ужасном расстройстве; она сейчас же вымылась и слегла в постель, а ночью унеё началась горячка: она срывалась с кровати и начинала неистово бегать иплакать, рвала на себе свои прекрасные чёрные кудри, царапала щёки и, забывосторожность, кричала:
— Мщенье Зенону! мщенье всем христианам!
Испуганные рабыни сочли её за одержимую злым духом и призвали к нейзнатную египетскую вспомогательную бабу Бубасту, которая долго смотрела влицо ей и слушала её безумные крики, а потом сказала Нефоре:
— Я вижу, какой-то змей уязвил твое сердце… Скажи мне, кто смелпренебречь твоею красотой!
— О да, я пренебрежена, — отвечала Нефора, — и я должна раздавить этогозмея.
— Так и будет. Царь Амазис мудро изрёк, что яд обиженной женщины остреезмеиного яда. Кому хочешь мстить?
— Христианскому богу и всем христианам в Египте.
— Хорошо. Я сама горю мщением ко всем пришельцам в Египте. Мое имя —баба Бубаста, я нынче старуха, лекарка; но я была молода и любила; мой мужтомится давно в каменоломнях Пилака, и сердце моё каждый день слышит, как ондвигает гранитные глыбы, в цепях, которые наложил на него жестокийправитель… О, я ненавижу пришельцев и новую веру, я рада им мстить: япойду искать яд и приду к тебе, госпожа, когда яд мой поспеет.
Происшествие с Зеноном имело последствием то, что ни одна из женщин,для которых он спешил окончить заказы, не получили ожидаемых уборов кпалестре. Это была первая неисправность с его стороны, и служитель Зенона,перс, отнес щеголихам их камни и золото, объявив, что его господин, славныйхудожник Зенон, имел большое несчастье потерять глаз и теперь долго ненадеется возвратить себе способность к работе. Потом перс явился также кНефоре и доставил ей её покрывало и ларец с её драгоценностями.
Нефора была не рада возвращению своих вещей, потому что это заставлялоеё опасаться: не откроется ли её участие в ослеплении глаза Зенона, но персне сказал ей ни слова, и она больше ниоткуда не слыхала ничего о Зеноне.
И художник и слуга его хранили о всём происшедшем молчание. Слуга, повсей вероятности, и вовсе не знал, как это несчастье случилось с Зеноном.Нефора никуда не выходила из своего дома, но в душе её по-прежнему горели втёмном смешении обида отвергнутой страсти и жажда отомстить за себя Зенону.Она не знала только, какое бы измыслить ему самое жестокое мщение. Она нераз вспоминала о той египетской знахарке, бабе Бубасте, которая обещала ейдать страшное средство отомстить ненавистным для них христианам, но думала,что Бубаста сказала это слово ей просто в утеху и потом позабыла о своёмобещании. Но это было не так: старая египтянка ждала только времени и неупустила случая воспользоваться им, как только к тому представиласьвозможность.
Глава девятая
Прошёл год. В это время много людей родилось и много умерло; одни делалюдские вновь замышлялись, другие были окончены и позабыты. Было забыто ито, как к прошлым палестрам некстати и неизвестно от какого несчастьяокривел всем в Александрии известный красавец художник Зенон златокузнец. Ондолго болел, но потом поправился и теперь носил через голову на одном глазеголубую повязку, которая не только не безобразила его лица, но, казалось,придавала ему ещё новую привлекательность. Зенон и при одном глазе работалтак же изящно, как прежде, и опять всё с тою же неизменноюдобросовестностью, которою дорожил ранее. Теперь он бы мог успеть сделатьжеланный убор для Нефоры, но антиохийка, разумеется, не обращалась ни скаким заказом к Зенону.
С нею с тех пор тоже кое-что случилось. Красота и богатство Нефоры неоставляли её в затмении, и старый правитель Александрии, человек жадный иисполненный многих низких страстей, пожелал соединить Нефору браком с своимстаршим сыном, который имел столь малый ум, что, побывав во многихотдалённых странах и истратив на это путешествие большое богатство, повозвращении своём не умел рассказать ни о чём им виденном, кроме как овеличине яйца птицы строфокамила[15]. Отец, не желая второй раз награждатьглупого сына, искал обеспечить его огромным богатством Нефоры посредствомбрака с нею, и Нефора, к совершенному удивлению многих, отвечала согласиемна это искательство; но вскоре за тем, когда дала уже слово, она началаоткладывать свадьбу день за день и не только сказывалась нездоровою, но и всамом деле сильно разнемоглась, и ни один из лекарей, которых присылал к нейправитель, не мог узнать, что у неё за болезнь и какими лекарствами можнопомочь ей. Она ни на что особенно в своём здоровье не жаловалась, но всяизнемогала, лицо её худело, глаза блекли, — она не занималась ни нарядами,ни плетением волос, не надевала драгоценностей и не посещала знакомых и дажемало была в своих комнатах. Ей было несносно под крышей, и она искалауединения в саду, где всё под стать её расположению было грустно и как быдремало: фонтан бил лениво, пёстрые бабочки перелетали с одного цветка надругой тоже лениво; но скоро и это начало беспокоить Нефору. Но вот насталаещё иная пора. Садовые акантусы и жёлтые мимозы, живые ограды изразноцветной сирени, жасмина и роз, высокие пальмы, акации и бальзамовыедеревья — всё цвело, благоухало и жужжало, наполненное кипучею жизньюнасекомых. Этот прилив жизни стал иначе смущать и тревожить Нефору; ейказалось даже, что золотые рыбки в каменном бассейне фонтана слишком живо игромко плескались. Нефора удалялась к обширному огороду и там, частоостанавливаясь над грядами махрового мака, срывала с него пышные цветы и,обрывая лепестки их, клала их на ладонь, дула на них и ударяла другоюладонью, шепча тихо устами: «полюбит» или «нет»? И если маковый лепестокразрывался с треском, она улыбалась и расцветала душою, была весела, ела,спала и дарила наряды служанкам, но жениха своего к себе не впускала; еслиже лепесток вяло сжимался у ней между ладоней, она его сбрасывала с рук итут же сама садилась на землю и долго и горько плакала навзрыд, как ребёнок.Служанки не раз находили Нефору лежащею на чёрной земле между большихянтарных шаров, какими казались созревшие ароматные дыни, и отсюда служанкиприносили свою госпожу домой в бесчувственном состоянии. Сначала они давализнать о тяжких припадках Нефоры правителю, и тот тотчас же присылал врачей исвоего сына, но как искусство врачей оказывалось бессильным, а сынаправителя Нефора совсем не желала видеть и даже тяготилась его приближениемк ней издалека, то женщины, по суеверию своему, при новом жестоком припадкеНефоры опять призвали к ней бородатую бабу Бубасту с плоским лбом и большимиушами.
Баба омыла лицо ей нильскою водой и сказала.
— Яд, который змей излил в твоё сердце, жесток, но ты должна бытьсильна, чтоб отмстить и ему и всем христианам. Приближается время отмщения:старые боги Египта приходят нам на помощь, чтобы сгубить ненавистную новуюверу. Мщение пришельцам пришло, близок конец для всех христиан вАлександрии,
— Всех? — задумчиво переспросила Нефора.
— О да, всех или как можно больше, в том числе ведь будет раздавлен измей, который отравил твою жизнь.
Нефора посмотрела на плоский лоб и на уши бабы Бубасты, и вспомниладругие лица старых египтян, ненавидевших христианскую веру, и,содрогнувшись, сказала:
— Я желаю отомстить за себя; но когда ты говоришь со мной об отмщении,мне страшно слушать. Ты стара — за что тебе их так ненавидеть?
— Ого!.. Я стара!.. Это правда, — отвечала, покачав головой, Бубаста,причём длинные и широкие серьги в её ушах запрыгали. — Я стара, но я сказалатебе, мой старый муж томится в каменоломнях, я ем хлеб, который зарабатываюсебе моими руками, и мои сыновья и сыновья моих дочерей тоже трудятся — изних есть ткачи и канатчики, и кожевенники, и все они едва питались своимитрудами, а христиане теперь завели у себя мастерские в особых ограждённыхместах, где они молятся, а другие их за это кормят, и они на даровом хлебеберут работу дешевле нашего… Наши руки не могут более доставать работоюстолько, сколько нужно на пропитание… Проклятие им, пора с нимирасчесться… Старый Пеох видел, как черный ибис плясал на берегу, глядясь вводу. Запляшут они — скоро запляшут! Время отмщения близко. Цари Египтапроснутся и встанут в своих пирамидах, скреплённых кровавым потом своихпрежних рабов… Замечай… скоро уж водная ночь, а наш Нил не хочет поднятьсвоих вод, чтобы оросить в этот год нивы Египта.[*] Глаза всех людей напрасно следят на раскалённом небе заполётом голубя с радостною вестью с верховьев, что вода начинает подниматьсяв Мемфисе…
— Да, — продолжала Бубаста, схватывая нежную руку Нефорис своей сильноюи грубою рукой, — да, вода не поднимается. Цари Египта, которые спят впирамидах Гизеха[16], не пускают к нам Нил за то, что мы дали волю жить у наспришельцам, людям разных вер и особенно христианам, у которых ленивые людинаходят себе пропитание в их общинах… Им хорошо, и они мешают нам делатьработу за настоящую цену. Смерть им — смерть без пощады всем им, спускающимцену! Они слишком усилились, они завели здесь старейшин, — называют одногопатриархом, другого епископом, — вера их входит в моду, и скоро, быть может,все знатные люди станут держаться их веры… но ты меня вовсе не слушаешь —тебе всё равно, какие боги управляют Египтом, но народу нужно, чтобы с ним вдобром согласии жил старый Нил. Когда Нил разольётся и оросит нивы Египта,тогда исчезнет унылость народа: тогда все пристани в устьях заблещут яркимифлагами чужих кораблей; войдут большие египетские суда с отраднымиизображениями ибисовых голов, и понесутся далеко песни звонкоголосых певцов