— Чтобы скрасить путь по ночному городу в неизвестном направлении. Нам далеко?
— Не очень. Скоро будем на месте. Дальше ты сам по себе, но думаю, ты и сам разберёшься, что делать. Вопрос долга, наверное, будем считать уплаченным.
— О, уже? Значит я могу идти домой?
— Иди, — кивнула Анна. — Выхода отсюда не знаю даже я.
— Получается, я пленник?
— Нет, конечно. Разве что на этот круг. Но если ты спросишь, думаю путь отсюда тебе покажут и так.
— Ты хотела, чтобы я помог твоему другу… — напомнил я.
— И я сказала правду. Я всегда говорю правду. Идеальная пьеса строится так, чтобы даже зная правду, зритель ходил вокруг неё, пока не случится кульминация в сюжете. Она и сорвёт все маски и укажет, кто есть кто. Ждём?
— Не особо, — поморщился я. — Но если мне заплатят, то вопрос обсуждаем.
— Тебе нужно время? — спросила Анна с любопытством. — Когда будешь просить, не прогадай. Хорошо подумай, что хочешь получить взамен на свою помощь.
Я молча кивнул. Туман в её словах начал малость поднадоедать.
На часах было четыре. Точки выхода на следующий круг на таймере не было. Можно ли сказать, что мне ничего не грозит? На самом деле, нет, если учесть что пытки в Городе никто не отменял. Надо бы, что ли, цианидом в зубе обзавестись, как у шпионов в фильмах.
Тропинка уходила вглубь района. Где-то спустя минут пять я впервые увидел среди домов признаки присутствия в этом месте кого-то живого. Это был тусклый электрический свет, и алая точка тлеющей сигареты. Угадывался лишь едва различимый темнеющий силуэт, говорящий, что огонёк не просто завис в пустоте.
Здание с незнакомцем было достаточно далеко — оно выступало над двухэтажными домами на параллельной улице.
Анна по сторонам не сильно смотрела. Она шла уверенной походкой человека, который прекрасно знал дорогу и не интересовался ничем кроме неё.
Вскоре впереди показались высокие чёрные трубы фабрики. С виду — ещё одно покинутое строение — ни единого источника света. Но тем не менее, производство будто шло полным ходом.
От этого вида становилось ещё больше не по себе.
Но к счастью, нам туда было не нужно. Здесь Анна резко свернула налево, вглубь района.
Здесь пытаться запомнить путь стало сложнее. Освещение ещё встречалось, но его было так мало, что можно сказать, почти и не было. По этой причине однотипные в своём разнообразии старые дома со множеством кустарных пристроек, становились подобны тёмному лабиринту.
Однако блуждания здесь быстро закончились. Анна прошла мимо мусорных контейнеров в сторону особенно обильной застройки — там дома пристройками буквально срослись друг с другом, что выглядело уже не как строительные потуги амбициозных алкашей, а скорее работа первых нейросетей, которые любили путать геометрию и сращивать разные элементы друг с другом там, где это не нужно.
Нужный нам дом был именно таким. Наверное, самое странное жильё, какое я когда-либо видел. Если бы дом был живым кустарником, а пристройки — ветвями, получилось бы как-то так. В смешении окон, углов, изгибов, балконов и крыш не угадывалось вообще никакой логики.
По той же схеме, дом оплетала неживая реальность города. Провода шли к дому под разными углами и по большей части с хаотичными мотками кабелей. Хуже, чем коллекция проводных наушников в одном кармане.
Кондиционеры и антенны — а их было значительно больше, чем нужно для счастья целому общежитию — тоже были почти везде. Первые — так точно, всех видов и форм, где надо, и где точно их не ожидаешь увидеть. С антеннами чуть лучше — их было штук пять, все громадные и ради разнообразия не где попало, а строго на крыше.
Крыша, впрочем, у дома была понятием весьма растяжимым.
— Пришли, — позволила себе улыбнуться Анна и вместо стука громко произнесла. — Ханичка, открывай! Это Луричева!
В этот момент я только-только осознал, что передо мной дверь этого странного места. Несмотря на широкую арку метра в два с половиной, деревянная дверь всё равно с трудом читалась именно как дверь. С тусклым огоньком по ту сторону, который был прикрыт бежевой занавеской в окошке на двери и рядом с другим архитектурным хаосом, она казалась лишь одной из множества обманок.
В ответ на слова Ани я услышал, как заворочалось нечто огромное где-то в недрах.
Я поднял глаза наверх и увидел над дверью то, что принял поначалу за нелепо втиснутый элемент украшения. ЭТО напоминало тёмно-серую каменную гаргулью, изображавшую неведомую зубастую тварь с пустыми глазницами и рядом острых непропорциональных зубов.
Но тварь была очень даже живой. Каменные глаза вспыхнули белым, будто два фонаря, а над входом показалась серая рука с шестью пальцами, которые росли как попало, будто корень растения.
Существо свело смотрящие в разные стороны глаза и мазнуло по нам безумным взглядом. Вблизи я смог рассмотреть множество цепей, местами грубо обмазанных цементом, которые сдерживали тварь по рукам и ногам.
— Ну что, идём! Познакомлю тебя с парочкой самых странных вечных этого мира.
6. Дом, в котором живет пламя
По ту сторону нас никто не встречал.
Внутри царил полумрак. Освещение давали приглушённые электрические лампы с абажуром. Обстановка… странная. Будто хижину ведьмы скрестили с обильно заставленным особняком Плюшкина и с советской общагой.
От первого — обилие высушенных растений, развешанных на стенах, старинные пузырьки с непонятным содержимым, непонятно как растущие почти без света растения и в целом мистическая атмосфера.
От второго — высота потолков и антураж века так девятнадцатого, суровые портреты, чёрно-белое фото в рамке и деревянные лестницы прямо по курсу от двери.
От третьего — обилие ящиков, советской утвари, банки с консервацией, забитая одеждой открытая вешалка и в целом атмосфера намекала на то, что у этого дома очень богатая история.
Я пошёл следом и оказался на уютной, хотя и слегка захламлённой кухне. Старая газовая плита, холодильник «Саратов», столы с облупившейся краской. На столе красный плакат с… это что, Брежнев?
Вдалеке раковина, над которой располагался куда более современный бойлер с подходившими к нему окрашенными грубой потемневшей краской трубами. Над головой же, под высоким потолком где-то трёх с половиной метров, были натянуты верёвки с висящими на них полотенцах и прихваченными деревянными прищепками вязанками трав.
За столом сидела девушка со светло-русыми распущенными волосами. В свете горящей за её спиной настольной лампы они казались будто налитыми золотом, смешанным с осенней грустью.
Девушка подняла милое лицо, отрываясь от книги, которую сжимала в руках. Взгляд её чистых лазурных глаз пробежался по Анне и остановился на мне.
— Привет, странник городских троп, — мягко улыбнулась она. — Зачем ты здесь?
— Все вопросы к ней, — я кивнул в сторону Анны.
— Как там Рута? Что-то удалось сделать?
— Я всего лишь рассказала ей сказку, — пожала плечами девушка. — Ты — её результат?
Она снова перевела взгляд на меня.
— Пока что я сам не знаю, о чём речь, — пожал я плечами.
— Знаю, — кивнула она после короткой паузы.
— Кому и как я могу помочь?
— Помочь? Да, наверное, так тоже можно сказать. История сама находит элементы мозаики. Я лишь их проводник. Героем этой истории можешь быть ты, идущий за полярной звездой.
— Си, давай сегодня без туманных пророчеств. Я нашла прецедент.
— Подожди одиннадцать минут, — сказала девушка. — И угощай гостя липовым чаем с вереском, ромашкой и мятой.
— Значит, ждём, — пояснила Анна ещё раз для меня.
Затем она решительно прошла мимо девушки. Глаза странной красавицы снова вернулись к книге и быстро забегали по строчкам. Моя спутница открыла старые створки шкафчика, прикрученного на границе её доступа.
На полке оказался советский фарфоровый чайный сервиз. С большими белыми кругами на красном фоне. Вот только достать его она уже не могла.
Аня потянулась к нему, привстала на носочки, открывая великолепный вид на джинсовые серые шорты с заниженной талией.
До нужного места ей не хватало каких-то пары сантиметров, но тем не менее, они были для неё непреодолимы. Смирившись с этим, она обернулась на кухню и зацепилась взглядом за небольшой табурет.
Но я оказался быстрее — и подошёл к ней, помогая снять с полки две чашки. Аня благодарно кивнула, забрала свою и добавила:
— Спасибо. Возьми ещё мёд. Ждать, значит ждать.
Мёд нашёлся на полке ещё выше. Здесь уже у меня возник вопрос, на кого рассчитывали те, кто прибивал их так высоко от пола.
— Акация. Который прозрачный, — добавила Анна.
Пришлось уже мне подняться на носки, но роста всё же хватило.
Затем, уже оборачиваясь, поймал белый луч из-за плотно прикрытого тяжёлыми красными занавесками окна. Из любопытства чуть отодвинул и замер с удивлением глядя на зимнее утро в заснеженном саду.
Сейчас не может быть ни того, ни другого.
Посмотрел на Анну. Та уже открыла маленький кран самовара и разливала по чашкам травяной чай.
Я поставил пол литровую банку мёда перед ней. Та сразу открыла и положила одну ложку себе и посмотрела на меня. Я кивнул.
Светловолосая с шумом перелистнула страницу.
«Легенда о зимнем Волке»
Послышался вой и цоканье лап по паркету.
Я нервно обернулся ко входу, готовясь встретить какую-то хтонь, но это оказался всего лишь светло-рыжий длинношерстный пёс. Бросив на нас с Анной заинтересованный и будто человеческий, пронзительный взгляд, он прошёл мимо.
Синеокая не глядя протянула левую руку и погладила собаку за ухом. Пёс сразу повеселел и присел рядом с хозяйкой. Та, в свою очередь, потянулась за своей чашкой чая правой, взяла за ушко и сделала медленный глоток, смакуя напиток.
Да, книга при этом продолжала висеть в воздухе все эти долгие секунд восемь.
Затем она, будто так и задумывалось, поставила чашку обратно и вновь взяла книгу в руку. Снова перелистнула страницу. Левой же всё это время продолжала чесать собаку.