tribus Horatia), к которой были приписаны венузийцы. Следовательно, отец Горация был отпущен на свободу от имени Венузии — вероятно, за какие-то услуги, оказанные им городу. Порабощен же он был, возможно, в период Союзнической войны. Поскольку Гораций родился уже после того, как его отец получил свободу, он считался человеком, появившимся на свет от свободных родителей, то есть свободнорожденным (ingenuus)[10], притом сыном римского гражданина.
О матери поэта не сохранилось никаких сведений. Вероятно, он потерял ее в очень раннем возрасте; может быть, она умерла при родах. Братьев и сестер у Горация, очевидно, не было — его имя Квинт, означавшее «пятый», давалось когда-то пятому сыну в семье, но потом стало употребляться более широко. Это было личное имя (praenomen), а свое родовое имя (nomen gentile) Гораций получил через отца от Горациевой трибы, названной так в честь древнего рода римских патрициев. Что касается прозвища (cognomen) Флакк, то оно в переводе с латинского означает «вялый» или «вислоухий». В знатном роду Горациев оно не встречалось, но зато его носили представители многих других аристократических семейств, например, Фульвии, Валерии и Корнелии. К последним, например, принадлежал уже упоминавшийся выше диктатор Луций Корнелий Сулла.
У римлян при рождении ребенка не было принято пользоваться услугами врачей — считалось, что повитуха в этом деле намного искуснее. Именно она внимательно осматривала новорожденного на предмет физических изъянов и определяла, стоит ли его вскармливать. Затем, по римскому обычаю, младенца клали у ног отца, который символически поднимал ребенка с земли и тем самым признавал его своим и как бы принимал в семью. На девятый день после рождения (или на восьмой, если это была девочка) следовало провести очистительные жертвы богам, после чего младенцу, наконец, давали имя. По такому случаю в дом приглашались ближайшие родственники и гости; новорожденному дарили особый амулет (буллу), защищавший от злых духов, и первые игрушки (глиняные фигурки зверей, повозочки, куклы и т. д.). Устраивалось и небольшое пиршество.
Забота о младенце возлагалась на его мать или рабыню-кормилицу. В зажиточных семьях мать редко заботилась о ребенке, и весь груз ответственности ложился исключительно на кормилицу, которая обычно опекала ребенка до семилетнего возраста. Она ежедневно купала младенца в ванночке, тесно пеленала в чистые пеленки, качала в колыбельке, кормила его, следила, чтобы он ничего себе не поранил, учила первым словам и, конечно, рассказывала сказки.
У римлян имелись божества, заведовавшие всеми действиями человека начиная с самого его рождения. Так, они верили, что «Partula — присутствует при первых родовых болях; Lucina — заведует самим рождением; Diespiter — дарует ребенку свет; Vitumnus — жизнь, Sentinus — чувства; Vaticanus или Vagitanus — открывает рот и производит первый крик новорожденного; Levana — поднимает его с земли и представляет отцу, который признает его своим; Cinina — охраняет колыбель; Rumina — приучает его сосать грудь, которую древние называли ruma; Nundina — богиня девятого дня — напоминает, что через девять дней после рождения мальчик, очистившись, получив имя и снабженный амулетами, которые должны оберегать его от дурного глаза, действительно вступает в жизнь; рядом с ней Geneta, Mana и феи (Fata) сулят ему счастливую судьбу. Ребенок растет. В течение некоторого времени кажется, что боги меньше занимаются им, предоставляют его исключительно на попечение кормилицы. Но вот его отняли от груди — тотчас являются новые божества, которые окружают ребенка: Educa и Potina учат его есть и пить; Cuba следует за ним, когда он переходит из колыбели на кровать. Ossipaga укрепляет его кости, а Carna — мускулы. Ему нечего бояться упасть, когда он станет ходить: Statinus, Statilinus и Statina помогут ему держаться на ногах; Abeona и Adeona научат его идти вперед и возвращаться назад; Iterduca и Domiduca — ходить вне дома (выходить из дома и возвращаться в него. — М. Б.). Вместе с тем развивается и душа ребенка, и тоже при помощи разных божеств: Farinus — разверзает уста и помогает испускать первые звуки; Fabulinus — учит словам; Locutius — целым предложениям. Вслед затем появляются у ребенка разум, воля и чувства: разум вместе с Mens, Mens bona, богиней ума и в особенности здравого смысла, вместе с Catius — богом сметливости; Consus — богом мудрых решений; Sentia — богиней мудрых советов. Воля образуется при помощи Volumnus, Volumna или Voleta, которые, по-видимому, играют ту же роль, что и божества, способствующие принятию решений; Stimula, которая возбуждает и увлекает; Peta — заведующая первым внешним проявлением воли; Agonius, Agenoria, Peragenor — приводящие в исполнение задуманное действие; Strenia — возбуждающая мужество, необходимое для преодоления препятствий; Pollentia и Valentia — помогающие продолжать начатое дело; Praestana или Praestitia — закончить его. Чувства рождаются при помощи Lubia или Lubentina и Liburnus — божеств удовлетворения; Volupia — богини наслаждения; Cluacina, которая была, вероятно, божеством грубых страстей; Venilia — богини надежд, которые осуществляются, и противоположной ей Paventia — богини смущения и страхов»[11].
Известно, что у маленького Горация была кормилица, и звали ее Пуллия (Pullia)[12]. Она трогательно заботилась о малыше и рассказывала ему волшебные сказки. Возможно, именно от нее будущий поэт впервые услышал о прожорливом чудище Ламии, которая крала по ночам маленьких детей и поедала их, о злобных лемурах, ночных призраках мертвецов, о чудесных деяниях знаменитых колдунов и магов[13]. Поэт Тибулл создал замечательный образ пожилой кормилицы:
…и ревниво старушка
Пусть над тобою сидит стражем святой чистоты;
Сказывать сказки начнет и, рядом светильник поставив,
Пряжи долгую нить на веретенах сучить…[14]
Впоследствии к подрастающему мальчику приставляли также раба-«педагога», который опекал своего питомца, повсюду сопровождал его, учил хорошим манерам и нередко наказывал за непослушание.
Раннее детство Горация проходило, вероятно, на лоне природы, в сельском имении его отца, и мало чем отличалось от детства других детей из небогатых крестьянских семей. Уже с малых лет они приучались помогать родителям пасти скот, ухаживать за молодняком, очищать поля от камней, полоть сорняки, собирать урожай, таскать дрова из лесу[15]. Очевидно, у маленького Горация было много друзей среди окрестных мальчишек, ведь:
Когда выдавалось свободное время, мальчишки полностью отдавались всевозможным детским забавам. Гораций упоминает в своих произведениях, что дети с удовольствием возились в песке, строили из него домики, скакали на палочках, изображавших лошадей, гоняли обручи, запрягали мышей в маленькие повозки, играли в чет и нечет, в орехи, в кости, в мяч, который перекидывали друг другу или бросали о стену[18]. Известны были маленьким римлянам игры в бабки, в орел или решку, в кубарь — небольшой деревянный конус, обычно из букса (самшита), который вращали на земле с помощью специального ремня. Играли также в войну, в суд, в магистратов, в гладиаторов, в цирковых возниц, в прятки, бегали взапуски. И, конечно же, мальчишки мучили животных: привязывали к хвостам домашних любимцев разные предметы, ловили и выращивали лягушат, держали птиц в клетках[19]. Позднее поэт вспоминал, как однажды, будучи ребенком, он так утомился от игры, что заснул в лесу — об этом случае уже было сказано:
То было в детстве: там, где у Вольтура
Вдали от крова милой Апулии
Я спал, игрою утомленный, —
Голуби скрыли меня, как в сказке,
Листвою свежей. Диву давались все,
Кто на высотах жил Ахеронтии,
В лесистой Бантии, на тучных
Нивах вокруг городка Форента,
Что невредимым спал я средь черных змей,
Среди медведей, лавром священным скрыт
И миртовых ветвей листвою,
Отрок бесстрашный, храним богами[20].
Повзрослев, мальчишки начинали проказничать. Так, например, если они хотели посмеяться над кем-либо, то старались потихоньку привязать своей жертве сзади хвост, а затем бегали следом и дразнились[21], или же, чтобы намекнуть обидчику, что он сильно смахивает на осла, приставляли обе ладони к своим ушам и тихонько ими помахивали. Иногда сорванцы приклеивали мелкую монету к камням мостовой и со смехом наблюдали, как прохожие пытаются ее поднять