– Мой он, мой! Доберусь я до тебя, Тонька! Мужиков на мой диван водишь. Вся в мать.
Личной жизни у Тони не было давно. Настолько давно, что она стала сомневаться, нужна ли она вообще, морока одна. Она вставала с дивана долго, пытаясь не потревожить ни одну пружинку. Визитка с номером диспетчерской лежала на столе. Тоня набрала цифры и зажмурилась, надеясь, что Городская служба непознанного работает круглосуточно. На пятом гудке отозвался женский голос.
– Говорите громче!
– У меня бабка из пальмы лезет, – прошептала Тоня.
– Адрес? Так, сейчас, база зависла, – диспетчер клацала по клавиатуре. – Вижу, пальма, лист на экспертизе уже неделю. Вот обормоты, они ж ещё вчера должны были до вас доехать. Бабка уже вылезла?
– Не знаю, она на кухне, боюсь туда идти.
– Обезвреживание провели, не должна лезть, – успокоила её женщина. – Отправляю бригаду, скоро будут.
– Спасибо, – никогда ещё Тоня никого не благодарила так сердечно.
Она вернулась на диван, сложила под себя ноги и укрылась одеялом. Очень хотелось надеть наушники, чтобы заглушить проклятия почившей родственницы, но Тоня боялась не услышать либо приезд бригады, либо шаги вылезшей бабки. Лучше быть наготове.
Потом настал текучий период ожидания, резко сменившийся круговоротом активности: звонок в дверь, выпрыгнувшая откуда не возьмись чёрная кошка, два знакомых мужчины в одинаковых комбинезонах, их голоса, строго произносящие «загоняй, загоняй», какой-то термос, из которого исходил белый дымчатый свет, а потом хлопок, тишина и запах чужого пота вперемешку с вонью испортившейся докторской колбасы. Тоня то выглядывала из комнаты в коридор, чтобы подсмотреть, что происходит на кухне, то снова плюхалась на диван и куталась в одеяло. Она как раз зажмурилась изо всех сил от нарастающей тишины, когда услышала:
– Молоко или сметана есть?
– Что? – Тоня раздвинула одеяло ровно настолько, чтобы выглянуть из убежища одним глазом.
– Кошку надо отблагодарить, а у нас уже кончилось.
– Корм есть, я уличных котов подкармливаю.
– Ещё лучше, – сказал молодой работник отдела по борьбе с нелегальными порталами. – От молока у неё несварение бывает. Вы, это, вылазьте, уже можно.
– Точно? – Тоня просунула из-под одеяла ногу, словно прощупывала атмосферу.
– Точно, – улыбнулся он.
Тот, что с кроличьими зубами, расселся на табуретке и пил чай, ничуть не смущаясь, что хозяйничать его никто не приглашал. Тоня достала из ящика одноразовую чашечку и пакетик влажного корма. Кошка сидела на столе и ждала вознаграждения. Тоне не хотелось потом вымывать со стола разбрызганный паштет из лосося и чёрную кошачью шерсть, но согнать животное она не решилась.
– Работник месяца, – ласково погладил её по голове тот, что с кроличьими зубами. – Пятый портал с начала месяца закрывает.
– Вы уж извините, что мы долго не приезжали, – сказал молодой. – Что-то слишком много порталов в последнее время открылось, третью ночь не спим.
– Не к добру эта активность, – мрачно протянул тот, что с кроличьими зубами, отпивая чай. – Грядёт что-то.
– Диспетчерская не справляется, что уж о бригадах говорить. Дефицит работников, сами понимаете.
Тоня не понимала ничего из происходящего, но сочувственно кивнула. На кухне было тесно из-за двух мужчин и пальмы, поэтому она стояла в дверях.
– А её куда? – кивнула она в сторону дерева.
– Через пару дней сама уйдёт, как появилась. Уже вот темнеет, – уверил её молодой, хотя Тоня и не видела никаких потемнений.
Она хотела сказать что-то ещё, но у того, что с кроличьими зубами, затренькал телефон.
– Слушаю! Да, да, нет, какая ёлка? Там же пихта! Большая, блин, разница! Едем, едем, пятнадцать минут, – он нажал «отбой» и посмотрел на напарника. – Из ёлки, тьфу, из пихты на Скворечной улице попёрло. Нам тут ближе всех. Погнали.
Мужчины протиснулись мимо Тони, кошка проскользнула между её ног и первой бросилась в раскрытую дверь.
– Спасибо, – только и успела сказать Тоня, пока работники Городской службы непознанного обувались.
– Обращайтесь, если что, – ответил тот, что с кроличьими зубами.
Тоня закрыла замок, повесила цепочку, сделала два шага в сторону комнаты, но резко развернулась, накинула кроссовки на босые ноги, смяв задники на манер тапочек, и бросилась вниз по ступенькам.
– Стойте, стойте, – крикнула она, не думая, что может разбудить соседей. – В вашей службе нанимают? Я к вам хочу!
Польза волшебстваКатя Макарова (Moreveter)
Анечка гипнотизировала банку с настойкой, положив голову на руки.
Настойка была вишнёвая. Тёмная, по виду чуть тягучая, сладкая, наверное. И в банке – в обычной, полулитровой. Дедушка делал часто в банках из-под огурцов. Видимо, потому что огурчики маринованные любил – вот и тара под рукой.
– Выпью я тебя, да и заморачиваться не буду.
По поверхности настойки шли круги.
– Не веришь? Думаешь, с ума сошла? На нервах? На эмоциях? А вот выпью! Так хоть какая польза от тебя будет… – Анечка зажмурилась и потянулась к банке.
– Не пей, Анечка, – настойка молчать не собиралась, запузырилась и ответила в своём стиле, пришёптывая, чуть картавя, непонятно и явно намекая на продолжение.
– А то что? – Анечка постучала ноготками по стеклянному боку ёмкости.
– Пьяненькой станешь.
– Ну и стану.
– Дане звонить начнёшь.
– Ну и… Нет! Не начну же! – Анечка вздохнула и вспомнила Даню, красивого, любимого. И Варю вспомнила, суку знакомую, тоже правда красивую. Пусть им икается. Вроде всё у них с Даней хорошо было, скучновато правда, но хорошо ведь! И смотрелись как гармонично вместе, и старалась Анечка, правда. На мотике с ним каталась, в палатках жила, хоть и не любила. На работу пошла менеджером по продажам недалеко от дома, чтобы времени вместе побольше, вопросов поменьше. Диплом Школы артефакторов подальше убрала, благо он в дополнение к основному давался, менеджерскому. А потом стерва эта.
– Красивая. Сука.
– Завидуешь.
– Завидую. Ну и что? Мне можно.
– А ей нельзя?
– Нельзя.
– Правильно тебе дед рецепт приворотного не дал.
– Выпью!..
Грустить долго Анечка не любила, а вот поднимать себе настроение подручными средствами любила и практиковала. Не всегда получалось, правда. Достала лимончелло.
– Голова болеть будет, – настойка знала.
– Будет. А что, лучше действительно тебя выпить? С тобой хоть поговорить можно откровенно. И Дане я звонить не буду, не волнуйся.
Анечка налила себе ликёр, выпила, занюхала клубничкой, хотела заесть, но отвлеклась и так и застыла с ягодой, не донесённой до рта.
– Я лучше найду. Даня локти сгрызёт что твой свежий зомби, Варя слюной захлебнётся. И мне так лучше, зачем мне дурак этот со своими закидонами.
– Где искать будешь?
– В клубе?
– Дура?
– Чойто?
– Там таких, как ты, ищущих… Ну хотя… Ты красотка.
– Красотка?
– Красотка.
– Ладно, что предлагаешь?
– Ну… На работе? Ты ж хотела сменить. По специальности пойти.
– Хотела. В смысле, хочу. В Службу контроля неведомого и борьбы с обыденным.
– Кем?
– Да хоть кем!
– Вот и иди.
– А как я туда попаду-то? Вот приду такая и скажу – а возьмите меня? Я училась, я умею, я мечтаю? И они раз – и взяли.
– Вот придёшь и скажешь.
– Ага, а клиентов Ольге Петровне оставлю, и отчёты пусть сама пишет.
– Ну да, оставишь, и пусть пишет.
Анечка пошла, поехала, сказала, предложила и оказалась принята. Секретарём. Принимал сам директор Службы. Ведьмак легендарный, обходительный, он Анечку выслушал внимательно, вопросы позадавал и предложил остаться. Только вот директор оказался давно и до отвратительного счастливо женат.
И опять сидела Анечка с настойкой, только теперь уже на балконе. Балкон был застеклён, уютен и уставлен красивыми и неприхотливыми растениями неустановленной полезности.
– Надо что-то делать…
– А что ты хочешь?
– Ну, уходить жалко. Я в особый отдел всегда хотела… Чаровницей…
– Так иди.
– Страшно.
– Дура.
– Сама такая. А давай я тебя с собой возьму? Для поддержки. Налью во фляжку.
– Совсем сбрендила?
– Ну а что? Все же ходят с гарнитурой беспроводной, никто и не поймёт, что я с тобой разговариваю. А ты мне просто потише отвечай, я разберу.
– Мне так-то всё равно, что там о тебе подумают. Я во флягу не полезу.
– В смысле, не полезешь?
– Я не твоя лимончелла. Я – волшебная настойка, приготовленная по старинному рецепту…
– И?
– Там темно и тесно.
– И?
– Я тебе не джин, мне комфортнее условия нужны.
– Комфортные условия? Банка что ли?
– А то. Банка. А ты зажимаешь вечно баночки-то родному дедушке.
– Я забываю. И выкидываю.
– Я ж и говорю.
Тут Анечка поняла, что выпить было бы больше толку любимого собеседника. Больно вредная. Да дед другую не даст так быстро. А сама… Как-то она попробовала сделать варенье, но забыла купить сахару. Получилось что-то вполне алкогольное. Только подружки пить отказывались, а Дане или родителям Анечка предлагать побоялась, мало ли что. Самой же надобности не было, купить проще, а как у деда всё равно не получится. Тут ещё учиться и учиться, чтобы волшебство да заговоры вплетать так тонко да звонко.
– Ты только советы раздавать горазда.
– А ты хочешь, чтобы я за тебя ещё и делала всё? Тем более пока неплохо справляешься, вроде увольнять не собираются. Да у тебя даже со мной разговоры всё про Службу твою.
– Мне, может, моральная поддержка нужна! А ты всё умничаешь!
– Ладно… Наливай… Во фляжку свою…
На следующий день пришла Анечка к директору. Тому самому, что счастливо женат.
– Возьмите меня на стажировку! Чаровницей в особый отдел.
– Зачем?
– Хочу. И могу.
Взяли. Куратора дали крылатого, высоченного, обмотанного рыжим шарфом с дурацким значком в форме зелёной собачьей морды. Анечка куратора сразу Крылатиком про себя обозвала, хоть он и представился: