У меня дома в Москве в прихожей висит лосиный рог. Он как очень широкая ладонь с растопыренными пальцами. Я на Севере в тайге работал, там и нашёл этот рог под сосной. Лоси ведь сбрасывают свои рога весной, а к зиме у них вырастают новые.
Когда ко мне приходят приятели, они вешают на лосиный рог свои шапки и шляпы. А когда уходят, снимают их.
Кто-то из них сказал, что у моего рога пять пальцев, потому что лосю было пять лет. Наверное, это так и есть.
А недавно ко мне приезжал товарищ издалека, с Севера. Мы с ним пили крепкий чай с клюквенным вареньем и вспоминали про разные случаи. Потом он достал из своего чемодана лосиный рог и говорит:
— Вот, бери на память. А я себе ещё другой найду.
Повесил я этот рог рядом со старым. Получилось, будто это лось через стенку рога просунул. Но потом я заметил, что у нового рога пальцев-то не пять, а семь. Ну конечно, он же совсем от другого лося. А вдруг это мой лось успел подрасти? Ведь в тайге я не был целых два года!
Теперь, когда я в полутёмной прихожей гляжу на эти рога, мне иногда кажется, будто я совсем не дома, в Москве. И рядом вовсе не пальто на вешалке, а старая замшелая сосна. И вовсе не калоши на полу, а чьи-то глаза блестят.
Гляжу я на лосиные рога, и кажется, будто они заманивают меня далеко-далеко. В края, где лес до небес — кедры да сосны стеной стоят, где в быстрых речках плещется озорная рыба хариус, где желтеет во мху сочная ягода морошка.
Наверное, я скоро снова туда уеду.
Подземное море
Это про чёрное море. Не про то Чёрное море, по которому пароходы ходят, а про другое, которого никто не видит. Ветры на нём не дуют, и волн не бывает, и рыба не водится. Но людям такие моря очень нужны, потому что это чёрное подземное море — нефть.
Рассказывают, позвали когда-то давно в наши края одного иностранца. Приехал он — очень важный, учёный и толстый. Стал искать такое подземное море. Там посмотрел, тут посмотрел, велел, чтоб ему ямки в разных местах копали. А после и говорит:
— Нет в этой земле нефти и не может быть.
Сказал и уехал в свою иностранную страну.
Прошло много лет. Задумались наши инженеры, посмотрели на свои карты и сказали:
— А всё-таки здесь должна быть нефть. Мы её найдём!
Привезли они разные приборы. На одни поглядишь — сразу можно узнать, что под землёй: твёрдый камень, глина или что-то жидкое. А другие дают знать, есть ли здесь нефтяной газ. Очень чуткие!
Посмотрели инженеры на приборы: ага, там внизу, глубоко под твёрдой землёй, будто болото дрожит, будто море большое!
А другие приборы показали, что пахнет нефтяным газом.
Вот теперь можно строить здесь вышку.
Построили на этом месте высокую железную вышку, стали с этой вышки сверлить землю и опускать в неё длинные трубы до самой нефти. А земля твёрдая, много камней. Сверлить её трудно и долго. Тогда стали работать и ночью. Днём солнце светит, ночью — электрические прожекторы.
Днём и ночью работают люди на вышке, хотят скорее до нефти дойти. Ревут моторы, сверло сверлит, лебёдки скрипят — шум такой кругом, будто это большой завод. А нефти всё нет и нет.
Стали поговаривать некоторые: вот, мол, работали, работали, а напрасно. Говорили же раньше: нет здесь ничего…
А инженеры на своём стоят: надо сверлить ещё глубже. Нефть будет!
И они оказались правы: хлынула нефть, пошла из огромного подземного моря по трубам вверх!
Отсюда проложили другие трубы, по земле, и по ним нефть потекла на химические заводы. Из неё теперь получают бензин и керосин, делают капрон, резину, разноцветные краски и даже большие пластмассовые пароходы.
А тот иностранец, который когда-то сюда приезжал, всё наврал. Он просто хотел, чтобы мы у него за деньги покупали его нефть, а про свою бы не знали.
Портфель
Учился я в школе. Носил на спине потрёпанный ранец. Он мне ещё от братьев достался, а я его донашивал.
Стал студентом — купил на стипендию коричневый картонный чемоданчик. Туда у меня всё втискивалось: и учебники, и толстые тетради, и завтрак в газете, а когда на каток идти, то даже длинные беговые коньки с ботинками.
С войны я привёз плоскую офицерскую планшетку: с одной стороны прозрачная слюда, а с другой — гладкая кожа.
Стал я с планшеткой на работу ходить. Планшетка красивая да и дорога́ она мне: я её всю войну проносил!
Одно плохо: мало в планшетку вмещается. Она ведь только для карты и карандаша, а у меня и книги, и чертежи, и линейка счётная.
И вот узнали как-то товарищи на работе про мой день рождения — подарили мне толстущий жёлтый портфель.
Вот те на́! Никогда в жизни портфелей не носил. С двумя блестящими медными замками, с ремнём посередине, с пряжкой… Тоже сообразили!
Взял я портфель, товарищам, конечно, спасибо сказал. И стал его на работу носить.
Портфель и правда оказался удобный, вместительный такой. И совсем не тяжёлый. Только вид с ним очень уж важный. Наверное, дорогущий портфель, думаю. Наверное, думаю, какой-нибудь там крокодиловый. Или бегемотовый. Вон весь в каких пупырышках! И пряжки так и сверкают!
Неудобно мне как-то с ним по улице ходить, кажется, будто все глядят на меня. Чего доброго, знакомые или ребятишки подумают: «Совсем дядя Федя зазнался, вон какой себе завёл портфелище!» Они-то ведь не знают, что я тут ни при чём, что мне его подарили.
А закинуть куда-нибудь тоже неудобно: всё же подарок. От товарищей!
Ну, думаю, один выход: надо этот портфель скорей износить.
И вот стал я новый портфель повсюду таскать: и в магазин за хлебом, и в прачечную за бельём, и даже в баню.
Однажды где-то в краске его перепачкал. Ничего, отмылся!
В другой раз попал в грозу. Ливень так и хлещет. Вымок я до нитки, чуть не заболел после.
Поставил ботинки сушить возле горячей батареи — скрючились, затвердели, потрескались. А портфель — прямо на батарею, и хоть бы что!
Год протаскал — ни царапинки. И так лукаво, так весело глядят на меня пупырышки, будто насмехаются.
Не утерпел я, спрашиваю товарищей:
— Из какой такой крокодиловой кожи этот ваш портфель, признавайтесь?
А они только смеются:
— Какая там крокодиловая! Да он из химической кожи, из искусственной…
Вот оно что! Оказывается, это никакой не крокодил! Просто раньше таких не умели делать. А теперь научились. Красивый он — верно, но вовсе никакой не дорогущий!
Ну, думаю, тогда ещё ничего. Тогда можно с ним и по улице.
А лучше бы он всё-таки был чемоданчиком. К чемоданчику я как-то больше привык.
Город, который будет
У меня есть друг. Он очень хороший. Только мы с ним так редко встречаемся! То он работает, то я. Он инженер, он химик. А я пишу книжки, значит — писатель. То я пишу, то он своим делом занят. Вот так.
Однажды я заболел и много дней никуда не ходил и не ездил, а только лежал в постели. Это очень скучно — болеть и лежать в постели. Я ничего не хотел есть. И мне иногда казалось, что я буду лежать так долго-долго, всё время. А за окном дул ветер и было холодно.
Тогда ко мне пришёл мой друг. Он открыл дверь и сказал:
— Я пришёл. Я хочу, чтобы тебе не было скучно. Когда людям скучно, они долго болеют. А я не хочу, чтобы ты болел.
Я сказал:
— Я тоже не хочу. Но вот болею. Мне бы сейчас клубники!
— Это хорошо! — обрадовался мой друг. — Это очень хорошо, что ты хочешь клубники. Я тебе обязательно принесу.
И он ушёл. А я подумал, он шутит: где найдёт он зимой клубнику.
Я лежал и слушал, как поёт за окном ветер. И думал: «Может быть, это даже хорошо, что я болею зимой, а не летом. Зимой крутит снег, холодно и никуда не хочется…»
А тут вернулся мой друг. Он очень спешил и запыхался. Он протянул мне целую чашку спелой клубники.
Я сказал:
— Клубника? Не может быть!..
Он сказал:
— Попробуй… Это ещё что! Завтра, если захочешь, я принесу тебе целых две чашки!
Я съел полную чашку клубники. Очень она была вкусная! И стал ждать, когда же придёт завтра.
Сначала пришёл синий вечер, и в комнате зажгли зелёную лампу.
Потом пришла ночь, и я крепко спал.
А когда пришло завтра и я проснулся, то почувствовал, что уже начинаю выздоравливать. И мне захотелось скорей повидаться с моим другом.
Он не обманул меня. Он никогда не обманывал. Он пришёл и принёс две полные чашки клубники и ещё большой красный помидор.
Я сказал:
— Помидор? Не может быть!..
Он сказал:
— Попробуй…
Я сказал:
— Где ты взял? Разве они растут зимой?
Он сказал:
— Растут! Я ездил за ними в один удивительный город. Поправляйся скорее, и мы поедем туда вместе.
Я не поверил. Я сказал:
— Расскажи мне про этот город.
— О, это очень удивительный город! — сказал мой друг. — Он совсем не похож на те, что ты видел. Для тех, кто хочет на лыжах, — там в любое время зима. А для тех, кому загорать, — жаркое лето. Там круглый год зреют яблоки и помидоры. Там стоят дома из стекла — красного, зелёного, синего, такие прозрачные, что сквозь них видно небо. И конечно, в этих домах живут хорошие люди — они никогда не ссорятся, не дерутся, а всегда помогают друг другу. Там никто никогда не болеет. А если вдруг и заболеет, то друзья принесут ему сразу столько помидоров и клубники, что он тотчас выздоравливает.
Мне очень понравилось, что рассказал мне мой друг. И я тихо засмеялся:
— Ты ведь всё это выдумал? Такого города нет.
— Да, такого города ещё нет, — согласился мой друг. — Но он обязательно будет. Ведь учёные уже придумали вещество, которое заставляет растения расти гораздо быстрее, и тонкую прозрачную плёнку, под которой они не замёрзнут в любой холод. Ведь помидор и клубника, которые ты ешь, — самые настоящие. Их помогли вырастить зимой мои товарищи, химики. И вот прислали тебе. И дома из стекла и пластмассы тоже уже есть. Значит, я не всё выдумал.