— Не сильно вас это радует, верно? Как это вы не спятили от скуки за столько лет?
— На одном чае я бы точно не протянул, — усмехнулся Трапп. — К счастью, у меня было много лекарства. Очень крепкого.
— Карты? Охота?
— Ненавижу охоту.
— Как странно. Мне казалось, мужчины вашего типа обожают охоту.
— Мужчины моего типа? — изумился Трапп. — Я ненавижу убийства ради убийства. Это просто вам с мужьями не повезло.
— Возможно, — кивнула горгона мрачно.
— Крауч был жесток с вами?
Она поморщилась и встала.
— Все мужчины жестоки по своей природе, разве нет?
— Нет, — задумчиво отозвался Трапп. — Вовсе нет.
Гиацинта присела возле его кресла, чтобы забрать чашку с пола. Задержалась, глядя на Траппа в упор своими непроницаемыми темными глазами.
— В таком случае, — спросила она, — вы будете защищать меня до последней капли крови?
Он вскинул брови, поражаясь её нахальству. Но ответил спокойно:
— Конечно, дорогая.
Она кивнула с поразившей его серьезностью, словно принимала его присягу.
И Трапп с некоторой обреченностью осознал, что, кажется, действительно пообещал ей сейчас нечто важное.
Гиацинта поднялась.
— Завтра придут люди, — сказала она буднично, — и мы начнем работать в саду.
— Перекопаете все вокруг, не так ли?
— Ну, разумеется.
— Гиацинта, — мягко позвал он. — Если вы скажете, что вы ищете, то я могу вам помочь.
— Ради бога, — воскликнула она с раздражением. — Со своими делами разбирайтесь! Кажется, вы собирались навестить отца?
— Нет, это вы пытались меня выставить вон из замка. А я всего лишь хотел с ним поговорить.
— Не хотите же вы…
Она, нахмурившись, стояла посреди кухни с двумя чашками в руках.
— Не думайте так много, — посоветовал генерал, — а то у вас морщины появляются.
— Морщины? — горгулья в испуге вскинула руки к своему лицу, словно пытаясь там нащупать глубокие борозды.
Послышался звон бьющихся чашек.
10
Следующие несколько дней Трапп большую часть времени дремал на открытой площадке своей башенки, осторожно поглядывая вниз, где Гиацинта затеяла полноценные раскопки.
Довольно скоро её бурная деятельность сменилась задумчивой апатичностью, из чего можно было сделать вывод, что поиски не увенчались успехом. Что бы она там ни искала, этого она не нашла.
Тогда Трапп решил, что уже можно покинуть свое гнездо и спуститься вниз.
Нежные сумерки окутывали перекопанный сад.
Насупленная, мрачная горгона стояла в тени густого дуба и, сдвинув брови, приглядывалась к замку.
— Собираетесь разобрать его по камешку? — спросил Трапп, приближаясь к ней.
Она вздрогнула и обернулась.
— Ах, чтобы вас! — сказала с досадой. — Ни к чему так подкрадываться.
— Возле озера есть летняя купальня. Можете поискать еще там.
Она раздраженно дернула плечом.
— Не понимаю, — пробормотала она.
Он засмеялся и уселся на пенек. Горгулья со вздохом опустилась ему на колени. Мягкий шелк легкого летнего платья коснулся щеки генерала, когда она обвила руками его шею. Так маленькие дети прижимаются в минуты усталости к взрослым.
— Что вы ищете, дорогая? — снова спросил Трапп.
— Сокровища.
Он улыбнулся в её высокую прическу.
— Сундук с золотом?
— Вроде того, — Гиацинта уныло кивнула. Цветок в её волосах подпрыгнул и шмякнул генерала по носу.
— И с чего вы решили, что он вообще есть?
— Ну я же не дура, — запальчиво воскликнула гематома. — Старый король обожал вас, новый король вырос на ваших плечах. Антуан говорил, что вы были его любимой лошадкой!
Трапп засмеялся.
— Когда я обнаружила вас здесь — пьяного, размахивающего саблей, в драной рубашке, я поверить не могла, что это и есть тот самый герой, о котором рассказывал мне брат. Но потом я пораскинула мозгами, — она с важным видом ткнула пальцем себе в лоб. — Котелок у меня хорошо варит, сэр.
Этот просторечный оборот, не свойственный этой женщине, царапнул слух Траппа.
— Вас отправили в ссылку не просто так. У вас была важная миссия, — продолжала Гиацинта.
— Да что вы говорите! — окончательно развеселился Трапп.
— Не смейтесь надо мной, — велела она. — Я сразу заподозрила неладное. А потом вы принесли мне письмо от старого короля, который писал, что вы здесь ненадолго. Но обратно-то вы вернуться не смогли бы! Вас же на полном серьезе обвинили в предательстве! Значит, — торжествующе воскликнула она, — вы должны были двигаться куда-то вперед. А для этого, мой дорогой Бенедикт, вам нужны были деньги.
— Однако я все еще здесь, — заметил Трапп.
— Вероятно, вы просто не нашли свой сундук с сокровищами. Вы письмо-то десять лет прочитать не могли! Сразу по приезде начали пить, правда?
— Через четыре года, — ответил он, и когда горгона чуть отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо, в её темных матовых глазах проскользнуло что-то вроде сочувствия.
— Чем, — спросила она с неожиданной яростью, — ради всего святого, вы занимались целых четыре года?
— По большей части сидел на заборе.
— Вы совершенно не вы…
Он быстро накрыл её рот ладонью.
— Слышите? — шепотом спросил он.
Отдаленный цокот копыт — два легких всадника, хорошие лошади — приближался к замку.
Близкие глаза Гиацинты помертвели.
Она медленно скользнула рукой вниз, прошелестели юбки, и узкая сталь стилета сверкнула в её ладони.
— Ого, — вскинул брови Трапп.
Горгона встала и скрылась за толстым стволом дуба.
— Я понял, дорогая, — вздохнул он, — гостей принимать мне. Интересно, что у нас с ужином?
Он вышел во двор как раз в тот момент, когда Эухения открыла ворота перед всадниками.
Шарль Стетфилд, влюбленный пасынок гангрены.
А вот второй…
Второго Трапп не видел уже десять лет, но узнал в один короткий взгляд.
Мальчишка Стетфилд отправился из Изумрудного замка вовсе не в столицу, просить милости для своей возлюбленной гербициды.
Он отправился к своему другу детства, чтобы рассказать тому, где находится его старший брат.
— Чарли, мать твою, Трапп!
Он вытянулся и возмужал, и уже ничего детского не осталось в этом характерном лице с тяжелым, как у всех Траппов, подбородком.
— Бенедикт, — улыбаясь от уха до уха, воскликнул Чарльз.
И бросился в генеральские суровые объятия.
— Эухения, чтобы тебя черти слопали! — завопил Трапп. — Займись лошадьми. И принеси нам бочонок того великолепного бренди, который закопан в грядках с морковью.
— Перекопать грядки с морковью, — сказала сама себе Гиацинта, приближаясь к ним.
Она расстаралась на славу, быстро организовав роскошный ужин.
— Представляешь, как я обалдел, когда ко мне примчался Шарль и сказал, что видел какого-то бородатого бродягу, имевшего наглость представиться генералом Траппом. Шарль сначала даже не понял, о ком идет речь, до того омерзителен был тот бродяга! — взахлеб рассказывал Чарли, с удовольствием поглощая пищу. Его глаза уже блестели от выпивки, а улыбка не сходила с лица. — Я сразу сказал Алисии, что в этой стране есть только один сумасшедший, способный присвоить себе это имя.
— Алисия?
— Моя жена, — казалось невероятным, что улыбка Чарли могла стать еще шире. — Она тебе понравится.
— Правда?
— На прошлой неделе я стал дедушкой!
Вот что бывает, когда женишься на вдове на 15 лет старше тебя.
Гиацинта на противоположном конце стола весело округлила глаза.
Шарль смотрел на неё с таким обожанием, что даже не мог притронуться к ужину.
— Сколько всего у твоей жены детей? — спросил у брата Трапп.
— Четверо, — безмятежно отозвался он. — Джоанна, старшая, замужем за священником. У неё родился мальчик. Трое младших пока живут с нами. К зиме мы ждем своего первенца, — и он снова ослепительно улыбнулся.
— Рад, что ты стойко переносишь наказание короля.
— О, иногда Его Величество не ведает, что творит.
— Очень в этом сомневаюсь, — откликнулась горгона.
— А вы? — Чарли перевел на неё взгляд, словно только заметил одну из самых ослепительных женщин страны. — Как это вы оба оказались в одном замке?
— Это трагическая случайность, — ответила она с легкой гримаской.
— Полагаю, мой брат расценивает ваше общество как благословение, — галантно произнес Чарли.
— Да нет, — подумав, ответил Трапп. — Трагическая случайность.
Шарль посмотрел на горгону с тревогой.
— Он же не доставляет вам неудобств, правда?
— Нисколько, — с полным равнодушием ответила Гиацинта. — Мы же поделили этот замок. Там — половина Траппа, а здесь — моя.
Шарль так душераздирающе вздохнул, что стало понятно: выставить его во второй раз отсюда будет непросто.
Горгулья посмотрела на него с ледяным презрением.
— Как так получилось, что вы, вместо того, чтобы отправиться к королю, о чем я вас просила, притащили сюда очередного Траппа, о чем я вовсе не просила?.. О, Чарльз, я рада с вами познакомиться, но я ожидала от Шарля другого, понимаете? — с чарующей улыбкой пояснила она.
Разница между холодом и благожелательностью была столь велика, что даже генерала пробрало. А уж на Шарля и вовсе стало жалко смотреть.
— Я просто подумал… Чарли мой друг, понимаете? А это его брат, пропавший десять лет назад… И… — пролепетал бедолага Стетфилд, становясь таким же белым, как и усыпанная белилами гематома.
— Не надо думать, — жестко отрезала Гиацинта. — Завтра рано утром вы отправитесь в столицу и сделаете все, что нужно.
Она с минуту внимательно смотрела на Шарля, а потом вдруг улыбнулась и протянула ему руки.
— О, простите меня, — воскликнула Гиацинта с пылким раскаянием, — я становлюсь сама не своя в этом захолустье!
— Нет, это вы меня простите! — вскричал Шарль, падая перед ней на колени и осыпая страстными поцелуями увешанные тяжелыми перстнями пальцы.
Оба Траппа закатили глаза.
После ужина генерал потащил брата в свою башенку.