— Только не останавливайся! — крикнула пассажирка, когда они поехали — я тебе заплачу! Мне нужно на Портовую семьдесят два! Срочно! — и она сунула за пазуху Рони две бумажки по сто кредитов.
— Портовая семьдесят два? — спросил Рони, выжимая рукоятку газа. Двести кредитов! Почти месячная зарплата! Черт, он отвезет ее на Портовую, он отвезет ее куда угодно, мало ли какие причуды бывают у молодых богачек, а деньги он упускать не может. В зеркальце он увидел как красная тойота повернула в сторону, а за ними бегут четверо людей в черных костюмах, но движение на Десятой и Розенкрац завертело их в своем вихре и вот они уже скрылись из виду. Рони поддал газу и ловко перестроился с полосы на полосу. Портовая? На обратном пути он успеет завезти посылку старушке Моб.
— Можно быстрее? — спросила пассажирка. Рони немного поколебался прежде чем ответить. С одной стороны Маргарет он всегда отвечал что быстро только кошки трахаются, но с другой стороны — это же не Маргарет. Наверняка обучалась во всяких там колледжах и тому подобное, и поди обидится, если он, Рони скажет ей про кошек.
— Нет, мисси. Это же мотороллер. — сказал Рони, подумав.
— Хорошо. Давай… следующие ее слова Рони не услышал, потому что в них на огромной скорости направилась громада грузовика-дальнобойщика "Манхетенн". Рони крутанул руль, бросая мотороллер поперек дороги и прибавляя газу, чтобы убраться с пути этой махины. Сотня тонн полированного металла и раскаленной резины пронеслись мимо, дохнув на Рони своим смрадным дыханием. Он даже не успел испугаться, просто руки сами сделали свое дело, прибавляя газ и унося их оттуда. В зеркальце он увидел, как грузовик разворачивается поперек дороги и из под его колес ветер рвет белый дым раскалившихся покрышек.
— Так. — сказал он сам себе, поворачивая в переулок.
— Это Портовая? — спросила его пассажирка, когда они остановились.
— Нет. Это улица Северная. Извините, мисси. — он полез за пазуху и достал оттуда свернутые бумажки — но я не смогу вам помочь. — сказал он. Рони умел думать и смотреть, чтобы там не говорил старый Эмилио. И он понимал, что кто-то очень не хочет чтобы мисси добралась до Портовой семьдесят два.
— Мне нельзя останавливаться. Мне нужно попасть на Портовую семьдесят два до полудня.
— У вас еще валом времени, мисси. А мне нужно развозить почту. — насчет времени Рони покривил душой, времени было в обрез. Но это было его время. И он не собирается, черт возьми…
— Банг! — в переулке хлопнул выстрел и над головой Рони осыпалась штукатурка. Двое в черных костюмах! Пассажирка взмахнула рукой и один из них упал на спину, схватившись за горло. Рони дал газу, втайне надеясь, что та упадет с седла, но она держалась как влитая. Еще два выстрела прозвучали им вслед, пока они не вылетели из переулка на предельной скорости, которую только мог развить мотор "Стардекса".
— Да что же это делается! — заорал Рони.
— Жми на полную! На Портовую!
— Хрена!
— Дурак я же и для тебя стараюсь! Ты же верующий, верно?! Крестик я видела!
— Ну и что?!
— А то, что Добро и Зло должны выяснить свои отношения сегодня на Портовой семьдесят два! И если одна из сторон не придет вовремя, то победит другая. Поэтому они и не хотят позволить мне… — она прервалась на секунду, когда мотороллер вспрыгнул на бетонный бортик.
— Что ты мне мозги пудришь! Битва Добра со Злом! Бог и Дьявол! Ты еще скажи, что ты Иисуса видела! — проорал Рони, останавливаясь и соскакивая с седла, чтобы наконец посмотреть в глаза этой "чокнутой побрекитос". Он встретился глазами со своей пассажиркой и ругательства застряли у него в горле.
— Видела. — просто ответила девушка и Рони вдруг поверил. Действительно видела. Вот этими самыми глазами.
— И… и как он? — в горле у Рони вдруг пересохло и он судорожно сглотнул — ну, то есть…
— Нормально. Почти пришел в себя.
— А…
— Ты пойми, это не первая битва, это уже в который раз, но всегда побеждали мы, всегда-всегда. — говорила девушка, смотря ему прямо в глаза — нам никак нельзя сейчас проиграть, Рони, весь этот мир, все что есть сейчас, это все может в одночасье пропасть, ты же не хочешь этого, верно?
— Ну…
— Думай скорей, идиот!
— А-а, Санта-Мария, матерь божья! — сказал Рони, вспрыгивая в седло — Держись крепче!
— Держусь… — мотороллер поскакал по брусчатке мостовой. До Портовой путь неблизкий, но если срезать, если поехать через косые переулки с натянутым над ними выстиранным бельем, через мокрые от выплеснутых помой закоулки, по пахнущим рыбой и морем деревянным мосткам, прокинутым над самыми безнадежными местами — тогда можно успеть! И никто на свете не знал этот город и этот район так хорошо как Рони, и никто не умел так как он пронестись лавируя между столиками с пиноколадой и холодным мороженым, не сбив ни одного стула и не уронив ни одной салфетки! И вот, наконец все его умение понадобилось. Сзади снова появилась черная машина, но на этот раз у нее не было шансов, на этот раз Рони знал, что ему надо делать.
И ровно в одиннадцать пятьдесят восемь мотороллер влетел на территорию заброшенного склада, что по Портовой семьдесят два. Девушка соскочила на землю и выпрямилась, приветствуя фигуру, идущую к ним из глубины склада.
— Я успела. — сказала она.
— Я вижу. — ответил ей голос.
— Спасибо, за то, что подвез, Рони… но мне нужно заняться кое-какими делами… — сказала она, скидывая куртку и поднимая над головой длинное узкое лезвие.
— Подожди нас снаружи. — и над ее противником также взвилась в воздух стальная лента клинка. Рони пулей вылетел из помещения и уселся снаружи. Двери с грохотом захлопнулись и стало тихо. Прошло почти полчаса и он уже начал жалеть, что не вытащил из багажника мотороллера посылку старушке Моб (как раз успел бы донести!), с другой стороны, если сейчас Зло победит, то все пойдет прахом и можно будет не нести посылку все равно, поэтому он мог позволить себе сидеть тут, раскинув ноги в стороны.
Потом двери раскрылись и оттуда вышла девушка. Лезвия у нее больше не было. Она села рядом с Рони и попросила закурить. Рони дал ей свои "Лаки Страйк" и она откинулась назад и выпустила дым вверх.
— У тебя кровь идет. — сказал Рони.
— Пустяки. — ответила та, затягиваясь.
— Ну, что? — спросил Рони через некоторое время — мы победили?
— Ага. — кивнула девушка — еще как победили. Я эту суку на десять тысяч маленьких… — она наклонилась вперед и ее вырвало.
— Эй, ну ладно. — Рони приобнял ее за плечи, чувствуя что она дрожит крупной дрожью — все теперь хорошо и наш мир останется таким, какой он есть. Ведь Добро победило…
— Что? — девушка отстранилась и посмотрела ему в глаза — Я же сказала — МЫ победили. И все останется как есть. Как и было все это время, Рони. МЫ всегда побеждали, Рони. С чего ты взял, что победило Добро?
— Но…
— Посмотри на этот мир, дурачок. Разве в мире, где победило Добро было бы столько боли? — девушка встала и улыбнулась ему сверху вниз.
— Но ты сказала, что если бы победило Добро, то этот мир исчез бы…
— Что такое милосердие? Пристрелить загнанную тварь, Рони… — в ее руке появилось узкое лезвие и красная полоса разверзлась перед Рони…
— Все-таки она сдохнет. — сказал старый Эмилио. Рони сидел рядом с ним, вытянув ноги и отдыхая. Минутка передышки. Можно поговорить со старым придурком о том и о сем.
— Вовсе нет. — лениво ответил ему Рони. Они смотрели на старую суку, лежащую под деревом. Ее правая передняя лапа была изломана под странным углом и почернела. Если хорошенько приглядеться, можно было увидеть белые личинки мух в ране. Сука лежала и монотонно скулила, вытягивая одну и ту же тоскливую ноту.
— Она не может вытянуть долго. — сказал Эмилио: — И тебе бы лучше заняться своим делом.
— Я и так занимаюсь своим делом. — ответил Рони, протягивая Эмилио конверт: — Распишись.
— Что это? — спросил старик.
— Не знаю. — пожал плечами Рони: — я не читаю чужие письма.
— Это судебная повестка. — сказал Эмилио: — Они снова хотят вызвать меня в суд.
— Распишись. Иначе я не вручу ее тебе.
— Ну и пусть. Плевал я на судебные повестки. Передай Карлосу, что он может поцеловать меня в жопу. Да, прямо в мою черную, немытую жопу. — с удовольствием повторил Эмилио, зажмуриваясь и потягивая дым из своей трубки. Рони вздохнул и спрятал конверт в сумку. Он уже устал говорить, что не знает никакого Карлоса. Этот конверт он носил старику Эмилио вот уже два года. За это время он протерся и засалился. Старик не принимал конверт, и Рони относил его обратно на почту.
— Наверное я ее пристрелю. — сказал Эмилио, посасывая трубку: — Не дело смотреть, как тварь господня мучается.
— Не нам решать, жить ей или нет. — ответил ему Рони, вставая — Лучше присмотри в доме дощечку, я ей лапу примотаю, да в ветеринарную клинику свожу.
— Ты думаешь? — прищурился старик Эмилио.
— Конечно, перец ты старый. Вот на тебя самого без слез не взглянешь, а пристрелить себя из милосердия ты не дашь. Что же ты за других решаешь, а?
— Что же… наверное ты прав. И жизнь у меня одно расстройство, и спина ноет, и Карлос со своими прихвостнями достал, но это моя жизнь и это моя боль. Пойду принесу тебе дощечку. — старик скрылся в доме, а когда появился, то помог Рони примотать ногу у собаки.
— Что, письмо так и не возьмешь? — спросил Рони, уже уезжая.
— Нет. Не дело традиции нарушать, сынок. Да и потом — если возьму, то ты уже завтра ко мне не приедешь, верно? — старик улыбнулся и помахал рукой на прощанье.
А дробовик с потертым прикладом так и остался в доме.
Крупная рыба
На окраине города, там, где стояли старые уродливые здания, давным-давно приговоренные мэрией к сносу, в одном из таких зданий жил-был Морж. Здесь было дно города и те, кого жизнь, тщательно прожевав между коренными, все-таки выплевывала, они приволакивали свои несчастья и тела сюда. Здесь никто не спрашивал ни о чем, здесь все были равнодушны к бедам и горестям.