– Он отказал бы. Ты знаешь, что Эдвард не хотел угождать мне, да и вообще угождать кому-либо, кроме себя. Его чувство собственного достоинства требовало аудитории, и я предоставляла ему это. А взамен получала кое-что для себя – рассказы о приключениях.
Она ошибалась. Если бы она попросила, он бы рассказал ей обо всем. Как они умудрялись оставаться настолько чужими друг для друга, если Альберт был так важен для них обоих?
– Пожалуй, пора вернуться к твоим воспоминаниям, – сказала она, прерывая его мысли.
– Если я и говорю, как Эдвард, то лишь потому, что два месяца мне только и приходилось делать, что слушать его. Кажется, ему нравилось слышать звук собственного голоса.
Она рассмеялась:
– Это было очевидно. Он никогда не сомневался в своей неотразимости.
Ее звонкий смех слегка поднял мрачное настроение, в котором он пребывал все время после смерти Альберта. Как странно, что именно она, а не Эш или Локк, дала ему искру надежды на то, что придет время, когда он перестанет чувствовать себя так, как будто последовал за братом в могилу. Он хотел бы рассказать ей правду, чтобы они могли поговорить об Альберте.
– Скорее все объясняется его высокомерием. Итак, он был уверен в том, что мы могли бы остаться незамеченными в большом доме.
– Это была ваша первая экспедиция?
– Да. Он, конечно же, составил план поместья и наш маршрут. Не прямой, потому что это было бы слишком скучно. Маршрут включал множество поворотов. После того как экономка уснула, ему удалось прокрасться в ее комнату и забрать ключи. Путь нам освещала только свеча. Мы были в ужасе.
– Но вы держались до конца?
– О да. Стены были одинаковыми. Эд запищал, как мышь, пойманная кошкой, когда увидел свое отражение. Это было жутко. Люстры и канделябры не горели и были покрыты паутиной. Кроме нашей свечи, не было никаких других источников света. В вазах стояли засохшие цветы, и все было покрыто пылью. В комнатах стоял запах плесени. Я думаю, что никто не заходил туда в течение многих лет. Во время каждого приключения мы видели одно и то же: заброшенные комнаты, которыми никто не пользовался. Мы становились все смелее и смелее в своих поисках и всегда находили что-то, что могло нас порадовать. Думаю, именно поэтому, повзрослев, мы начали изучать мир.
Он посмотрел на огонь и добавил:
– Эдвард начал все это. Если бы нас хоть раз поймали, мы, возможно, не чувствовали бы себя настолько непобедимыми. – Он снова перевел взгляд на нее: – Тем не менее большинство воспоминаний – очень теплые.
Она, казалось, изучала его, словно пытаясь понять.
– Я рада, что у тебя есть друзья.
Он кивнул, допил вино и встал.
– Уже поздно. Я попрошу слуг убраться, чтобы ты могла отдохнуть. Я также хочу проведать наших гостей.
– Ты вернешься и останешься у меня на сегодняшнюю ночь?
В ее глазах читалось сомнение, и он понимал, чего ей стоило спросить его о таком, хотя остро осознавал, что ей не нужно было даже просить об этом. Альберт дал бы ей все, чего бы она ни пожелала. Похоже, он терпел поражение в задаче, которую поставил перед собой.
Все еще колеблясь, он произнес:
– Думаю, это может сказаться на ребенке.
– Я считаю, что с ним ничего не случится, если мы будем просто обнимать друг друга. Я успела забыть, как не любила спать одна до того, как ты уехал.
– Хорошо. – И, зная, что эти слова были ложью, Эдвард добавил: – Я скучал по твоим объятиям.
Она вновь улыбнулась ему так, словно узнала о дыре в его груди. Такая улыбка могла стать для него смертельной.
Он собирался остаться у нее на ночь. Но сначала ему понадобится скотч. Если повезет, Эш и Локк еще не будут спать, а значит, у него появится предлог, чтобы не возвращаться в ее комнату, пока он не соберется с мыслями.
– Не хотите присоединиться ко мне перед сном?
Он с улыбкой поприветствовал герцогиню. Она потворствовала увлечению спиртным, да и многим нечестивым вещам, и именно поэтому была отличной парой для Эша.
– День выдался долгим, – сказал Эш. – Мы планируем отбыть завтра рано утром, поэтому будет лучше, если мы с Минервой отдохнем этой ночью.
– Тогда спокойной вам ночи.
Когда пара проходила мимо него, герцогиня протянула руку и сжала его ладонь:
– Ухаживая за Джулией, не забывайте и о себе.
Он усмехнулся:
– Я собираюсь позаботиться о себе в библиотеке.
Как только слова сорвались с его уст, он понял, что Альберт никогда бы не сказал такого. К счастью, Минерва была недостаточно хорошо знакома с Альбертом, чтобы догадаться об этом. Однако Эш нахмурился, покачал головой и, положив руку на талию жены, сказал:
– Пойдем спать, дорогая.
Он подождал, пока они не скрылись из виду, и обратился к Локку:
– Эш был прав. Хотя у Альберта и Джулии отдельные спальни, мой брат спал в кровати своей жены. Она только что упомянула, что скучала по совместному сну. Чтобы с этим справиться, мне следует выпить. А я не люблю пить в одиночестве.
Скрестив руки на груди, Локк откинулся на перила и спросил:
– Ты собираешься отправиться в спальню Джулии, источая аромат виски?
– Я больше склонялся к скотчу. Мне нужно притупить свои чувства, чтобы не сделать какую-нибудь глупость.
– Притупление чувств – вот что глупо.
Ему хотелось ударить кулаком по стене. Он ненавидел, когда приходилось признавать правоту Локка, но не видел другого выхода.
– Она женщина. Если я лягу с ней в постель, мой член на это отреагирует.
– Она ожидает этого. Ты же ее муж.
Проведя по волосам обеими руками, он прошипел гнусное проклятие и признался:
– Я не знаю, как спать с ней.
Локк уставился на него:
– О боже, Грей, ты же не девственник.
– Нет, но что мне делать с руками?
– Прости, я не понимаю.
Он растопырил пальцы:
– Мне бережно взять ее грудь? Обнять ее сзади? Я не знаю, чего она ожидает.
Локк небрежно пожал плечами:
– Просто обними ее.
Легче сказать, чем сделать. Альберт никогда не делился интимными подробностями своих отношений с Джулией. Разве она не заподозрит его, если он сделает то, чего никогда не делал его брат-близнец, или отреагирует так, как никогда бы не отреагировал Альберт? Мысль о близости с Джулией, даже без возможности слиться, бросала его в пот.
– Я выдам себя с головой.
– Не заморачивайся. Помни, она нуждается в утешении и убеждении, что между ней и ее мужем ничего не изменилось, пока они находились в разлуке.
– Все изменилось. В этом-то и проблема.
Дернув себя за ухо, он переключил свой взгляд на холл, расходящийся в несколько коридоров. Один из них вел к библиотеке и утешению. С глубоким вздохом он повернулся к спальне и вместе с Локком направился туда, словно поднимаясь на опасную и трудную гору.
– Ты тоже уедешь рано утром?
– Долгая дорога в Хэвишем, сам понимаешь.
– Я даже не спросил, как поживает твой отец, – сказал Эдвард, останавливаясь у двери своей спальни. Он должен был принять ванну перед тем, как отправиться к жене своего брата и провести с ней бесконечную ночь.
Локк ответил:
– Ему хуже с каждым днем. Ты должен навестить его, когда Джулия разрешится от бремени.
– Ты собираешься рассказать ему правду?
Он кивнул:
– Я хочу, чтобы все оставшееся у него время он потратил, оплакивая настоящую потерю. Твой секрет будет в безопасности. Ему не с кем делиться им за пределами болот.
– За исключением призрака твоей матери. Я думал, что видел ее однажды.
Локк слегка улыбнулся:
– Все думают, что видели ее. Но это всего лишь туман. Призраков не существует.
– Тем не менее я верю, что, когда смотрю в сторону мавзолея, Альберт тоже смотрит на меня. Я не хочу его подводить.
– Тогда сегодня вечером ты должен обнимать его вдову еще крепче, чем думаешь.
С этими словами его друг развернулся на каблуках и направился к своей спальне, оставив Эдварда в одиночестве. Все дни, часы и минуты после смерти Альберта Эдвард был так поглощен мыслями о своей вине, что не думал о том, что Джулия стала вдовой.
Глава 4
В камине потрескивал огонь, от лампы на тумбочке исходило тусклое сияние. Джулия лежала под одеялами, ее руки были скрещены на груди. Из комнаты Альберта доносились знакомые звуки. Он принимал ванну? Слишком много возни для чего-то другого.
Она бы с радостью выскользнула из постели, зашла в его комнату и встала на колени, чтобы вымыть ему спину. С радостью насладилась бы его дрожью и удовлетворенным стоном. Естественно, она перешла бы к более интересным частям его тела. Он бы поцеловал ее, его проворные пальцы расстегнули бы пуговицы на ее ночной рубашке. И вскоре они оказались бы в постели, а его мокрое тело скользило бы над ней. Ей нравилось размышлять о том, как сильно он хочет ее, однако она заставляла себя переключаться на другие мысли.
Никогда раньше она не делала подобного, да и в их отношениях наблюдалось странное напряжение. Вопреки ее ожиданиям, в ее животе трепетали бабочки. И эти ощущения были сильнее тех, что она испытывала в первую брачную ночь. Это был Альберт. Она знала, чего ожидать. Только легче от этого не становилось. С тех пор как он был в ее постели в последний раз, прошло четыре долгих месяца. Если бы она была честна сама с собой, то отметила бы, что начала забывать некоторые вещи, которые, казалось, должна была помнить всегда: его присутствие, запах, тепло.
Им не было так же комфортно друг с другом, как прежде. Она знала, что это связано с горем и потрясением от смерти брата-близнеца. Сейчас между ними находился Эдвард и они не могли расслабиться.
Впрочем, дело было не только в Эдварде, но и в ней самой. В ее теле и ее жизни происходили изменения. Она беспрестанно то плакала, то смеялась. Горничная Джулии ходила вокруг нее на цыпочках, потому что графиня, чем-то недовольная, могла наброситься на нее в любой момент. И это чувство потери контроля над собой приносило ей одни неудобства.