Присутствующие чуть не оглушили Наташу аплодисментами, громче всех била в ладоши Зиночка, а на сцене появился мужик лет тридцати в мятой кепке, пиджаке, надетом прямо на голое тело, но при этом с оранжево-синим галстуком на шее. Мужик крякнул, точно рыгнул в микрофон, махнул рукой своему аккомпанирующему составу, и на слушателей обрушились оглушительные аккорды кабацко-блатной песенки. Мужик вильнул всем туловищем и надрывно захрипел:
Жиган Фома Феодосийский кентов[2] в обиду не дает!
Жиган Фома Феодосийский сегодня песни вам поет!
Однако какие именно песни поет Феодосийский, услышать было не суждено, так как что-то громко зазвенело, грохнуло, аккорды смешались, хриплый голос оборвался на полуслове.
– Вот б... – только и выругался Фома Феодосийский. – Фанеру заклинило на х... Эй, придурки! – крикнул он кому-то за кулисами. – Щоб через пять минут все было, как в Феодосии! А я пока развлеку вас веселыми феодосийскими анекдотцами!
Публика взорвалась еще более громкими овациями, а Зина даже завизжала от восторга, вызвав снисходительные взгляды небритых «коллег по бизнесу». Далее последовал «анекдотец» о реальных романтических похождениях конкретного пацана в Африке... Анекдотец был столь щедро сдобрен матершиной и похабными подробностями, что Наташа невольно поморщилась и отвернула голову от сцены.
– Что такое, Наташенька? – спросил блестящий господинчик.
– Я не хочу это слушать, – ответила девушка.
– Честно говоря, я тоже! – улыбнулся господинчик блестящими керамическими зубами. – Поедем отсюда!
– Да, – не глядя на него, произнесла Наташа.
Они вышли из здания и подошли к автостоянке. Наташа почувствовала, как руки блестящего господинчика обхватили ее ниже спины.
– О, как я не дождусь, моя красавица, когда мы наконец останемся вдвоем, – произнес он, сдавив Наташины бедра.
– Что я должна делать... как президент этой вашей фирмы? – спросила Наташа, чтобы не молчать.
– Да ничего... За тебя все сделают, только иной раз договор подпишешь, какой я скажу, ну и на светскую тусню, опять же со мной, пару раз в неделю сходишь.
– И все? А откуда у вас столько денег? – спросила вдруг Наташа.
– Тебе, девочка, скажу честно и откровенно, как на исповеди. Я их спи... извиняюсь за выражение, скоммуниздил... И называй меня на «ты».
Больше вопросов у Наташи не было. Они подошли к огромному длинному лимузину, капот которого аккуратно протирала высокая худенькая девушка. Ее лицо показалось Наташе знакомым.
– Почему машина до сих пор не вымыта? – властно спросил девушку блестящий господинчик.
– Я уже заканчиваю, – робко ответила девушка-мойщица.
– Ты должна была закончить пять, в крайнем случае три минуты назад! – заорал господинчик. – Денег не получишь, а в наказание будешь три дня мыть все машины бесплатно.
– Но я же... – девушка робко попыталась что-то сказать в свое оправдание, но побагровевший до самой лысины господинчик с яростью ударил ее по лицу.
Девушка не удержалась на ногах, упала.
– Что вы делаете? – вскрикнула Наташа.
– Я проявил к этой голодранке милосердие, взял ее мыть мои машины... – пояснил господинчик. – Вместо этого она бездельничает. Пожалуй, я отдам ее на перевоспитание своим охранникам. Эй, ребята!
Как из-под земли выросли двое здоровенных парней, почти близнецов. Оба с толстыми шеями, с редким ежиком вместо прически и крохотными, ничего не выражающими глазками.
– Мы готовы, хозяин! – почти в один голос сказали они.
У девушки-мойщицы были до крови разбиты губы, она сумела подняться на ноги и в ужасе отшатнулась в сторону. И тут Наташа вспомнила, где она видела эту девушку. Без всяких сомнений, это была подросшая дочь спецназовца Акеллы.
– Не смейте этого делать! – твердым голосом произнесла Наташа, глядя на блестящего господинчика сверху вниз. – Заплатите девушке деньги и больше не обижайте. Ее отец герой, он спас людей!
– Во-первых, мне плевать, кто ее отец, – ответил господинчик. – Я знаю, что его нет в живых, и этим все сказано...
«Еще бы! – мысленно зло усмехнулась Наташа. – Был бы жив Акелла, ты бы сам по асфальту ползал в мокрых штанах!»
– Во-вторых, почему ты опять называешь меня на «вы»?! – В голосе господинчика крепла грубая властная интонация. – А в-третьих, моя красавица, если ты будешь мне дерзить... то я и тебя отдам на воспитание этим молодцам!
– Попробуй!
Наташа произнесла это совершенно неожиданно для себя. И в то же мгновение одним точным ударом согнула господинчика пополам. Еще один удар, и по-детски хныкающий господинчик уже на коленях ползает по бетонному покрытию автостоянки. Откуда взялась такая прыть и сноровка, Наташа объяснить не могла. Видимо, прежде чем стать «президентом фирмы», она успела-таки получить спецназовскую подготовку. Один из охранников бросился на Наташу, но она сумела уйти от захвата и в свою очередь ударила его под коленную чашечку. Тот взвыл и рухнул рядом со своим хозяином. Второй решил не испытывать судьбу и выхватил из подмышечной кобуры пистолет. Драться в торжественном платье было крайне неудобно, тем не менее Наташе удалось выбить ногой направленное в ее сторону оружие и поймать его на лету.
– Лежать, мрази! – произнесла она.
Этого можно было и не произносить. Все трое и так лежали.
– Сколько ты должен девушке? – спросила Наташа у господинчика.
– Да... да... Все сейчас отдам, – залепетал тот после того, как рядом с его лысиной чиркнула пуля.
– И ключи от машины! – добавила девушка.
Блестящий господинчик ждать себя не заставил. Только руки его тряслись так, словно его бил озноб.
– Всем лежать и бояться ровно полчаса! – на прощание сказала Наташа и, не опуская оружия, кивнула ошарашенной мойщице: – Садись в машину!
Серебристый автомобиль мчался по вечерней, освещенной яркими огнями столице.
– Здорово, да? – взглянув на девушку, ободряюще улыбнулась сидящая за рулем Наташа.
– Зачем вы это сделали? – глядя вниз, произнесла та.
Наташа сбросила скорость, затормозила. Повернулась к девушке.
– О чем ты говоришь? – спросила Наташа.
– Я потеряла работу, понимаете! – Девушка подняла свои серо-голубые, блестящие от слез глаза. – А у меня мама в больнице... Уже почти год. И сестричка в четвертом классе.
Вот оно как.
– Я знала твоего отца, – проговорила Наташа, так как не знала, что еще сказать девушке.
– Когда папа погиб, нам некоторое время платили пенсию, льготы всякие были, и мы как-то сводили концы с концами, – заговорила девушка, вновь опустив глаза. – Потом вышел указ, льготы отменили, пенсию, правда, оставили, но цены взлетели так, что мы с трудом оплачивали квартиру... Потом мама заболела. Я вручную протирала стекла машин, и мне платили двести, а то и триста долларов в месяц. Таких денег я теперь нигде не заработаю.
– А почему твой хозяин не отвозил машину на мойку?
– Ему хотелось, чтобы девушки вручную драили его лимузин. Картинка такая нравилась... Куда мне теперь идти?
В самом деле – куда? В какой непредсказуемо страшный мир попала столь быстро повзрослевшая Наташа?! Ну, набила она рожи этим подонкам. Завтра они найдут способ отыграться на какой-нибудь другой девушке... И почему такой стала Зиночка?! Да и она, Наташа, еще двадцать минут назад была ненамного лучше. Выходит, офицер-спецназовец Акелла отдал свою жизнь, чтобы они с Зиночкой развлекались на «светской тусне»? Чтобы их щупали бородатые «коллеги по бизнесу» и блестящие карлики-покровители?! И что же теперь будет с девушкой-мойщицей? Был бы жив ее отец, он бы смог защитить свою дочь и найти ей достойное занятие. Был бы жив... А ведь у Наташи остался еще один, последний, четвертый вариант. «Все назад! Я больше не могу!» – вслух произнесла Наташа и тут же очутилась в ледяной комнате, рядом с Собеседником.
6
– Я могу сказать лишь одно – Наташа Травникова должна жить. Причем жить счастливо, – выслушав Наташу, произнес Собеседник.
– Счастливо?! А как же Зина? А девочка из горного селения? А девушка-мойщица?
Собеседник лишь махнул рукой.
– Почему нельзя погибать Зине? – неожиданно холодно спросил он.
– У Зины пожилые родители, – нашлась с ответом Наташа. – У них уже никогда не будет другой дочки!
– Да, это так... Именно поэтому они избалуют, испортят единственную дочь. И она станет такой, какой ты ее видела.
– Не станет! – очень твердо произнесла Наташа. И тут же задала следующий вопрос: – А Акелла? Почему его дочка осталась без папы?
– Акелла герой. Героям свойственно погибать. Здесь нет никакого противоречия. Участь его дочери – быть дочерью героя, – как само собой разумеющееся проговорил Собеседник.
– И жить в нищете! – невесело усмехнулась Наташа. – А может быть, я тоже... герой?! И мне тоже свойственно погибать?!
– Царство мертвых отказывается принимать тебя... Просто-таки наотрез! – покачал головой Собеседник.
– А Зину?
– Примет.
– Потому что она не такая красивая и не такая талантливая?
Собеседник лишь вздохнул.
– Много слов, много вопросов. Ты идешь на Четвертый Вариант?
– Он может что-то изменить?
– Может... – с заметной грустью произнес Собеседник. – Но ты вряд ли выберешь его. И мы вновь вернемся ко второму или третьему вариантам.
– Я иду на Четвертый Вариант! – ответила Наташа.
Цирк-шатер. Наташа, Зина и другие дети внутри него. Бородатый бандит наставляет на Наташу черное дуло своего автомата.
– Что ты сказала? – в четвертый раз задает он свой страшный вопрос.
Наташа поднимается со своего места и молчит. Что ей сейчас делать, что говорить? Собеседник сказал, что она не должна погибнуть. Что же, тогда она будет вести себя, как и в первый раз. Пусть он стреляет.
– Почему вы хотите нас убить? Что мы вам сделали?! – произносит Наташа.