Перед ним ты слаб, беззащитен!
Но и она не испугала Уняны. Он стал кружить все ниже и ниже и пел все громче и громче:
Корэндо погубил мой народ.
Я хочу отомстить ему!
Я хоть мал, но его не боюсь!
Поскорее буди его!
Вошла жена Корэндо в чум и разбудила его. После того она вышла к Уняны и снова запела:
Могучий Корэндо проснулся,
Он сейчас надевает крылья.
Сейчас он выйдет из чума
И будет с тобой сражаться!
Уняны стал кружить над самым чумом Корэндо, смело стал вызывать его:
Корэндо! Корэндо! Корэндо!
Скорей выходи на битву!
В ответ из чума раздался хриплый голос людоеда:
Уняны! Уняны! Уняны!
Подожди, подожди немного!
Поем я, поем сначала!
Уняны запел:
Зачем тебе есть, Корэндо?
Недолго тебе жить осталось:
За наших людей отомщу я!
Хриплым голосом Корэндо ответил ему:
Уняны! Уняны! Уняны!
Подожди, пока я обуюсь!
Уняны запел:
Зачем тебе обуваться?
Недолго тебе жить осталось:
За наших людей отомщу я!
Корэндо запел:
Уняны! Уняны! Уняны!
Подожди, я крылья надену!
Но Уняны не отставал от него и настойчиво пел:
Корэндо! Корэндо! Корэндо!
Чего ты медлишь, Корэндо?
Выходи, выходи скорее!
За наших людей отомщу я!
Тут огромный, толстый, тяжелый Корэндо вылетел из чума и бросился на Уняны. Но легкий, проворный Уняны быстро и ловко поднялся высоко в небо. Корэндо машет своими крыльями – хочет выше Уняны подняться. Но Уняны все у него над головой кружит, не отстает от него.
Долго летали. Уняны все время выше Корэндо летает – не может Корэндо его догнать, не может ударить. Стал Корэндо уставать, запел:
Уняны! Уняны! Подожди, подожди!
Пониже, пониже спустись!
На такой высоте не умею биться –
Кружится у меня голова!
Засмеялся Уняны, ответил людоеду:
Корэндо! Корэндо! Корэндо!
Почему это голова закружилась?
Я к тебе спускаться не буду!
За наших людей с тобой сражаюсь,
За братьев, сестер тебе отомщу я –
Сломаю, сомну твои крылья!
Кинулся Уняны на Корэндо, стал кругами летать над ним. Летает, сам громко поет:
Корэндо! Корэндо! Корэндо!
Перестанешь глотать людей,
Перестанешь опустошать стойбища –
Пришел теперь твой конец!
Налетел он на Корэндо и сломал ему крылья. Упал толстый Корэндо камнем, ударился о землю, брюхо его лопнуло.
И вышли из его брюха всю люди, которых он проглотил. В свое стойбище, в свои чумы все пошли. Снова жить стали!
СМЕЛАЯ СТАРУХА И ТРУСЛИВЫЙ СТАРИК
Старик со старухой жили. Старуха – смелая, старик – трус. Старуха стала варить кашу и говорит:
– Я буду кашу варить, а ты отправляйся в амбар, сала привези.
Амбар от вежи[30] далеко был. Старик запряг оленя, сел на саночки и поехал.
Приехал к амбару, хотел было открыть его, вдруг слышит – в амбаре кто-то ворчит:
Выт-кут-емналь-ик!
Выт-кут-емналь-ик!
Старик испугался, вскочил на саночки, поехал назад. Приехал, говорит старухе:
– В амбаре у нас страшный Талый[31], не могу сало взять!
Старуха говорит:
– Трус ты! Боишься сам не знаешь чего! Поезжай снова, привези сало!
Старик приехал к амбару. Опять услыхал:
Выт-кут-емналь-ик!
Выт-кут-емналь-ик!
Старик испугался, задрожал. Вернулся без сала и говорит старухе:
– Не могу взять сало: Талый в амбаре... Страшно мне!..
– Что он делает?
– Он говорит: «Выт-кут-емналь-ик!»
Рассердилась старуха:
– Трус! Чего боишься? Откуда тут возьмется Талый? Поеду я сама!
Села на саночки, поехала. Приехала к амбару. Оттуда слышно:
Выт-кут-емналь-ик!
Выт-кут-емналь-ик!
Старуха послушала – не испугалась. Открыла амбар, говорит:
– Вот я тебе дам сейчас! Отучу пугать! Ведь я не старик! Это он трус, а я не такая!
Вошла в амбар. Видит – на сале мышь сидит, сало ест. Схватила старуха мышь, поймала. Запищала мышь:
Выт-кут-емналь-ик!
Выт-кут-емналь-ик!
– Ага, – говорит старуха, – вот кто «выт-кут-емналь-ик» кричал!
Положила мышь в рукавицу из оленьей шкуры, поехала домой. Вернулась, говорит старику:
– Вот я твоего страшного Талого привезла! Вот ты кого боишься! Смотри!
И бросила в него рукавицей с мышью.
Старик испугался, вскочил и убежал.
Старуха наварила каши, положила в кашу сала и стала есть. Досыта наелась. А трусливый старик голодным остался.
ДЕВУШКА-ХВОЩИНКА
Говорят, однажды рано утром встала маленькая старушка, пяти коров хозяйка, и пошла в поле.
На широком поле увидела она хвощинку-траву с пятью отростками. Вырвала она хвощинку – не сломала ни корешка, ни одного отростка. Принесла хвощинку в юрту, положила на подушку. Потом вышла, села доить своих коров.
Сидит и слышит – зазвенели в юрте бубенчики-колокольчики. Старушка бросила подойник, разлила молоко. Прибежала в юрту, посмотрела – все как было, все на своем месте: на подушке хвощинка лежит, трава травою. Снова старушка вышла, села доить коров. Слышит – опять зазвенели бубенчики-колокольчики. Опять старушка пролила молоко. Прибежала, видит – сидит на постели девушка невиданной красоты: с глазами, как сверкающие драгоценные камни, с бровями, как два черных соболя. Это хвощинка превратилась в такую девушку.
Обрадовалась маленькая старушка. Говорит девушке:
– Будешь у меня вместо дочери!
Стали они вместе жить.
Однажды молодой охотник Харжит-Бергень отправился в тайгу. Увидел он серую белку и выстрелил в нее. Стрелял с раннего утра до заката солнца, а попасть все не мог. Вскочила белка на елку, с елки – на березу, с березы перескочила на лиственницу.
Добежала белка до юрты маленькой старушки и уселась на сосну.
Харжит-Бергень подбежал к сосне и выстрелил в белку. Белка опять убежала, а стрела упала в дымовое отверстие юрты маленькой старушки.
– Старуха, вынеси стрелу, отдай мне! – крикнул Харжит-Бергень.
Но ответа не получил.
Рассердился Харжит-Бергень, покраснел от гнева. Вбежал в юрту.
Вбежал – и увидел красавицу девушку. От невиданной красоты ее обмер, рассудок потерял. Потом, ни слова не сказав, выбежал, на лошадь вскочил, домой поскакал.
– Родители мои, – говорит, – у маленькой старушки, пяти коров хозяйки, такая хорошая девушка. Просите ее мне в жены!
Отец Харжит-Бергеня тут же послал людей на девяти конях за этой красавицей.
Прискакали посланцы к маленькой старушке, пяти коров хозяйке. Увидели девушку и обмерли от ее красоты. Потом очнулись, вышли вон. Один, самый почтенный человек, остался.
– Маленькая старушка, – говорит, – отдай эту девушку молодому Харжит-Бергеню в жены!
– Отдам, – ответила маленькая старушка.
Спросили у девушки, пойдет ли она.
– Пойду, – сказала девушка.
– А калым[32] такой, – говорит маленькая старушка, – пригоните мне столько лошадей и коров, чтобы тесно стало на моем поле.
Живо пригнали на ее поле лошадей и коров. Столько пригнали, что и не сочтешь.
Потом нарядили девушку, одели быстро и ловко. Привели чубарую[33] лошадь. Серебряной уздой взнуздали ее, серебряным седлом оседлали, привесили сбоку серебряную плетку. Харжит-Бергень взял невесту за руку, вывел, на чубарую лошадь посадил, повез домой. Едут они.
Вдруг увидел он на пути лисицу. Не мог удержаться и говорит:
– Поскачу я в тайгу за лисицей! Скоро вернусь. А ты поезжай по этой дороге. Дорога разойдется на две стороны. На восток будет повешена соболья шкура, а на запад – шкура медведя с белой шеей. В ту сторону не сворачивай. Поезжай той дорогой, где повешена соболья шкура!
Сказал и ускакал.
Отправилась девушка дальше одна и доехала до того места, где дорога на две стороны расходится. Как доехала, так и позабыла, что наказывал ей Харжит-Бергень. Поехала по той дороге, где повешена медвежья шкура, и приехала скоро к большой железной юрте.
Вышла из юрты дьяволова дочь, в железные одежды одетая, с одной крученой ногой, с одной-единственной крученой рукой, с одним, на самой середине лба, противным мутным глазом, с длинным черным языком, опущенным на грудь.
Схватила дьяволова дочь девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с ее лица и набросила на свое лицо; весь убор-наряд сняла с нее, сама в него оделась, девушку через юрту бросила. После того села дьяволова дочь на чубарую лошадь и поехала на восток.
Харжит-Бергень догнал ее, когда она уже подъезжала к юрте его отца. Ничего он не заметил, ни о чем не догадался.
Все родные собрались встречать невесту. Девять молодцев вышли к коновязи, чтобы встретить невесту. Восемь девушек собрались у коновязи, чтобы встретить ее. Говорили между собой:
– Как скажет невеста слово – красивые бусинки посыплются, на землю упадут!