Даже если бы один из них стоял сверху, а другой принимал внизу.
– Дружище Майкл! – счастливо воскликнул Стендельс и хлопнул меня по спине.
Я потерял равновесие и упал прямо на Френки.
Мне, конечно, следовало порадоваться, что я не расшибся о каменный пол – девушка прекрасно сыграла роль страховочной подушки. Однако она явно не собиралась на этом останавливаться. Ее стройные ноги сомкнулись на моей талии, чувственный язык выстрелил прямо мне в рот.
Стендельс повертел головой, не спуская с лица идиотской улыбки. Он не сразу понял, куда девался его новый и близкий друг, поэтому просто зашагал вперед и споткнулся об меня.
– Куча-мала! Куча-мала! – радостно заверещали гоблины и принялись прыгать ему на спину.
Если учесть, что делали они это с разбега, оставалось гадать, как форпост еще не развалился по кирпичам.
– Майкл, – строго сказала Франсуаз. – Я не люблю групповуху. Пусть они уйдут.
– Боюсь, именно теперь вы умрете, Майкл, – произнес древний демон.
ГЛАВА 6
Я обернулся.
Я стоял на опушке леса – но это был не тот лес, что окружал форпост. И даже не этот мир.
Надзиратель сидел все на том же пеньке – наверное, носил его с собой в кармане. Голова демона была печально опущена.
– Теперь я уже мало что могу сделать, – не без грусти произнес он. – Простите меня, Майкл. Д ведь все так хорошо начиналось.
В подобные минуты думаешь о самых неподходящих вещах, поэтому я первым же делом проверил, застегнуты ли мои брюки. Все пуговицы оказались на месте.
– Я починил их, – сказал Надзиратель. – Это было несложно, учитывая, где мы находимся. Ведь все здесь нематериальное.
Он тяжело вздохнул, и я мог бы поклясться, что узловатый пенек под ним вздохнул тоже.
– Мне хотелось, чтобы вы смогли по крайней мере сохранить достоинство.
Деревья здесь были сухими – высохшими насквозь. Я протянул руку к одному из них, и мои пальцы легко проломили тонкую, крошащуюся кору. Ствол состоял из тончайших слоев, как омертвевшее кружево, с широкими провалами пустоты.
– Вы можете легко провертеть его насквозь, – сказал демон. – Здесь все такое. Посмотрите на облака.
Я поднял голову.
Небо было таким же серым, мертвым и кружевным, как деревья. Казалось, все вокруг создано из одного материала. Поделка безумного художника, создавшего ужасный мир из черного папье-маше.
– Что это? – спросил я. – Как я здесь оказался? Древний демон снова покачал головой:
– Вы здесь ни при чем, Майкл. Испытание, которое вам предстояло пройти, даже еще не началось. Это не я низвергнул вас в Нидаар. Вам не следовало играть с магией Любви, находясь рядом с Алмазной горой.
Он вскинул руки, и его алое одеяние поднялось вслед за ними, как занавес.
– Мы, демоны, никогда не используем волшебство. Оно слишком опасно. Когда применяешь могущественные заклинания недалеко от священных или проклятых мест – результаты обычно бывают печальными. Так и произошло с вами.
– Злые или благие чары лежат на Алмазной горе?
– Не знаю. Да и какая вам теперь разница? Вы в преисподней, но ваша судьба более не в моей власти. Если говорить точно, то вы находитесь даже ниже, чем последний из кругов ада.
– Нидаар.
– Правильно. Место, которого боятся даже демоны. Наш мир полон противоречий. Сами по себе мы не злы, но наша работа – карать тех, кто провинился при жизни. Злость, отчаяние, ненависть – все эти эмоции стекают вниз, сквозь стальные решетки клеток, с кровью и слезами грешников.
Он встал, и пенек исчез.
– Никто не знает, существовал ли Нидаар вечно или же он возник постепенно, по мере того, как преисподняя наполнялась страдающими душами. И никто не осмеливается выяснить. Простите, Майкл, но здесь даже я вынужден вас покинуть. У меня нет власти в этих пределах. Мне жаль – я действительно хотел вам помочь.
Серые облака начали наползать на демона, скрывая его от моих глаз.
– Можете утешать себя тем, – проговорил он, – что в этом падении нет вашей вины. Магам Черного круга следовало проявить больше осторожности, когда они создавали Орб. Думать об этом гораздо лучше, чем сокрушаться, что не справились с моим испытанием. Прощайте, Майкл.
Он исчез.
Франсуаз появилась рядом со мной, клинок ее дай-катаны поднимался, как шпиль на городской башне.
– Что ты здесь делаешь? – осведомился я светским тоном, словно встретил старого приятеля в аристократическим клубе, который мы оба посещаем по пятницам, а сейчас как раз пятница.
– Овечек пасу, Майкл. Зачем ты грохнул хрусталину? Мы теперь черт-те где оказались. Так и должно быть?
Я поднес палец к уху, пытаясь восстановить слух, а заодно вытрясти из головы хотя бы половину тех грязных ругательств, которыми Франсуаз обильно промасливала свои вопросы.
– Френки, – мягко сказал я. – Лапочка. Заткни фонтан.
Красавица уставилась на меня мрачно – и не потому, что я велел ей закрыть ее прелестный ротик. Просто у нее ругательства кончились.
Вот что бывает, когда пихаешь их кучами в одну фразу.
Я отломил от дерева сухую ветку, и она рассыпалась у меня в руках.
– Мы в Нидааре, – произнес я. – Слышала о таком?
– Вздор.
Девушка встряхнула роскошными волосами.
– Его не существует. Это детские страшилки, которыми мамы пугают маленьких демонят.
– Хороши матушки, – заметил я, усаживаясь на землю.
К этому времени я разработал уже несколько блестящих планов, как нам поступать дальше. Правда, только один из них можно было реализовать на практике, что я и сделал.
Не стоять же столбом.
– Кстати, Френки. А зачем мамы вообще пугают детей страшилками? Чтобы крошки боялись темноты, мочились в постель по ночам, а выросши, страдали от невроза и шизофрении? Разве к этому должны стремиться любящие родители?
Франсуаз осторожно обошла опушку, выискивая того, кому можно было бы снести голову. Поскольку, по всей видимости, кто-то забыл вовремя вывесить объявление, желающих не нашлось.
– А все ведь хрустальная хреновина, – произнесла девушка. – Почему не сказал, что собираешься ее грохнуть?
– Ты начала бы спорить.
– Вот именно.
Демонесса почесала кончик носа и заметила:
– Знаешь, Майкл, прости – я так на тебя взъелась из-за стекляшки. Мне просто ужасно стыдно за то, что произошло на стене.
– Не извиняйся. Это все действие волшебства.
– При чем тут чары? Я уже стянула с тебя штаны, а ты все равно успел от меня улизнуть. Раньше я так не прокалывалась. Кстати, когда ты успел пришить пуговицы?
Ветер тронул вершины сухих деревьев.
Мне сложно это объяснить, но сам он был таким же серым и ломким, как все вокруг. Так бывает, когда художник наносит на полотно пейзаж одним лишь карандашом.
– Если тебя заботят только мои штаны, могу разорвать их снова, – ответил я. – Если это тебя утешит.
Две фигуры начали появляться передо мной.
Они не возникли сразу, но и не выступали постепенно, как бывает, когда вокруг тебя стелется густой туман. Странные существа появлялись штрихами – словно кто-то, мазок за мазком, наносил их на эскиз картины.
– Демонам не место в Нидааре, – произнес серый рыцарь.
В руках он держал длинную ржавую алебарду, но ошибался бы тот, кто подумал бы, что из-за следов времени она стала менее опасной.
– Рад, что хоть кто-то со мной согласен. – Я поднялся на ноги. – Я, к слову, здесь тоже случайно. Не знаете, где лестница наверх? Нет?
– Я – Страх и Отчаяние, – вымолвил рыцарь.
– А я – Память, – сказал его спутник.
Он был ниже ростом и держал руках боевой серп с таким большим лезвием, словно выковал его из небесной луны.
– Не хочу вас критиковать, парни, – сказала Френки, – но вам не кажется, что второе имя не в тему?
– Это не так, – глухо отвечал серпоносец. – Нет больших мук, чем память об ушедшем навсегда счастье.
Франсуаз хмыкнула.
– Судя по вашим мордам, вам-то это не грозит точно. В вашей жизни никогда ничего хорошего не было. А теперь просто покажите, где выход, и никто не пострадает.
– У нас не было жизни, – произнес рыцарь. – Ни счастливой, ни грустной. Что же до страданий, то Нидаар соткан только из них одних.
ГЛАВА 7
Он поднял руку; сквозь ее серое кружево я видел деревья, замершие за его спиной.
– Души здесь распадаются на тонкие нити. Эти обрывки разлетаются по всему Нидаару, становятся его частью. Когда-то мы тоже были людьми. Их воспоминания, боль утраты и ненависть ко всему миру до сих пор живут в наших телах. Но это не делает живыми нас. Смиритесь, позвольте этому месту поглотить ваше сознание.
Ветер стал сильнее, и в его шорохе я начал различать голоса.
– Идите к нам, – говорили они. – К нам. Разделите нашу боль, и мы возьмем по частичке вашей. Забудьте о мире наверху. Для вас его больше нет, как и вы уже не существуете для живущих.
Боевой серп поднялся над бесплотной фигурой.
– Нидаар принял вас, – произнесло существо. – И чем быстрее вы примете его, тем легче вам будет.
– Вы правильно сделали, что пришли вдвоем, – сказала Франсуаз.
Сверкнула дайкатана, и голова серпоносца рухнула наземь. Его лицо исказилось, по нему пробегали сотни, тысячи лиц. Я смотрел на тех, чьи души, растерзанные на куски, сплелись воедино в теле адского стражника.
Девушка наступила на отрубленную голову воина и растерла ее в порошок высоким сапожком.
– У вас не было жизни? – спросила она. – Как жаль. Но смерть я вам обеспечу.
Рыцарь не отступил назад. Он стал еще бесплотней. Часть нитей, что образовывали его тело, теперь исчезли.
– Мы не существуем, – прошелестел страж. – Наш облик – только мираж, созданный вашим сознанием. Как и эти деревья, как небо над вашей головой.
Он медленно растворялся, штришок за штрихом.
– Сначала вы не смиритесь с этим. Будете бороться. Пытаться сохранить единство своего Я. Но рано или поздно поймете, что все это бесполезно. Отчаяние возьмет верх, и вы станете растворяться, как все, кто попадал сюда прежде.