Куда больше внимания привлекла подобная акция в Рио – два голландских художника прилетели туда, чтобы украсить фавелу Санта-Марта настенными панно. Я верю в социальную действенность эстетических жестов, но меня беспокоит, когда объектом «разрисовывания» становятся целые общины. Фавела не холст, и ее проблемы – не эстетического порядка, сколько бы вы ни возражали, что свежая краска на домах вызывает чувство гордости у жителей, хотя это несомненно так, и особенно, что «веселенькие» фасады повышают акции фавелы в глазах «официального» города. Что ж, в Вила Нова Пантаналь покраска по крайней мере сопровождалась осушением болотистой местности. Тем не менее мне не один раз приходилось слышать от бразильцев фразу «pra Ingles ver» – «это показуха для англичан».
Рядом с фавелой государственная строительная компания CDHU возвела «социальные» дома для жителей, переселенных с территории, особенно часто подвергавшейся затоплению. Они построены в конце 1990-х, но имеют поблекший вид, будто простояли здесь полвека. Такие здания – опять позаимствуем формулировку у Леви-Стросса – «вечно молоды, но всегда нездоровы». Они напоминают кадр из фильма Пазолини – эту унылую безлюдность итальянского неореализма. Перед домами двое детей пытаются высвободить красного воздушного змея, запутавшегося в цепной изгороди. Настоящая жанровая сцена, суровая и живописная. Пока мы с Тельмой фотографируем, Роберту сидит в машине, не выключая двигатель. Впервые за сегодняшний день он слегка нервничает: он чувствует, что за нами наблюдают, и хочет поскорее уехать отсюда. Доверившись его интуиции, мы отправляемся в путь.
Кварталы муниципального жилья в районе Вила Нова Пантаналь
Наша следующая остановка – Вила Мария Зелиа – находится на юго-западе, но мы движемся на северо-запад. Мы делаем небольшой крюк, чтобы пообедать в ресторане «Мокото», специализирующемся на кухне северо-восточного региона Баиа. Наполненные впечатлениями за шесть часов путешествия, мы с удовольствием расслабляемся за тарелкой дымящейся фавады – густой похлебки из бобов фава. Я слышал, что от этих бобов происходит и слово «фавела». Его этимология вызывает споры, но, согласно одной из версий, солдатский лагерь в Минас-Жерисе во время восстания Канудус в XIX веке назывался «фавела». Считается, что такое название лагерю было дано из-за того, что рядом находилось поле, засеянное фавой, а не в честь самих бобов, но кто знает…
Место, где мы обедаем, находится на северном рубеже города – довольно странное расположение для такого хорошего ресторана. С другой стороны, отсюда до Праса да Се всего 9 километров. Сан-Паулу не слишком разросся на север – здесь городские кварталы вскоре уступают место густому лесу, а затем горам. Его щупальца тянутся на юг к водохранилищам и на восток – к побережью. С вершины холма, где мы находимся, центр кажется близким и виден четко. Он напоминает Манхэттен, если смотреть с другого берега Гудзона, – только больше по площади и плотнее застроен. Возможно, такая ассоциация навеяна недавним обедом, но эта внушительная стена «высоток» напоминает шоколадки, выложенные рядком в киоске с их какофонией разноцветных упаковок. Только цвета здесь не такие кричащие: преобладают пастельные тона, цвета мороженого – фисташкового и мангового. На производстве этих «фруктовых» красок кто-то очень неплохо наживается!
Вернувшись на шоссе Президента Дутры, мы вскоре обнаруживаем, что снова заблудились. Мы нашли место под названием «Вида Мария», но Вила Мария Зелиа нет как нет. Останавливаемся, чтобы спросить кого-то из старожилов, и нам везет. Один из стариков показывает нам правильное направление своим узловатым пальцем – выясняется, что там жил его двоюродный брат. Мы срезаем угол через парковку Carrefour, французского сетевого гипермаркета, конкурирующего с Walmart в борьбе за кусок латиноамериканского пирога, и через несколько минут, за шинным заводом, находим то, что искали. В воздухе явственно пахнет резиной – как резко это контрастирует с тем, что мы видим! Вила Мария Зелиа – словно буколическая картинка из прошлого Старого Света. Она напоминает декорации к фильму – макет старой деревни в натуральную величину. Церковь с восьмигранным шпилем словно доставлена вертолетом из какой-нибудь баварской деревушки. Вдоль прямых улиц выстроились прекрасные домики, каждый из которых выполнен в собственном стиле. Этот поселок можно было бы считать зримым манифестом «нового урбанизма», если бы он не был таким явным порождением урбанизма «старого».
Недавно бразильский рэпер Криоло снял здесь видеоклип – стильное ретро из жизни маленького бразильского городка 70-х (производство спонсировала Nike). Вила Мария Зелиа стала идеальной декорацией для ностальгического видео: ведь и она сама порождена идеализмом. В 1916 году ее построил промышленник Жоржи Стрит в качестве поселка для рабочих своей текстильной фабрики, изготавливавшей джутовые мешки для кофе – в то время Сан-Паулу, несомненно уступавший пальму первенства Рио, уже был столицей бразильского кофейного бизнеса. Подобные vilas operárias (рабочие поселки), по сути, стали первой разновидностью «социального» жилья в стране. Стрит – позднее он станет министром труда и борцом за права рабочих – не пожалел денег на Вила Мария Зелиа. Дома выстроены в различных стилях – португальском, испанском, итальянском, польском, – соответствующих происхождению рабочих-иммигрантов. При поселке действовали школы, финансируемые промышленником, детский сад, аптека, парикмахерская и даже кафе-мороженое. Это был маленький островок Европы.
Сегодня этот странный «пришелец из прошлого», окруженный со всех сторон реальным Сан-Паулу, похоже, существует сразу в двух эпохах. Многие дома надстроены и свежевыкрашенны, возле них припаркованы недешевые машины, явно принадлежащие представителям среднего класса. В то же время объекты местной инфраструктуры превратились в полуразрушенные строения-призраки. Две школы, стоящие лицом друг к другу по разные стороны улицы – одна предназначалась для мальчиков, другая для девочек, – некогда представляли собой элегантные здания с арочными входами и фронтонами на окнах. Теперь внутри пустых «коробок» растут деревья, протянувшие ветки через оконные проемы. Еще одно большое красивое здание – судя по остаткам оборудования внутри, здесь была какая-то мастерская – превратилось в развалины с провалившейся крышей. Больно смотреть, как тонкая работа и продуманные архитектурные детали превращаются в ничто. В 1990-х годах Вила Мария Зелиа была признана объектом национального исторического наследия, но это «почетное звание», увы, не повлекло за собой мер по ее сохранению.
К нам подошел мужчина. Он говорит, что охраняет разрушенные здания и занимается «устной историей»: если мы не верим на слово, он может показать диплом Университета Сан-Паулу, где указана его специальность – «история индустриализации города». У этого человека широкое лицо с резкими чертами – наследство деда-индейца, поселившегося в Вила Мария Зелиа в 1919 году, и бабушки-португалки. Нашего собеседника зовут Деде; ему уже за шестьдесят, но живет он в том же доме, где родился.
Деде ведет нас в небольшой музей – он работает его смотрителем. Прежде здесь была аптека, но теперь в деревянных стеллажах для лекарств расположились выцветшие черно-белые фотографии. В основном это официальные групповые снимки, сделанные в 1940– 1950-х: мужская футбольная команда, женская баскетбольная, стройные ряды школьников в шортах и школьниц в белых платьях, с бантами в волосах. Девчушка, стоящая на одном колене в первом ряду, держит государственный флаг (несомненно ее специально отобрали для этой почетной миссии, но вид у школьницы не слишком довольный). На знамени – национальный девиз «Ordem e Progresso». «Порядок и прогресс». Конечно, эти снимки – само воплощение порядка, а поселок – символ прогресса. В то время, когда он строился, большинство рабочих жили в доходных домах, в условиях чрезвычайной скученности, и это начало вызывать нервозность у имущих классов. Вила Мария Зелиа стала одной из новых cidadela – цитаделей, призванных стать образцами «идеализированного» жилья для рабочих. Некоторые говорят, что они воплощают собой мечту буржуазии о контроле над рабочим классом, о его зависимости от «патриархов»-работодателей. Но если сегодняшнее путешествие что-то доказывает, то лишь то, что независимость не принесла рабочим улучшения бытовых условий. Социальный прогресс не сопровождался прогрессом материальным.
Допустим, что, раскошеливаясь на архитектурные изыски и инфраструктуру, Жоржи Стрит руководствовался собственными интересами – когда рабочие довольны, производство идет в гору. Но тем не менее трудно поверить, что сто лет назад некоторые рабочие жили лучше, чем большинство их коллег в наши дни. Может быть, «покровительство» частных предпринимателей – более эффективный способ позаботиться об интересах рабочих, чем строительство «социального» жилья руками государства? Возможно, этот аргумент противоречит чьим-то прогрессивным убеждениям, но за исключением комплекса Зезинью-Магальянис – еще одной идеалистической аномалии – Вила Мария Зелия представляется самой комфортной жилой зоной из всех, что мы видели сегодня. Или, по крайней мере, она была бы таковой, если бы ей не позволили прийти в запустение. Пол бывшей аптеки покрыт прекраснейшим плиточным орнаментом, но в нынешнем виде она напоминает инсталляцию Кристиана Блотански – с голыми лампочками, подсвечивающими фото давно умерших людей.5. Миссия: Алдея де Карапикуиба
Вновь окунувшись в «прорезиненный» воздух, мы возвращаемся к машине. Теперь нам надо проехать 25 километров на запад, к миссии Карапикуиба. Долгое время мы движемся вдоль берега реки Тиете: ее спрямленное русло зажато между двумя широкими проспектами. Эта лента прибрежного шоссе больше всего напоминает городскую кольцевую дорогу; вот только обслуживает оно лишь западную и северную часть города и к тому же проходит на полпути до его границ. Мы сворачиваем с этой дороги и, направляясь на запад по шоссе Президента Кастело Бранко, в конечном итоге оказываемся на единственном действующем участке настоящей кольцевой дороги – Родоанель Мариу Ковас, который ведет нас на юг. А если бы мы продолжили путь на запад по Бранко, то вскоре оказались бы у одного из самых больших в мире охраняемых коттеджных поселков – Альфавиля.