Её муж никак не отреагировал, продолжая возиться с болгаркой.
– Что значит «заканчивать»?! – выкрикнул Артём, ещё раз попытавшись вырваться.
Он начал дёргаться, брыкаться, изо всех сил стараясь освободиться. Безрезультатно. За это время Любовь Григорьевна нырнула в нижний ящик стола, вынула оттуда продолговатый деревянный брусок. Вставила его между ног курьера, чуть выше щиколоток. Если раньше Артём мог подвигать нижними конечностями в горизонтальной плоскости, то теперь они оказались полностью обездвижены. При этом брусок ещё и больно давил.
Пётр закончил замену диска на болгарке. Подключил инструмент в удлинитель. Надев фартук мясника, подошёл к изножью тележки. Его взгляд сосредоточился на нижних конечностях пленника.
Артёму неожиданно и сильно захотелось жить. Так захотелось, как не хотелось никогда-никогда.
– Пожалуйста! Не убивайте! – попросил он.
Бывшая преподаватель колледжа подошла, положила ему руку на грудь, легонько похлопала, а потом с откровенным наслаждением, неприятным, каркающим голосом сказала:
– Господи, да не будем мы тебя убивать. Пока не будем. Ты ж видел, что морозильник забит. Тебя просто некуда складывать. Ты не должен был попасть сюда. Здесь оказываются только эти гады, которые раскладывают свои пакетики со всякой дрянью. Ну иногда и те, кто их подбирает. Их всё равно не жалко. Если бы ты не напал на наших детей, если бы Петя не услышал, как они кричат на тебя, то не вышел бы. Ты бы уехал. Боже, ты ж сам спровоцировал собачек и решил на них напасть. Стоп! – оборвала она возмущения пленника. – Если ты не согласен со мной, значит ты живодёр. Раз ты живодёр, то мы должны сделать богоугодное дело и избавить мир от такого выродка. Сейчас Петя просто отрежет тебе ступни, чтобы ты больше не мог даже думать о побеге или нападении. И живи ещё какое-то время. Пока собачки не съедят всё мясо из морозилки. А вот потом Петя уже распилит и тебя. Давай Петя, начинай! – и она вынула из-под футболки крестик, поцеловала его. – С Богом!
Болгарка завизжала. Её истошный крик заметался по пустующим помещениям подземного сооружения. До Артёма дошёл смысл сказанных Рожковой слов. Его пронзило ужасом от понимания того, что эти двое кормили уличных собак человеческим мясом. А ещё то, что скормить собираются и его. А пока лишь отрежут ступни…
Артём громко, истерически закричал, пытаясь вырваться. Однако ремень с бруском надёжно удерживали его ноги, не позволяя им двигаться и на миллиметр. Тележка для перевозки больных затряслась, колёсики застучали по полу. Рожкова навалилась курьеру на грудь. Ему в нос ударил запах её волос. Это оказалась самая отвратительная вонь, которую он когда-нибудь ощущал. Не потому, что они вправду воняли, а потому, что всё, связанное с этим человеком стало ему премерзким.
Левую ногу ожгло адским пламенем. Казалось, он сунул её в извергающийся вулкан, в лаву. Сознание отказывалось признавать, что ему отпиливали конечность. Артём кричал. От целого космоса боли. От вселенской несправедливости. От безграничной обиды. В левой ноге полыхало пламя, которое не могло затушить ничто. Всеми силами курьер пытался вырваться, помочь себе, но ничего не мог.
За считанные секунды боль заполнила собой всё сознание – без остатка. Ему начало казаться, что ничего в этом мире больше не существует, кроме боли. И никогда не существовало. И никогда больше не будет существовать. Боль стала невыносимой.
Потом она резко закончилась. Исчезла. Стремительно курьер начал проваливаться в черноту. Успел подумать, что странно, ведь он и так в подземном сооружении. Куда ещё дальше проваливаться?!
В следующий миг его окутала спасительная тьма.
***
Сознание возвращалось долго. Артёму даже на несколько мгновений начало казаться, что он никогда не очнётся.
Потом пришла боль. Вначале слабая, в правом плече. Затем острейшая в ногах. Вот она-то бесцеремонно и выдернула его из блаженного забытья.
Артём резко сел. От этого движения перед глазами поплыло. Затошнило. Все эти ощущения мигом забылись, когда он увидел собственные ноги. От осознания произошедшего спёрло дыхание, стало не хватать воздуха.
– Боже! – прошептал курьер.
Ступней больше не существовало – они были обрезаны по щиколотку. Культи замотали тряпками, которые насквозь пропитались кровью. У Артёма появилось иррациональное желание скорее размотать тряпки, удостовериться, что под ними действительно больше нет ступней. Всё из-за того, что он по-прежнему их чувствовал. Даже попробовал пошевелить пальцами и у него получилось. Правда, не увидел этого. Не размотал тряпки лишь из-за того, что силы ушли, и он упал на скрипнувшую тележку.
В глаза светил тот же самый светильник. Артём находился в том же самом подземном сооружении. С удивлением осознал, что запахов нет вообще. Нос будто сломался.
В следующий миг его накрыло ужасом от случившегося. Понимал, что двое стариков отрезали ему болгаркой ступни. Однако в мыслях это всё равно не укладывалось, несмотря на беспрестанную ноющую боль. Постоянно хотелось пошевелить пальцами. Курьер попробовал это сделать. Получилось. Он ясно и отчётливо ощущал, что двигал всеми пальцами на обеих ногах. Превозмогая себя, Артём приподнялся на левом локте. Осмотрел ноги. Там не могло быть ступней. Им попросту негде вместиться в тех тряпках, которые намотаны на остатки конечностей.
– Боже! – курьер упал на тележку, закрыл лицо руками. – Этого не может быть! Этого не может быть! – зашептал он. – Этого не может быть! Этого не может быть!
От отчаяния хотелось плакать. Хотелось выть. Хотелось истошно материться. Если бы хоть что-нибудь из этого помогло, Артём бы всенепременно так и сделал.
В теле поселилась жуткая усталость. Вдобавок сильно болели ноги. Артём закрыл глаза и тут же провалился в полудрёму. Ему ничего не снилось, он просто ощущал, что находился в чёрной бездонной яме, где есть только он и ничто.
В следующий миг Артём вынырнул из тягучего забвения. Тут же вернулась боль в ногах. Плечо поутихло. Он обнаружил себя на боку. В первый миг показалось, что ему приснилось, будто ступни отрезали. Приподнялся на локте, поглядел на обмотанные тряпками огрызки ног. Со стоном вновь упал на тележку для перевозки больных.
Артём, вдруг, осознал, что ему отчаянно хотелось проснуться. По-настоящему очнуться. Вновь оказаться в том дне, где ещё не поссорился с женой, где надо вставать на осточертевшую работу, где хочется заняться трейдингом криптовалют. Тогда ему казалось, что жизнь в чёрных красках и ничего не получается, а денег постоянно нет ни на что. Теперь Артём понял, насколько сильно ошибался. Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать ещё хуже.
Отчаянно хотелось вынырнуть из кошмара. Забыть всё случившееся, как страшный сон. Курьер сильно-сильно зажмурился.
– Боже! Пусть это всё окажется неправдой! – зашептал он. – Господи! Сделай так, чтобы всё это оказалось неправдой!
Он никогда не ходил в церковь. Никогда не верил в бородатого старика, восседающего на облаке. Никогда не воспринимал всерьёз какую-либо религию. Считал их пережитком прошлого.
Теперь искренне поверил в Бога. Больше никто и ничто ему помочь не могло.
Оставалась надежда, что его будут искать. Она тлела в душе, точно уголёк. Артём понимал, что вряд ли его найдут в этом подземелье, где уже исчезали люди. Однако надежда, как и религиозность, логике не поддаётся.
Артём по-прежнему лежал крепко зажмурившись. Вслух ничего не произносил, но мысленно просил Бога прекратить всё происходящее. Вскоре почувствовал, что начал проваливаться в спасительное забвение.
С радостью туда рухнул.
***
Из тягучей полудрёмы Артёма выдернул странный звук. Просыпаясь, он понял, что уже успел привыкнуть к полной, абсолютной тишине, нарушаемой лишь им самим. Теперь из блаженного забытья, где хотелось остаться навсегда, вытащил скрип.
Артём с трудом повернулся. Увидел то же помещение с облупившейся зелёной краской, тот же холодильник с останками, которые пойдут на корм уличным псам. Древнюю раковину из нержавейки, закреплённую в углу.
Плечо ещё болело. В ногах поселилась рвущая резь.
Несколько мгновений курьер ожидал увидеть своих мучителей, однако ничего не происходило. Висела полная, абсолютная, непроницаемая тишина. Появились запахи. Артём ощущал аромат влаги, который перемешивался с душным, тяжёлым смрадом. Не сразу, но он понял, что это вонь покорёженных жизней, дыхание смерти.
Пахло кровью.
Его кровью.
Сознание пронзила мысль, что надо выбираться. Немедленно и каким угодно способом, включая убийство. Только сил для таких серьёзных действий не имелось. Артём попробовал просто поднять руку. С огромным усилием, но ему это удалось – и сожрало все силы. Глаза стали неудержимо слипаться.
Курьер попросту не мог бороться с собственными веками. Они закрылись, несмотря на то, что хозяин всенепременно решил для начала хотя бы сесть.
Уже в следующий миг Артём рухнул в тягучую дрёму. На этот раз ему приснился сон, где убегал от человекоподобного монстра без рук, с длинными ногами, и огромной зубастой пастью в грудине. Вначале бежал через высокую траву, слышал за собой тяжёлое дыхание, перемежаемое рыком. Затем заскочил в недостроенное здание, успел подняться на второй этаж, когда из травы выглянул монстр. Тварь сразу увидела добычу. Утробно зарычала и бросилась к лестнице. Курьер рванул вверх, вместо того, чтобы спрыгнуть и пуститься прочь. Ему самому во сне это показалось странным, но сделать ничего не мог – продолжал убегать вверх по лестнице. Длинноногий монстр догонял. Пролёт сменялся пролётом. В какой-то момент Артём понял, что дальше дороги нет – очередная лестница оканчивалась не этажом, а воздухом. Дальше бежать некуда. Обернувшись, курьер обнаружил монстра, который, щёлкая пастью в грудине, уже подбирался. Его красные глаза сверлили жертву. В следующий миг монстр бросился на человека, подмял его, повалил, а потом вцепился пастью в ноги. Артём увидел, как зубы оторвали разом обе ступни…