производил он "Слезу саламандры", "Объятия анаконды", "Поцелуй каракурта" и так далее. Внизу мелкими буквами обязательно сообщалось: "Натуральная чистая водка. Произведена на заводах "Чистов и Ко", а в центре, по обеим сторонам медали, красовались два портрета. Его собственный и президента.