Еще в начале осени залив Флоу был xолодным, ничем не отличающимся от суровой зимы. Единственным отличием было то, что цвета растительности еще не полностью исчезли.
Ричард был похож на вулкан, который долгое время лежал в состоянии покоя, переполненный огромной энергией, которая внезапно вспыхнула из ниоткуда. Его увлечение знаниями снова удивило его профессоров, и они уже были ошеломлены его прогрессом летом! Было почти невероятно, что кто-то мог сделать так много за такое короткое время. Но этот маленький мальчик был живым доказательством.
Oн уже много раз изменял свое расписание, не оставляя себе перерыва для размышлений. Его график был плотным, поэтому всякий раз, когда его усталость достигала своего пика, он просто очищал свой разум и падал на кровать, чтобы мгновенно войти в глубокий сон. Он выбросил даже самую элементарную бдительность, которую он узнал, живя в горах, и это был единственный способ спать так крепко - трех часов было бы достаточно, чтобы вытащить его через день обучения. Его мана во время сна была не меньше, чем тогда, когда медитировать.
Полученные отчёты от Блэкголда были столь же обильны, как хлопья снега снаружи, вызывая гнев гнома. Он не жалел усилий, чтобы как можно меньше людей добрались до стола легендарного мага, на случай, если ее превосходительство станет чрезмерно экстатичной и нарушит и без того хрупкий баланс расходов и доходов в Премиуме. Однако силы серого гнома иногда подводили его. Письменные записи трепетали на каждом углу Премиума, как вода, вытекающая из гейзера, и многие из них улетали так далеко, что они обходили его и попадались самой Шарон.
Финансы Премиума снова дрожали от неопределенности. K счастью, герцог Cолам по какой-то причине компенсировал им огромную плату за поддержку, и они продали еще одно место в качестве платного ученика тысячелетней Империи, которая была одной из трех основных человеческих империй.
Xотя эти события освещались осенью и зимой, серым гномам не хватало предвидения. Блэкголд был очень хорош в финансовых спекуляциях и привык беспокоиться о ситуации Премиума на 300 лет вперёд. Так вот, казалось, что они не смогут пережить весну.
Серый карлик становился все более изможденным. Какое-то чудо разбавило его крепкий и коренастый каркас, сделав его немного костлявым. Его пальто, очевидно, больше не подходило ему - оно слегка развевалось на ветру, когда он двигал руками, чтобы наложить заклинание. Это было похоже на нестабильные счета.
Блэкголду приходилось иметь дело с морем чисел каждый день. У него был довольно стабильный доход, но его расходы всегда трудно было оценить. Они, как правило, превышали его средства, а не падали, что заставляло его расстраиваться. Каждый кусок его прибыли был как кусок, выколотый из его плоти, пока он был еще жив. Тем не менее, радость легендарного мага не будет отложена в сторону только из-за решимости серого карлика: иногда она даже праздновала самые крошечные достижения Ричарда.
Этой осенью серый карлик был единственным человеком во всем Премиуме, который не хотел видеть Шарон счастливой. B своем самом беспомощном состоянии он даже рассматривал возможность хищения средств из личных магазинов Шарон. Если бы ее превосходительство соизволила открыть малейшую трещину в своём кошельке, то финансы Премиума были бы решены с помощью щелчка пальцев. Однажды его околдовала эта идея: кто знал, сколько богатств гигантских драконов было у ее превосходительства в ее изысканном маленьком кошельке? Однако ему повезло: он быстро пришел в себя и понял, насколько глупым был его план. Даже могучие драконы не осмеливались возлагать руки на средства Шарон. Что бы мог сделать крошечный карлик?
Тем не менее, он не был запуган. Вместо этого нашел в себе свою мотивацию. Если он не мог решить финансы Премиума прямо сейчас, какой смысл держать его в качестве казначея? Любой эльф высокого уровня мог бы заботиться о бухгалтерском учете ...
Ричард и Блэкголд были равны во мраке, но пока карлик рос изможденным, мальчик уже сильно отличался. Стоя перед зеркалом в полный рост в последний день осени, он внимательно разглядывал себя.
Он рос в образцовую мужскую форму: широкие плечи, мускулистая грудь, быстро сокращающаяся талия, тугая, но мощная спина и даже пара стройных, но подтянутых эльфийских ног. Его лицо тоже немного изменилось. Возможно, это было потому, что он не улыбался веками, или, возможно, из-за времени, которое он провел в задумчивой тишине. Остатки его незрелой нежной юности были стерты с лица земли - на смену им пришли заостренные и явные черты. Это было похоже на стальную скалу, сформированную гигантским топором, текущей лавой, скрытой внутри каждой линии. Что касается его глаз, то они были мирными, как глубины мира — мрачными, ледяными и бездонными.
Мимолетная мысль прошла мимо его разума, когда Ричард повернул свой взгляд к его нижней части тела. Его член уже стоял вертикально, готовый в любой момент засунуть и покорить. У него все еще было место для роста в будущем, но это было необычно даже сейчас. Положив глаз на его гордое, смертоносное оружие, след давно забытой улыбки всплыл в уголках рта Ричарда. Он уже был мужчиной.
В этот момент резкий и ясный, но серьезный голос Эрин внезапно прозвучал рядом с Ричардом:
"Да, только вчера вечером.”
Его тело сразу начало трястись. Он поднял обе руки, пытаясь прикрыть уши, но остановил их на середине. Он знал: как бы он ни старался, этот разговор снова будет слышен до конца.
“Почему?”
“Мне нужны деньги.”
"У меня их достаточно.”
"Но мне не нужна твои.”
Он перестал смотреть на себя в зеркало, вместо этого делая большие шаги в сторону лаборатории, даже когда разговор продолжал звучать в его ушах. В углу лаборатории была стальная кукла, созданная для него, чтобы проверить мощь его заклинаний. Сейчас же она служила точильным камнем для его кулака. Это было то, что он делал, когда его сердце горело, и он не мог сдержать его: используя куклу, чтобы увеличить свою физическую силу, даже когда он мучил себя. Этот раз не стал исключением.
Ричард подошел к стальной кукле, стоя перед ней, как это было обычно. Его ноги были на ширине плеч - идеальная позиция в подготовке к бою. Он глубоко вздохнул, глядя на стальную куклу: ее яркая и чистая поверхность отчетливо отражала его лицо.
Почему-то вид его лица на доспехах захлестнул его неконтролируемым всплеском гнева. Он ненавидел себя до глубины души, ненавидя за то, что он не понял смущение Эрин раньше. Вместо этого он просто предавался своей собственной потере, молча ожидая результата, который он не мог принять! Его гнев поджег его вены, и его кровь закипела: она превратилась в волны лавы, которые врезались в его голову.
Горящая кровь внезапно наделила его бесконечной силой. Каждая вена, каждая артерия была так близка к разрыву под огромным давлением, и каждый энергетический канал его меридианов, казалось, был бы сломан приливами крови. Ричард выпустил обезумевший звериный рев и поднял кулак, яростно ударив им по груди стальной куклы!
Утонченная сталь прогнулась, оставив слабые трещины на поверхности куклы. Всё предплечье Ричарда пробилось сквозь грудь куклы - удар был настолько сильным, что образовался тонкий водоворот силы, когда он сжал куклу плотно в кулак. Объект деформировался все дальше и дальше. И к тому времени, когда его новообретенная сила полностью исчезла, ему удалось выбросить куклу позади себя и раздавить ее о стену.
Это была стандартная волшебная кукла, предназначенная для подражания рыцарю в доспехах с половиной тела. Урон, нанесенный ей, означал, что единственный удар Ричарда был достаточно сильным, чтобы убить элитного рыцаря одним выстрелом, способного сравнить с ослабленным огненным шаром с точки зрения урона.
Так осень сменилась зимой. Ричард Aрхерон разбудил свою первую способность родословной: извержение.
Зима прошла так же, как и должна была - мрачное и пустынное время для каждого существа в самолете. Даже существа, которые могли выжить в морозном климате, предпочитали весну и лето, потому что именно тогда они могли искать пищу, спариваться и накапливать запасы к поздней осени и следующей зиме.
Ричарду не было никакой разницы. Молодая птица, глядя на мир любознательным взглядом, полностью закрыла глаза, запечатав свои чувства. Он больше не беспокоился ни о чем другом во внешнем мире, только полностью посвятив себя миру магии. Его рост маны оставался безумным, и он даже достиг 24 пунктов пика маны, чтобы превысить уровень 3. Почти все профессора Ричарда дико радовались его совершенствованиям.
Было одно исключение - маэстро, который учил его искусству.
Каждая картина, которую мальчик представлял, заставляла его чувствовать себя все более и более удушающим. Все это было нарисовано простым штрихом с помощью тонкой перьевой ручки. Его искусство обращало особое внимание на композицию света и теней в начале, изображая все виды персонажей. Человек научил его, что портреты-это душа искусства. Но людей в произведениях Ричарда становилось все меньше и меньше, даже когда окружающая среда становилась все более удушающей и удручающей. К концу картины были без каких-либо форм жизни в них, и даже декорации были постепенно размыты. В глазах маэстро они только становились мощнее, чем раньше, как поверхность темного океана, чьи нежные волны не предупреждали о предстоящем шторме.
Иногда мастер не мог устоять: он анализировал линии очень подробно. Каждый набросок, каждая катушка, каждая плавная линия, казалось, говорили с ним, как душа, кричащая из глубин ада, каждый удар держал великую силу. Художник не мог представить, что чувствовал Ричард, когда рисовал их. И однажды человек, который был простым магом 12-го уровня, оказался неспособным выдержать влияние этих изображений.
Это был его долг как репетитора - серьезно изучить каждую картину, которую Ричард представлял. Но свет в картинах Ричарда становился все слабее и слабее. Фоны становились все более размытыми, огромные тени начинали пожирать большие площади. Наконец наступил день, когда Ричард представил "картину", которая была просто грязными линиями. Он разбил все объекты, которые мог уничтожить в студии!