кстати, принимает это за жертвоприношение, и у старых людей есть приметы,что вода в Ниле тогда начинает подниматься.
Теперь было прекрасное время играть на этих страстях.
Баба Бубаста пошла к мемфиту Пеоху за тем, чтобы возвестить ему, чтонарод в негодовании и что у неё есть лицо, которое пылает местью противхристианина и может поставить правителя в такое благоприятное положение, чтотот вынужден будет мирволить народным бесчинствам. Пеох сидел в тени,прислонясь спиною к скале, и выслушивал то, что, стоя перед ним, говорилаему Бубаста. Он, впрочем, и сам уже знал о всеобщем унынии оттого, что долгоне начинается разлив Нила, но его обрадовало, что Бубаста заручиласьсодействием Нефоры, которая может обезоружить правителя, и всякие издёвкинад христианами сойдут у египтян с рук, не причиня им никаких жестокихвозмездий.
— Ты умная женщина, — отвечал Пеох. — Эти люди должны пострадать занаши несчастия.
— Да; но как это начать? Ты ведь повсюду славен, мудрый Пеох; ты засвоею лампадой прочёл все священные свитки; ты знаешь и свет нашей истиннойверы, и знаешь тоже всю ложь всех прочих учений, а мы чужих вер не знаем —мы только от чистого сердца их ненавидим. Будь головой на плечах, подкоторыми трепещет и поёт народное сердце священного Кемми: научи нас, чтонадобно делать, чтобы христиане получили всесветный позор и безвозвратнуюгибель? Скажи нам, что такое мы могли бы требовать от христиан, чтобы этобыло в их же законе и что бы могло показать всем бессилье их веры ипосрамить их?
— Хорошо, я вам покажу, как посадить лягушку на дерево, но смотрите вы:уже долой с дерева её не спустите!
— О, мы её не спустим!
Глава двенадцатая
Старый Пеох посмотрел в молчании в свою лампаду и сказал бабе Бубасте:
— Ты не ложно сказала, Бубаста: я действительно знаю и свою правуюверу, и все суеверия чужие, и всех богов суеверных. Я могу судить и оэллинском Зевсе, и об Ормузде и Аримане фарсийских[23] и о Егове[24], мстительномбоге бывших рабов наших — евреев[25], а также и о том бедняке, который былраспят и которого почитают за бога себе христиане. Мы их уловим на его жесловах: он говорил что кто будет верить как он учил, то такой человек еслискажет горе: «сдвинься», то будто гора тронется с места и бросится в воду. Скровли правителя вашего по направлению к закату видна гора Адер. Еслихристиане добры то пусть они для спасения всех умолят своего бога, чтобыАдер сошла с своего места и, погрузившись в Нил, стала плотиной течению.Тогда воды Нила подымутся вверх и оросят изгоревшие нивы. Если же христианене сделают так, чтобы стронулась гора Адер и загородила течение Нила, это имбудет вина. Тогда всякому видно станет что или вера их — ложь, или они нехотят отвратить общего бедствия, и тогда пусть пронесутся в Александрииримские крики: «Christianos ad leones!»[*]
— Ты мудрый, ты очень мудрый, Пеох, — отвечала простерши к Пеоху руки иопять зазвонивши серьгами, баба Бубаста. — Народ наш завтра же пойдёт кправителю требовать, чтобы он заставил христиан сдвинуть гору.
И с этими словами баба Бубаста простилась с мемфитом Пеохом и побежалак тем из египтян, кого знала за самых больших коноводов народных, иподбивала их, чтобы они внушали народу, что в неразлитии Нила виновныхристиане.
Скоро от этого сделалось всеобщее волнение о котором тотчас же узналправитель, и оно его очень обеспокоило, так как он не знал, чем его утишить.Баба же Бубаста побежала к Нефоре и, распалив в ней хитрыми словамиоскорбление и ревность, убедила её идти к правителю и просить его, чтобы онснизошёл к горю народа и к его надежде получить облегчение через молитвухристиан, которая может двинуть гору и запрудить ею Нил, чтобы водаподнялась и оросила пажити.
Нефора, в которой быстро воспламенялись страсти и сменялись движения,легко поддалась этим словам и, скоро одевшись с большою пышностью, поспешилав дом правителя, чтобы исполнить то, чему её научила баба Бубаста.
Глава тринадцатая
Правитель в это время находился в смущении от дошедших до него слухов оволнении в народе. Бубаста успела взбунтовать всю александрийскую черньрассказами о вине христиан, и многие, по её научению, побежали на Фаррос кмемфиту Пеоху, чтобы услыхать от него подтверждение слов Бубасты, а другиесобрались в огромном числе и двинулись к дому правителя.
Когда Нефора приблизилась к дому этого вельможи, она увидела густуютолпу людей, окруживших плотною массой его палаты. Огромная толпа поражаласвоею массой и своею пестротой: она состояла из купцов в белых одеждах сразноцветною бахромой и страшного множества полунагих кирпичников,горшечников, рыбаков, лодочников, ткачей, шерстобитов, благовонщиков,листопродавцев, рогожников, зерночистителей, масленников, мусорщиков,омывателей ног, опахальщиков и стекольных выдувальщиков. У большинства этихлюдей всё одеяние состояло из одних коротких фартуков или кое-какихлохмотков, подвешенных на узеньких поясочках. Это были люди, страшные своеюрешимостью и тем, что им терять нечего. С ними здесь было их всё, — при нихнаходились и их жены, пряхи, в коротких накидках, и совсем голые дети, исобаки, и кошки. Особенно много было детей. Из них одних, которые меньше,женщины несли на своих плечах или у груди, а других, постарше, тащили засобою за руки. Между маленькими детьми у многих глаза были залиты гноем, ивсе эти дети жалобно кричали и плакали, а те, которые были постарше,беспрестанно толкались, ссорились и дрались между собою за объедки.Множество собак и кошек, которые не отставали от своих хозяев, делали то жесамое: они шнырили под ногами и ощетинивались друг на друга, то завывая, тофыркая и заводя между собою ожесточённые схватки. Но и этого было мало: какбы нарочно для увеличения шума и усиления тревожности в нескольких местах изтолпы раздавались призывные звуки: здесь храпела бактрийская боевая труба,на неё откликался гудением сирийский бубен, а в третьем месте колотиларийский барабан. Всё это и перекликалось и сзывало ещё большее скоплениенарода. Биченосцы правителя в жёлтых туниках и в высоких колпаках напрасномахали своими раскрашенными в клетку палками. Сильные шерстобиты или необращали на них никакого внимания, или даже переламывали их палки и швырялиобломки в лицо биченосцам.
Всё это волнение покрывалось общим воплем, в котором только иногдаможно было уловить отдельные слова:
— Нил не поднимает вод!.. Мы погибаем от голода… Христиане перебиваютработы… Хорошо им дешевить, когда они живут подаянием!.. Пускай же они занас молятся… Пошли их сдвинуть в Нил гору, чтобы река разлилась!
Нефора с величайшим трудом едва могла проникнуть в своих носилках черезэту толпу. Главный вход в дом был закрыт, и она вошла в чертоги правителячерез известную ей потаенную дверь, которую открыл ей хорошо знавший еёпривратник, после чего и эта дверь опять тотчас же была заперта. Стража совсех сторон охраняла все входы.
Правитель находился в большом смущении и перепуге. Он не знал, что емуделать: отражать народ силою он не мог, а снизойти к неблагоразумномутребованию черни считал за недостойное. Правителя окружала вся его семья, итут же в среднем покое был его глупый сын, толстоносый Дуназ, и егоближайшие подначальные лица: все они подавали ему различные советы, но онвсе их мнения слушал, но ни на что не решался. Увидев же входящую Нефору, онобрадовался её приходу и живо воскликнул:
— Вот дорогая нежданная гостья, чей приятный приход приносит мнерадость! О, как я тебе благодарен, Нефора, что ты решилась навестить дом мойв такую тревожную и досадительную минуту! Этим ты доказала мне свою дружбу,и я прошу тебя сказать мне: что ты думаешь обо всем происходящем средиглупой и презренной черни? Я знаю, что тебе дан острый ум, и я хочу на негополагаться: я даю тебе при всех моё слово, что я решусь только на то, что тымне присоветуешь.
Нефора отвечала, что ей известно всё, что происходит, и что она ненаходит в этом положении ничего безысходного.
— Что же бы ты сделала на моём месте?
— Я бы их всех обманула.
— Прекрасно; но как это сделать?
— Исполни их желание: вопроси христиан, могут ли они своею веройсдвинуть гору и положить её в Нил, пока он разольется от Филэ и до моря?
— Полно, Нефора, кто ж может заставить двигаться горы?
— Христиане, правитель, могут. Старый Пеох, который знает все веры, самэто читал в их христианском учении.
— Старый Пеох!.. Он это всё и наделал в глупом народе, и, клянусь, ондостоин настоящего египетского удара деревянным колом в упрямый затылок.
— Тебе что за дело? Пускай и Пеох получит своё в своё время.
— А если христиане не сдвинут горы?
— Что ж за беда? Народ над ними слегка посмеется, может быть их даженемножко и поколотит. Им это будет урок, чтобы они не кичились… Они станутскромнее, а ни в Византии, ни в Риме за них не станут сильно вступаться.Народ в огорчении своём ищет, на ком бы сорвать это горе, и на мысль емупришли христиане. Их ведь пока здесь немного, и они не в великом почёте…Дай их народу! Ты даже должен так сделать, чтобы не вызвать бунтповсеместно, потому что теперь почтовые голуби, конечно, полетели уже в Он,в Мемфис, и в Аканф, и в Гермополь, и в Абид, и в Фивы. Поверь мне, чтовскоре восстание охватит целый Египет, и тогда будут большие несчастия,которых тебе не простит император, и ты будешь смещён. Предотврати же малою