– Держись от меня подальше! – бросает сквозь зубы мой первый и единственный возлюбленный. – Если хочешь жить, Ива, держись подальше!
– Витар… это же я!
– Вот именно, ты. Я не хочу выпить тебя, поэтому держись от меня подальше!
Он недовольно хмурится. А я, вспомнив о том, почему нахожусь здесь, с надеждой прошу:
– Давай сбежим вместе?
– Это невозможно, – он указывает на свой ошейник. – Пока артефакт на мне, я – раб магистра.
– Может быть, есть выход?
Обреченно качает головой.
– Выхода нет, Ива.
– А ты искал его?!
Вит вздыхает.
– Искал. Тщетно.
– Но теперь мы вместе, Вит, ты больше не одинок. Вместе мы что-нибудь придумаем.
Вопреки ожиданиям, мужчина вспыхивает.
– Ты – дура?! Я – пожиратель! Никаких нас давным-давно нет!
Что за упрямец?..
– Без тебя мне жить незачем, – признаюсь откровенно и решительно набрасываюсь на него с поцелуем.
Он застывает, превратившись в статую. Каменно-твердые губы, недоуменный взгляд… Я мечтала о встрече, о поцелуе. Я столько лет ждала его! И не собираюсь больше терять. Ни за что!
Запустив пальцы в его жесткие светлые от ранней седины волосы, обвиваюсь лозой вокруг его тела. Я словно целую кусок мрамора, но не расстраиваюсь – он еще ответит, Вит отнюдь не скала.
Оторвавшись от моих губ, мужчина вдруг шепчет:
– Прости меня, Ив.
– За что? – удивляюсь я.
Он резко выкидывает вперед руку – и я теряю сознание.
VI. Кровь и пепел
Баронесса беззастенчиво рассматривает Витара целую вечность. Потом, промокнув алые губы салфеткой, томно спрашивает:
– Ваше святейшество, а почему у вашего подчиненного такое странное имя – Паук?
Болит сердце, ноет душа.
Он предал меня. Мой любимый предал, отдав в руки храмовника. Вырубил нажатием на сонную артерию – и отдал Сирскому… Хоть я и понимаю, что он не мог пойти против приказа, обида на Витара никуда не девается. Но при всем этом чешутся руки, жаждущие вцепиться в космы Стеллы. Негодяйка смотрит на моего мужчину с неприкрытым интересом и хорошо спрятанным страхом. Похоже, ее извращенец-супруг приучил реагировать на опасность возбуждением, и теперь даже убийца магов кажется ей привлекательным…
Марк Сирский, довольный тем, что пожиратель достал беглую целительницу из-под земли, точнее из-под воды, приглашает его за хозяйский стол. И Витар оказывается напротив меня, недалеко от хозяйки замка.
– Становясь слугой Ордена волков Всеотца, пожиратель получает новое имя, отличное от мирского. – Магистр улыбается, хотя прекрасно видит интерес своей любовницы к Витару. – Когда его клеймят древним артефактом, остаются знаки. Паук, покажи их баронессе!
Вит с невозмутимым лицом подчиняется резкому приказу и сдергивает кожаные перчатки с обрезанными пальцами. На внешней стороне кистей белеют старые шрамы, напоминающие формой паука.
– Как интересно, – хрипло шепчет баронесса и игриво закусывает нижнюю губу.
Магистр усмехается и смотрит на дядю. Андре Сирский не сводит взгляда с привлекательной вдовы и также криво улыбается, как и племянник. Вспомнив их разговор, что замку Хадиусов не помешает новый владелец с крепкой рукой, понимаю причину их веселья. Стелла еще не знает, что судьба ее решена, и она недолго будет вдовствовать. Жалею ли я ее? О нет, ни капельки. Тем более что мне самой вскоре понадобится жалость.
…Когда после неудачного побега я очнулась, синие глаза магистра, склонившегося надо мной, пылали черным огнем гнева. Весь его вид обещал скорое наказание.
– Как ты посмела? – взбешено прошипел тогда он. – Пока не расплатилась по счетам, твоя жизнь принадлежит мне. Ты не имеешь права ею рисковать. Уяснила?
Кивнула, и он, не дожидаясь пока приду в чувства, подсадил в седло. И мы отправились в замок владетеля Заречного края. На тот момент я ощущала одну апатию – меня предал тот, кого ждала столько лет, кого любила, кому хранила верность. Тогда казалось, что жизнь закончена…
А теперь, сидя за одним столом с Витаром, Сирскими и баронессой, поняла, что заблуждалась. Нет, я еще поборюсь за счастье! Свое и Витара. За нашу свободу.
Надежду вернуло увиденное: я подсмотрела, каким образом храмовник управляет своим пожирателем. Если выкрасть амулет, он не сможет ему приказывать …
Когда ужин закончился, по приказу магистра один из "волков" сопровождает меня в спальню. К счастью, мою. Но я не обольщаюсь, точно зная, что Сирский придет требовать "долг". К его приходу я поспешно готовлюсь – под подушку прячу бронзовый подсвечник на три свечи. Я, целительница, решилась причинить боль, помня, что маг не совсем человек, и удар не причинит ему особого вреда. Слабое оправдание для той, которая клялась спасать здоровье и жизнь людей, не так ли? Но что остается делать?..
Одиночеством наслаждаюсь недолго – магистр заявляется спустя полчаса.
Войдя без стука, походкой самоуверенного хищника направляется к своей "должнице". Щелкнув пальцами, зажигает сразу два "светляка".
– Хочу любоваться тобой при свете, – объясняет он.
Темень, поглотившая синеву его глаз, пугает.
– Ждала меня? – Самодовольная улыбка растягивает мужские губы. – Правильно делала.
Мне не хочется причинять ему боль, поэтому делаю последнюю попытку:
– Ваше святейшество, отпустите меня. Пожалуйста. Ради Всеотца!
Поминая имя бога храмовника, кривлю душой. Но на что не пойдешь ради спасения? Особенно, когда можно выбрать меньшее из зол.
– Нет, – усмехается он, – ни за что.
Толчок – и я на кровати.
Не отрывая от моего лица взгляда, он снимает с себя белоснежную рубашку и темные штаны. Оставшись нагим, в одном серебряном браслете на правой руке, медленно приближается, словно давая возможность привыкнуть к его виду, полюбоваться. А посмотреть было на что. Рельефные мускулы тела Сирского говорят, что он надеется не только на магию, но и на физическую силу.
С моей одеждой он расправляется в несколько движений – разорванное платье без церемоний летит на пол. Рубашка под ним остается целой – руки магистра скользят по моему телу, сминая тонкую ткань.
– Такая беззащитная, светлая… – шепчут его губы.
Целуя, он прикусывает кожу на шее. Руки блуждают, где им вздумается, осваивая все больше и больше территории.
Маг нежен, и возбуждение накатывает темной волной. Темной, потому что отдаваться нелюбимому мужчине противится душа.
Чужие руки по-хозяйски поднимают подол выше, с силой разводят мои бедра, горячие губы поцелуями покрывают живот… Терпеть нет сил – еще немного и я поддамся, окунусь в обещаемое наслаждение.
И я резко бью подсвечником.
Вопреки моим ожиданиям маг не падает без чувств. Он вскидывается, яростно сверкая глазами.
– Ты!.. – Подсвечник летит на пол. – Как ты посмела, ведьма!..
Я не успеваю толком сообразить, как ситуация в корне меняется, теряя какое-то подобие любовный встречи и превращаясь в наказание. Мои руки связаны куском простыни и вздернуты вверх. Магистр опускается сверху, придавливая тяжелым телом, выбивая из груди воздух. Удобно устраивается, вклиниваясь между разведенных ног, невзирая на мое сопротивление.
– Не надо… Нет!
Он не слышит моего отчаяния. За пеленою ярости не видит моих слез. Сейчас на мне не мужчина, зверь в человеческом обличии. И лучше умереть, чем принадлежать ему.
Не знаю, отчего в памяти проклевывается воспоминание и почему оно не пришло раньше... Воспоминание о единственном зловредном заклинании, которому научил целитель Матфей.
– Impotens!
Сирский замирает. Приподнимается на руке и в шоке смотрит в область паха. Увиденное его совсем не радует.
– Ты… ты что натворила, гадина?! – заикается он от удивления.
Изумление сменяет кипучая ярость – удар по лицу наотмашь откидывает меня на середину кровати. Импровизированная веревка больно впивается в запястья.
– Ты посмела навредить мне?! – рычит чародей, сжимая кулаки. – Отмени заклинание! Быстро!
Вид вялой мужской плоти вызывает чувства торжества и необъяснимой смелости.
– Нет.
– Нет? – Его злая улыбка пугает до дрожи. Но я не смею отступать, аннулировав заклинание – что-то подсказывает, что будет хуже. – Что ж, ты сама виновата!
Дальнейшее напоминает ночной кошмар. Я не боюсь, нет. Я не верю в происходящее, что все по-настоящему. И жду, что страшный сон сейчас закончится, что проснусь дома, с облегчением понимая, что спала. Но ужас наяву продолжался. И только я виновата, что угодила в беду. Потоптавшись по мужской гордости мага, чего я ждала? Прощения и доброты? От полудемона?..
В спешке одевшись, Витар спустился в подземелье замка посреди ночи, не задавая вопросов. Войдя в пыточную, переоборудованную из комнаты для "игр" покойного барона, скользнул безразличным взглядом по женской фигуре и развернулся к Грокху, следовавшему позади. Но ничего произнести не успел. Замер. И медленно-медленно повернул голову в сторону сидящей возле холодной стены девушки. Рассмотрев ее лицо в свете магических светильников, потрясенно выдохнул.
Вслух общее изумление выразил Грокх:
– Ого. Целительница?!
Бьорн, пришедший раньше них, кивнул.
– Ага, целительница. Допрыгалась козочка – из спальни прямиком в пыточную. Марк просто-таки раскалился от злости. – Подойдя к несчастной, погладил по ее спутанным волосам. – Что же ты сделала ему, милая? Не дала?
Цветова промолчала. И храмовник глухо расхохотался.
– Лучше бы ты не зарывалась, красавица. Магистр баб любит, но всех без исключения. Не дашь ты, даст другая!
Бьорн смеяться перестал, когда в пыточную вошли Сирский с палачом. В обязанности последнего входил допрос подозреваемых, и он был настоящим профессионалом в добывании признаний. И по наблюдениям Витара, дебелому мужику нравилась его работа – отдавался ей он всякий раз с особенным рвением.
Быстро взглянув на Иву, пожиратель опустил взгляд. Он надеялся, что Бьорн прав: девушка всего-навсего отказала магистру, и тот решил ее припугнуть.