Как камень, полетела она вниз.
Тут подскочил младший брат, подхватил ее на лету и невредимой поставил на землю.
Счастливые и радостные, братья с сестрой вернулись домой к матери.
А мать между тем сшила хороший бешмет[6]. Этот бешмет она решила подарить тому сыну, который больше всех сделал для спасения своей сестры.
– Дети мои, – сказала она сыновьям, – кому же я могу подарить этот бешмет?
Старший брат сказал:
– Подари его мне! Если бы не я, другие братья не нашли бы сестру! А если бы они случайно и узнали, где она, все равно не сумели бы унести ее от дракона. Не сделай я этого, наша сестра погибла бы!
– Правда, – сказал средний брат, – на земле я не мог бороться с драконом. Но когда он выхватил у нас сестру и взлетел с нею в небо, кто бы без меня убил дракона и спас ее? Не убей я дракона, не было бы сейчас среди нас нашей любимой сестры! Значит, бешмет по праву принадлежит мне.
– Нет, – возразил младший брат, – бешмет следует получить мне. Ведь это я спас сестру от верной смерти, когда она падала с неба на землю. Не подхвати я ее, упала бы она на камни и разбилась!
Выслушала мать своих сыновей и сказала:
– Если бы не ты, старший сын, не нашли бы сестру другие братья. А если бы и нашли, то уж никак не смогли бы отнять ее у дракона. Без тебя, средний сын, не убили бы они дракона, когда он взвился с нею в небо, и пропала бы моя дочь. Не уцелела бы она и без тебя, младший сынок, когда падала с неба. Не будь тебя, разбилась бы она насмерть. И спасли вы свою сестру только потому, что действовали вместе! Видно, надо мне сшить еще два бешмета!
СЫРЕ-ВАРДА
Жили когда-то старик и старуха, и было у них три сына. Все трое – здоровые, сильные да красивые. Жили они очень бедно: земли у них было мало; а тут еще и всякие несчастья: то хлеб от засухи не уродится, то градом его выбьет, то, глядишь, всю скотину мор погубит.
Подросли сыновья, стали отцу в работе помогать: работают и день и ночь, работают до пота, до усталости, а удачи все нет да нет.
– Смотрите, смотрите! – говорят соседи. – Какие молодцы, а не могут себя да своих стариков прокормить. Срам!.. Шли бы уж лучше куда на сторону, нанялись в работники. Может, тогда и поправились бы.
Обидно стало сыновьям. Пошли они к отцу с матерью, просят:
– Отпустите нас, отец и мать! Пойдем мы на чужую сторону жить, счастье добывать!
Запечалились старик со старухой, заплакали:
– Куда вы, сыночки, пойдете? На кого нас, старых людей, покинете?
Говорит на это старший сын:
– Не плачьте, отец с матерью, не тужите! Найдем мы вольную землю!
Средний добавил:
– Будем там хлеб засевать.
А младший сказал:
– А вас, отец и мать, мы никогда не покинем, никогда не забудем! Как окрепнем, будем вам помогать.
Согласились старик со старухой отпустить сыновей на новые земли.
Собрали их в путь-дорогу. Попрощались сыновья и на память о себе посадили под окном молодую зеленую ветлу. Сказали сыновья отцу с матерью:
– Берегите нашу ветлу, поливайте ее! Пока она зелена да свежа – и мы живы-здоровы, а засохнет – не к добру это!
Ушли сыновья. Старик со старухой одни остались.
Много ли, мало ли времени прошло – родилась у них дочка, пригожая да ласковая. Растет перед окнами ветла, и дочка растет – одна другой краше. Кормят, поят старики свою дочку, одевают ее, обувают и за ветлой ухаживают: водой поливают, от скотины оберегают.
Выросла девушка большая, стала на улицу ходить, с подругами играть. Вот раз приходит она домой и горько плачет. Спрашивает ее мать:
– Чего ты, моя дочка, плачешь, не обидел ли тебя кто?
– Как же мне не плакать! У всех моих подружек в селе есть старшие братья, только я одна-одинешенька!
Запечалилась мать. Рассказала она дочке про трех своих сыновей, как посадили они под окном ветлу и ушли от нужды да нехваток – искать вольную землю.
– С тех пор о них ни слуху ни духу, – прибавила она.
Полюбила девушка молодую ветлу, стала за ней ухаживать: листья сухие с нее обирает, водой поливает, а то сядет под ней, песню поет или вышивает.
Как-то раз заметила она, что на ветле стали появляться сухие ветки: то одна, то другая.
«Ох, не к добру это! – думает девушка. – Не случилось ли чего с братьями на чужой стороне? Надо у них побывать, навестить их».
Пошла она к отцу с матерью, стала проситься к братьям погостить. Испугались старики, начали отговаривать дочку:
– Куда тебе, доченька! Путь долгий, тяжелый – замучаешься, не дойдешь!
– Ничего, дойду! Хоть и устану, зато родных братцев повидаю!
Видят старик со старухой – нечего делать, отпустили дочку.
Нарядила ее мать в белую рубашку, красным шелком расшитую, надела на нее белый шушун[7], золотыми блестками разукрашенный, вышитый шелком да бисером, кумачовым кушаком подпоясала, в косы вплела ленту алую, на шею надела ожерелье из блестящих монеток, голову платочком покрыла малиновым.
Заплакала мать, обняла свою любимую дочку, и упали две ее горячие слезинки девушке на грудь.
– Дочка моя милая, дочка любимая! – говорит мать. – Спасут тебя, избавят, оберегут слезы мои и от беды лихой, и от хвори, и от всякой напасти. Никогда меня, дочка милая, не забывай: и во время трудного пути и при отдыхе. А я о тебе и днем и ночью – всегда помнить буду!
Простилась девушка с отцом, с матерью, взяла узелок с хлебом и пошла в дальнюю дорогу, братьев своих разыскивать.
Долго ли, коротко ли она шла, близко ли, далеко ли – неизвестно: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошла девушка много сел, много полей. Идет она дремучим, темным лесом. Вдруг навстречу ей Сыре-Варда[8], лохматая, грязная, на палку опирается, кругом озирается, головой качает.
– Здорово, доченька! Куда идешь?
– Иду, бабушка, в далекий путь: старших братьев своих разыскивать.
– Дай-ка я тебя провожу! Вдвоем-то в пути веселее.
– Пойдем!
Пошла девушка с Сыре-Вардой вместе.
Шли они, шли, дошли до реки.
Говорит Сыре-Варда:
– Эй, доченька, давай выкупаемся, а то тяжко, душно очень!
– Давай, – отвечает девушка.
Выбрали они место – песчаный бережок отлогий, разделись. Девушка, не ожидая беды, – скок в воду! Купается она, прыгает, плещется, а сама закрывает грудь рукой, чтобы вода текучая не смыла материнскую слезу.
А Сыре-Варда тем временем бросила на песок свои старые, грязные лохмотья, скинула стоптанные лапти и давай быстро-быстро одеваться в девушкины наряды. Увидела это девушка и говорит Сыре-Варде:
– Зачем ты мои одежки надеваешь? Не трогай их!
А Сыре-Варда в ответ:
– Надень-ка теперь ты мои лохмотья! Тебе и они хороши будут!
Видит девушка – беда. Заплакала она, закричала:
– Ой, мамушка, мамушка родная! Сыре-Варда надевает мое платье, в мои наряды наряжается, моим платочком покрывается!
Послышался тут голос матери:
– Сейчас, сейчас, дочка! Бегу тебя выручать! Беру я тяжелую палку, буду бить Сыре-Варду.
Это отозвались горькие слезы материнские.
Испугалась Сыре-Варда, бросила скорее девушкину одежду, надела свои старые лохмотья, обулась в свои лапти.
Оделась и девушка в свои наряды и пошла дальше. А Сыре-Варда от нее не отстает, по пятам идет.
– Ой, – говорит, – какая сердитая твоя мать! Только зря она сердилась: я ведь с тобой пошутила! И как это она твой голос услышала?
– Это слезы ее с моей груди отозвались, – говорит девушка.
Промолчала Сыре-Варда, ничего не сказала.
Долго ли, коротко ли они шли – дорога снова привела их к реке. Берега у речки зеленые, вода в речке студеная, а день стоит жаркий, знойный, солнце так и припекает.
Говорит Сыре-Варда девушке:
– Давай выкупаемся, дочка! Легче будет идти!
Хочется девушке выкупаться, от жары прохладиться, от дорожной пыли помыться, да боязно: вдруг Сыре-Варда ее наряды украдет! А Сыре-Варда догадалась и говорит:
– Чего ты боишься? Ты не бойся, не возьму я твои платья-наряды: теперь я вместе с тобой в реку войду, сама купаться буду!
Разделась хитрая ведьма и полезла в воду первая.
Не выдержала девушка: сбросила одежки и тоже в воду вошла. Купаются они, а девушка все прикрывает грудь рукой. Вдруг Сыре-Варда как кинется к ней и давай плескать ей на грудь воду!
Не успела девушка крикнуть, как Сыре-Варда уже смыла с ее груди материнские слезы, выбежала из воды, схватила ее одежки и давай наряжаться.
Заплакала девушка, закричала:
– Ох, мамушка, мамушка родная! Сыре-Варда отняла у меня мои одежки, в мои наряды наряжается, моим платочком покрывается...
Только не отвечает, не отзывается мать.
Долго плакала девушка, но слезами горю не помогла. Вышла она из воды, просила-просила Сыре-Варду отдать ее одежки. А Сыре-Варда и не думает их отдавать. Нечего делать, стала девушка одеваться в старые лохмотья Сыре-Варды. Оделась она и вышла на дорогу. А Сыре-Варда ее уже поджидает.
Взяла она смолы да грязи, вымазала девушке лицо и говорит:
– Твое лицо – мне, мое лицо – тебе!
И стала Сыре-Варда молодая да красивая, а девушка – черная да грязная...
Пошли они дальше. Идет Сыре-Варда, сама твердит:
– Придем мы к твоим братьям – не смей говорить им, что ты их сестрица, все равно не поверят. А если скажешь – не быть тебе в живых!
Долго ли, коротко ли шли, близко ли, далеко ли – неизвестно. Сказка скоро сказывается, да не скоро дело делается. Пришли наконец они в дальние земли и разыскали старших братьев. Говорит им Сыре-Варда:
– Я ваша сестрица, дорогие мои братцы, пришла к вам погостить, в чужой стороне навестить!
Обрадовались братья. Целуют ее, обнимают, ласковыми словами называют. Потом посмотрели на оборванную, грязную девушку и спрашивают: