Мы застыли в паре сантиметров друг от друга.
Она взяла меня за руку.
— В последнее время я думаю о тебе… откуда ты такой взялся здесь и думаю… ты ведь не можешь быть моим эхо? Почему ты повторяешь мои мечты? Почему всё время спасаешь? Почему приходишь во снах?
— А может быть это ты — моё? У меня интеграция выше. А ты — слишком напоминаешь мне те сны, которые удерживали меня среди живых перед концом мира.
— Почему мы не встретились там?
— Потому что никакого «там», сдерживающего нас, больше не существует.
Я почувствовал её горячее дыхание. В воздухе стало прохладно, убежище Тани находилось на крыше и продувалось всеми осенними ветрами.
— Что ты почувствовал, когда передавал мне время на крыше? — прошептала она.
— Что наконец-то по-настоящему живу, — ответил я и повторил ритуал, только на этот раз уже без передачи времени. Хватило и просто долгого поцелуя.
Сперва она замерла, будто боялась пошевелиться, а затем ответила с неожиданной страстью, будто в последний раз и потянула за собой на ковры. Я почувствовал сладкий аромат леса с лёгким оттенком керосина от её крафта.
Крепко обнял, наслаждаясь этим дурманящим ароматом, и в этот момент зажёгся свет. Девушка случайно оказалась на кнопке включения ещё одной гирлянды, и перед нами предстало последнее чудо сегодняшней ночи.
Мы обернулись в сторону единственной стены убежища Тани. Теперь оно было ярко освещено и можно было рассмотреть огромную картину на всю стену.
Картину, от которой радость и вожделение сменились ужасом и трепетом перед тайной, что связывала нас с такой же попаданкой из нулевого мира в рай.
На стене красовалась картина Красноглазки, перешедшая за Таней в новый дом. Но теперь она выглядела иначе.
Издали я вдруг уловил глубокий концепт, который никак не ожидал от кого-то вроде стирателя-аутиста.
Изображение было связано по форме в четырёх всадников апокалипсиса, внутри силуэтов которых угадывались последние счастливые картины умирающего мира. Вырвавшийся на свободу смертельный вирус, коронованный всадник Чумы. Кровавая мировая Война, столь бессмысленная сколь и беспощадная. Наступившая вслед за ней экологическая катастрофа, породившая Голод…
И четвёртый всадник, находившийся в тени.
Его красноглазка дорисовать не успела…
4. Воля партии
Утро пахло корицей и кардамоном.
Запах молотых кофейных зёрен, смешанных со специями. Я вовремя снял турку с огня. Таня сладко потянулась и прикрыла глаза, наслаждаясь запахом кофе.
— Значит, в кофе ты тоже разбираешься, спрайт? Что дальше? Умеешь сказочно готовить?
Я пожал плечами.
— Ты будто в последние времена не жила. Я думал, готовить умеют все.
— Я просто запихивалась тем, что под руку попадёт. Вот такая вот я хреновая хозяйка. Даже толстеть к сорока начала, несмотря на хорошую генетику худышки. Просто от того что, ела что ни попадя, ибо лень… Но тебе могу и борщи варить, я не против.
— С таким подходом точно ничего делать не нужно. Кулинария — это искусство. Художник рисует красками, музыкант создаёт миры звуками. А повар творит вкусами. Просто представь, что это это краски или звуки, и нарисуй себе вкусный завтрак. Думаешь, хорошая картина или музыка получится, если ты говоришь «ну, так и быть, ради тебя я пойду на жертвы».
— Не могу не задаться вопросом, зачем ты всё-таки со мной возишься…
— Это прозвучит странно, но… когда-то давно в мире, о котором не принято говорить, у меня была… скажем так, образ идеальной девушки, который я сам себе выдумал. В основном, собирал по кусочкам из снов…
— Вспомнил наш первый трамвай и мою историю? — она улыбнулась — Один — один. Став первоуровневой НПС я видела тебя во снах, но это не удивительно. Остаточная память.
— Ну вот, а я уже начинал считать тебя идеальной. А тут сны обо мне оказывается не знак судьбы свыше! Всё, мне пора.
— Просто пытаюсь понять тебя и твою мотивацию.
— Она проста, как дверь. Нафармить время, стать вечным, жить.
— Это понятно, у всех примерно так же. Но ведь есть ещё и личные желания, верно? Или постой… — она усмехнулась. — Мамочки, я всё поняла!
Она сделала испуганное откровением лицо.
— На самом деле ты — изварщенец, которого тянет к несчастненьким! А я — бинго эталонной неудачницы!
— Поражаюсь твоей способности в любой сказанной фразе увидеть способ унижать себя. Девушка из сна не была мазохисткой.
— Я реалистка. То, что я профессиональная неудачница, это факт. Такой же как и тот, что в своей профессии я сумрачный гений. Видишь, это идеальный баланс. А твою тёмную сторону я не вижу. Живой человек не может быть настолько идеален.
— Был бы я идеальным, вытащил бы друга из петли, — хмуро ответил я, вспомнив о Мирте.
— Расскажешь? — мягко спросила она.
— Лидер нашей небольшой группы на этом круге ушёл навсегда. Во всяком случае, так говорит начальство.
— Это важное уточнение, — сказала Таня и добавила сливки в кофе. И то, и другое она где-то добыла ночью, стоило мне только упомянуть, что умею его варить. Как и приправы.
Будто это великий подвиг.
— Что за чёрная кошка пробежала между тобой и вечными? — спросил я.
— Характер такой. Не люблю власть. Должны же быть одиночки-революционеры?
— Не катит. Я уже понял, что ты работала с ними. Потом скорее всего ушла. Это твоё право, я не осуждаю. Просто…
— Да, скажи, зачем тебе это знать. Достаточно и того, что в этой истории нет ничего, что бы изменило твоё отношение ко мне. Просто старая неудачная подработка.
— Вчера мы говорили с тобой о свободе. Моя свобода, наверное, в том, чтобы разобраться, что на самом деле случилось с ним. Тем более, что мне по работе регулярно попадается с кого спрашивать.
— Ты хочешь понять, действительно ли он погиб окончательно? А если просто ушёл? Многие просто уходят, как я.
— Тогда пожелаю ему счастья. Но мне бы хотелось быть уверенным, что я следующим не окажусь на его месте. Я пришёл туда ради времени. А теперь, если б не нависшая над нами угроза, предложил бы тебе охотиться на артефакты вместе.
— Правда? — посветлела она. — Это было бы здорово!
— Я же говорю — если. Да и подрабатывать я не против. Но если неспящие нагнут Город, всё это будет делать нам негде. Так что тут я солидарен с руководством, надо бы сначала избавиться от этих сектантов.
— Значит, ты хочешь расследовать его смерть?
— Не то чтобы это было для меня жизненно важным, но это было бы правильно.
— Хочешь, я помогу тебе?
— Как? Да и зачем это тебе? — удивился я.
— В счёт долга.
— Ты ничего у меня не занимала и не должна.
— Тогда потому что просто хочу, и это моя свобода? — с лёгкой улыбкой спросила она.
— Ты наверное слышала про гидру?
— Наркотический яд? Эффективен против пробуждённых. Его можно перегонять в масло и смазывать оружие, но чаще подсыпают в еду или принудительно кормят.
Интересный у неё ход мыслей.
— Мы поймали как-то распространителя. Девчонку из первоуровневых. Через неё вышли потом на логово изготовителей и накрыли его. Сама она тогда сожрала свой яд.
— Уф. Мучительная смерть.
— Да. Вот только на позапрошлом круге мы встретили её вновь. Уже с группой беспредельщиков. Она пыталась вести с нами диалог.
— Неспящие не общаются с нами, а убивают на месте, — Таня мне не поверила. — Они даже пленных не берут, просто казнят нас на месте, как собак.
— Эта захотела пообщаться и назначила время и место встречи. Мы потом это обговорили, и он решил, что не пойдёт, но потом… Пришёл вечный Михаил, если знаешь такого, и всех перестрелял. Не первый раз, так что «убивают на месте» не только они, но и мы.
— Это стопроцентная засада. Сожалею, но скорее всего твоего друга убили или насильно накормили гидрой.
Мелькнул аргумент о том, что эта Лена пообещала так не делать, но даже мне самому он показался смешным.
— Да, я тоже так думаю. Вчера вечером мне пришло сообщение, что его больше нет. Но мне бы хотелось услышать об этом из уст самой Лены и закрыть для себя этот вопрос.
— Значит, выясним, если ты так хочешь.
— Ты серьёзно? Раньше тебя пугало всё связанное с ними.
— Ты можешь менять точку инкарнации.
— А как же гидра и пустотные твари?
— Не доберутся. Руки не оттуда растут. Лишь бы дом не вычислили. Его мне жесть как потерять будет жалко. Кстати, захочется пообороняться вместе от кризиса — приходи. Из этого места я смогу сделать настоящую крепость!
— Запомню, — кивнул я.
— Тогда иди спасай мир, Полярис. А я прогуляюсь туда, где должна была быть встреча.
— Ты можешь что-то выяснить? Как? — удивился я.
— Таро, Ленорман, маятник, подношения астральной тьме и свету, кое-какие артефакты. Всё, что можно на нынешнем эхо. Я ещё подниму, пожалуй.
— Тебе не обязательно утруждаться ради меня.
— На этом круге мне всё равно нечем заняться. Меня закинуло так глубоко назад из-за эффективности в бою, а не потому что я сама отмотала время. Так что до следующего эхо я абсолютно свободна.
— А в этом эхо нет интересных артефактов?
— Я о таких не знаю. Большинство наводок мне даёт изучение подноготной местной власти. Но здесь на удивление живут сплошные идеалисты, верящие в коммунизм.
Некоторое время мы ещё пили кофе. Атмосфера этого места укрывала уютом, унося все тревоги мира снаружи. На месте Тани я бы и сам не хотел менять жительё.
Атмосфера свежести и лёгкости окутывала меня с головой. Даже несмотря на тревожные мысли о Мирте. Что-то мне подсказывало, что всё не так просто.
Трамвай отвёз меня к метро. Под тарахтение металлических колёс по двум параллельным линиям рельс подключил мобильный интернет и зашёл в групповой чат.
Сообщений от Мирта там не было. И вообще ничего нового, кроме отчёта Августы по эхо.
Воспользовался жетоном, прошёл на станцию и сел в вагон. Людей было достаточно много, но места ещё были. Рядом заливисто смеялась тройка девчонок в чёрно-розовом, но сегодня взгляд