Горная хижина — страница 9 из 11

Могу ли еще вверяться?

* * *

В саду моем

Одна на высоком холме

Стоит сосна.

С тобой, единственный друг,

Встречаю старость свою.

* * *

Если и в этих местах

Дольше жить мне прискучит,

Вновь потянет блуждать,

Тогда какой одинокой

Останется эта сосна!

Отправляясь паломником в дальние края, я сказал людям, огорченным разлукой со мной:

Обещаю, друзья!

День свидания назову,

Чтоб утешить вас,

Но когда ворочусь опять,

Я, по правде, не знаю…

* * *

Когда глубоко уйду

В печальные воспоминанья,

Еще прибавит тоски

Этот уныло гудящий

Колокол на закате.

* * *

Удрученный горем

Так слезы льет человек…

О, цветущая вишня,

Чуть холодом ветер пронзит,

Посыплются лепестки.

В бытность мою в Сага там слагали стихи о детских забавах

Мальчик где-то вблизи

В соломенную свистульку

Для забавы подул.

Вспугнута, вдруг прервалась

Летнего дня дремота.

* * *

Бамбукового конька,

Палочку оседлать бы

Я и теперь готов,

Только придут на память

Детские игры мои.

* * *

Как в детстве бывало,

В прятки вновь поиграть

Мне так захотелось,

Когда в укромном углу

Я отдохнуть прилег.

* * *

Мальчик согнул тростинку,

Маленький лук натянул

Для «воробьиной охоты».

Как надеть он хотел бы

«Воронью шапку» стрелка!

* * *

Так и тянет меня

Поиграть вместе с ними

Во дворе песком.

Но увы! Я – взрослый,

Нет мне места в игре.

* * *

На закате солнца

Колокол громко загудел,

Но в горном храме

Все еще хором читают книгу…

Как прекрасны детские голоса!

* * *

С теми, кого любил,

Мог я шутить беспечно.

Давно прошедшие дни.

Каким еще было юным

В то время сердце мое!

* * *

Вот кремушек брошен,

Одно мгновенье летит —

Упал на землю.

С такой быстротой

Проносятся солнца и луны.

Взирая на картины, изображающие ад

Взглянешь – ужас берет!

Но как-то стерпеть придется,

О сердце мое!

Ведь есть на свете грехи,

Такой достойные кары.

* * *

Увы нам, увы!

На эти жестокие муки

Гляжу, гляжу…

Зачем мы даем себя, люди,

Мирским соблазнам увлечь?

* * *

Не в силах прогнать

Сумятицу мыслей тревожных

О близком конце,

В нашем мгновенном мире

Блуждаем мы… О, быстротечность!

* * *

Редких счастливцев удел.

Прияв человеческий образ,

Выплыли вверх наконец.

Но опыт не впрок… Все люди

В бездну вновь погрузятся.

* * *

Меч при жизни любил…

Гонят теперь взбираться

По веткам Древа мечей.

Заграды рогатые копья,

Щетинясь, впиваются в грудь.

* * *

Клинком закаленным

Меча с когтями железными,

Не зная пощады,

Тело разрубят наискось,

Кромсают… Какая скорбь!

* * *

Тяжелые скалы

Там громоздят горой

В сто сажен, тысячу сажен,

И в щебень дробят… За что

Такое грозит наказанье?

Область ада, где, «набросив веревку с черной тушью», рубят, как дерева

Души грешников —

Теперь на горе Сидэ

Лесные заросли.

Тяжелый топор дровосека

Рубит стволы в щепу.

* * *

Единое тело

На много частей изломает,

Развеет ветер…

В аду костром пламенеть —

Увы! Печальная участь!

* * *

Но вот что страшней всего:

Вырвут язык из гортани…

Какая лютая казнь!

О самом своем сокровенном

Хотеть – и не мочь говорить.

Область, где в черном пламени страждут мужчины и женщины

Невиданной силы

Там черное пламя пылает.

Адское пекло!

За все нечистые мысли

Вот оно – воздаянье.

* * *

На части рассекут.

Но мало этого. Готовят

Расплавленную медь.

Вольют ее в глубины сердца,

Омоют страждущую плоть.

* * *

В прах, в мельчайшую пыль

Превратили… Конец бы, казалось,

Но нет! Из небытия

Для новых мук воскрешают…

Воскреснуть! Ужасное слово.

* * *

О, горе! Родная мать,

Вспоившая некогда грудью,

Забыта даже она.

Все думы лишь об одном!

О собственных страшных муках.

Слышал я, что если случится пробудить в себе «истинное сердце», даже в пламени Вечного ада Аби возможно просветление

Пускай без роздыху

Терзают лютые муки

В самом яром пламени,

Разбуди в себе сердце свое,

И придет наконец озаренье.

* * *

Куда мой отец

Сокрылся после кончины,

Не ведаю даже я,

Хоть, верно, мы задыхаемся

В одном и том же огне.

Если ввериться сияющему лику будды Амида, что озаряет глубины преисподней, не отвращаясь от созданий, вверженных туда за тягчайшие грехи, тогда и кипящее зелье в адских котлах превратится в чистый и прохладный пруд, где распустятся лотосы

Свыше свет воссияет,

И даже котел, кипящий в аду

С неослабным жаром,

Станет вдруг прохладным прудом,

Где раскроется чистый лотос.

В поучениях Микава-но нюдо сказано: «Если даже сердце твое тому противится, должно хотя бы против собственной воли научиться верить». Вспомнив сей завет, сложил я:

О сердце, узнай!

Пускай ты поверить не в силах,

Но в множестве слов

Должны же найтись слова,

Что к вере тебя приневолят.

* * *

Глупому сердцу,

Вот кому всю свою жизнь

Ты слепо вверялся,

Но настигнет последняя мысль:

«Так что ж теперь будет со мной?»

Из судилища князя Эмма адский страж уводит грешника туда, где в направлении Пса и Вепря виднеется пылающее пламя. «Что это за огонь?» – вопрошает грешник. «Это адское пламя, куда ты будешь ввергнут», – ответствует страж, и грешник в ужасе трепещет и печалится. Так повествовал о сем в своих проповедях Тюин-содзу

Осужденный спросил:

«Зачем во тьме преисподней

Пылает костер?»

«В это пламя земных грехов

И тебя, как хворост, подбросят».

* * *

Его влекут на казнь.

Не сбросить на пути тугие путы,

Веревкой стянут он.

Подумать только – страх берет!

Ручные кандалы, канга на шее…

Так адский страж приводит грешника к вратам преисподней. И пока их не отворят, демон, отложив в сторону железный бич, терзает ученика острыми когтями укоризны: «Ведь лишь вчера, лишь сегодня вышел ты из этого ада. А когда покидал его, многократно наставляли тебя, чтоб ты вновь сюда не возвращался. Но ты опять через самое малое время возвратился в геенну. И не по вине других людей. Нет, тебя вновь ввергло в бездну твое собственное неразумное сердце. Не укоряй же никого, кроме себя». Из диких глаз демона льются слезы. Адские ворота отворяются с шумом, более оглушительным, чем грохот ста тысяч громовых ударов

Укажут грешнику: «Вот здесь!»

И он услышит страшный грохот!

Отверзлись адовы врата.

Какой его охватит ужас!

Как, верно, вострепещет он!

И вот из зияющего жерла раскрытых адских врат вырвется вихрь свирепого огня и настигнет грешника с диким воем, – нет слов, чтобы описать это зрелище! Весь охваченный пламенем, грешник внидет в геенну. Врата закрывают наглухо крепким затвором. А