- Очень хотелось бы, товарищ комдив! - сказал Владимир.
Но еще больше ему хотелось встретиться не с комдивом, а с его дочерью.
Снежана… Как она?.. Он вдруг с пронзительной горечью вспомнил их последнюю встречу. И его сердце защемило, как будто это произошло только вчера.
Владимиру очень хотелось спросить комдива, как Снежана. Но заговорить о ней он не решался…
И, все-таки не мог не заговорить.
- А как?.. - неуверенно начал он и вдруг замолчал на полуслове. Потому что у него перехватило горло.
Владимиру очень хотелось расспросить, как дела у Снежки. Есть ли у нее кто-нибудь? Не влюблена ли она? Не вышла ли уже, не дай Бог, замуж?
Добрич не стал ему помогать. Нет, он не собирался мучить этого парня. Просто ему хотелось понять, хотелось почувствовать, не ошибся ли он в нем когда-то, решив про себя, что тот может сгодиться в зятья.
- А как… - с трудом выдавил из себя Владимир. - Как Снежана?.. Как у нее дела?
- Нормально дела, - ответил комдив, немного помолчав для порядка. - Взрослая уже совсем стала. В медицинском институте учится на втором курсе…
Ему незачем было мучить Владимира, но очень уж хотелось убедиться, годится ли он в мужья его дочери на самом деле. Любит ли ее по-настоящему?.. Или это была обычная юношеская влюбленность?.. Памятная, может быть, но давно оставшаяся в прошлом.
- Да… Взрослая… Еще краше, наверное, стала… Наверное, от женихов отбоя нет… - сказал Владимир упавшим голосом.
Добрич пристально посмотрел на молодого человека… А, ведь, кажется, действительно любит.
- А, может, она и замуж уже вышла? - решился, наконец, спросить Владимир.
Комдив вздохнул. Нет, он не забыл, что Владимир путался одно время с Тамарой, заведующей летной столовой, безотказной и совершенно бесстыжей бабенкой. Он тогда по-отечески прочистил ему мозги. Как, впрочем, и было положено командиру и старшему товарищу… Однако, кто старое помянет, тому глаз вон…
- Нет, еще не вышла, - сказал комдив. - И женихов у нее пока не наблюдалось, насколько я знаю… - а затем добавил, прищурившись. - А вот влюблена ли в кого, это тебе, наверно, виднее…
И улыбнулся, заметив, как засияли глаза Владимира…
Ленинград, начало мая 1938 г.
…Почему ей так запомнилось это лицо?..
Оно преследовало ее даже во сне. Одутловатое, нездорового бледного цвета, с мясистым носом и широкими залысинами…
Почему оно так пугало ее?..
Особенно этот пристальный, ощупывающий взгляд из-под пенсне. И еще пальцы. Толстые и постоянно шевелящиеся, как щупальца осьминога, пальцы…
Ее передернуло… Надо отвлечься. Подумать о чем-нибудь другом… Но мысли сами возвращались к этому неприятному незнакомцу в кожаном плаще.
Когда же это началось?..
Он садился вслед за ней на трамвай, а потом всю дорогу до института стоял рядом и смотрел. Снежке был противен этот липкий взгляд. Но, почему-то, она, мгновенно срезавшая любого остряка-однокурсника, способная поддеть за живое своим язычком кого угодно, цепенела под этим взглядом, как кролик…
Снежку никогда не беспокоили ни чьи взгляды. Она не считала себя красавицей, и, заглядывая в зеркальце, находила свое лицо вполне заурядным, хотя и симпатичным. И только пожимала плечами, замечая иногда восхищение в глазах папиных знакомых, молодых и не очень, пилотов и штурманов.
Вот, если бы Володька Иволгин хоть разочек так на нее посмотрел, вздохнула Снежана… Но они до сих пор оставались просто хорошими друзьями. Как и много лет назад, когда она была всего лишь голенастой, хулиганистой девчонкой-подростком, а он младшим летчиком отцовской авиабригады…
Снежка вдруг разозлилась на него! Ей уже девятнадцать, а он почему-то упорно не желает замечать, что она уже давным-давно не ребенок, а абсолютно взрослая девушка! И даже ни разу не попробовал ее поцеловать!
А она, дура такая, все равно думает о нем ночи напролет!.. Дура! Дура!..
А он ни о чем не догадывается!
Ну и ладно, вздернула она подбородок! Пускай тогда на нее смотрят посторонние мужчины! Пусть рассматривают, сколько хотят! Раз он такой дурак!
Ее мысли, сделав круг, вернулись к ужасному незнакомцу…
Его взгляд был совсем не таким, как другие. Так смотрит удав на свою жертву!
Господи, что же делать?!..
А, может, рассказать папе?.. Он был у нее самым лучшим на свете! Снежке было только семь, когда умерла мама… И с тех пор папа стал для нее всем!
Как она им гордилась!.. Высокий, сильный, смелый! Герой Гражданской войны! Красный командир! Пилот!
У нее не было от него никаких тайн! Никогда!.. Но сейчас ей почему-то не хотелось рассказывать папе о страшном незнакомце в черном кожаном плаще. Что-то подсказывало ей, что этого делать не стоит… Во всяком случае, пока.
Она могла бы обратиться за помощью к Володьке и он, конечно, не раздумывая, навалял бы по шее любому, на кого она покажет пальцем!
Потому что Володька вообще никого не боялся! Герой Испании! Комбриг! И кулаки у него были здоровенные, и гирями на спортплощадке он жонглировал легко и непринужденно, как цирковой силач! Снежка сама видела!
Но в последнее время он как-то от нее отдалился. Стал реже бывать у них с папой в гостях… Раньше, бывало, не вытолкаешь, вздохнула она… А сейчас он почему-то стал ее избегать.
Что же делать?!.. Снежке ужасно не хотелось опять ехать в одном трамвае с этим типом, у которого пальцы, как щупальца.
Значит, сегодня она пойдет в институт пешком! Она быстро сунула тетрадки с конспектами в командирскую сумку, подарок отца. Положила туда же, ломоть хлеба с колбасой на обед, и, захлопнув дверь, дробно застучала каблучками по лестнице…
Стояло прекрасное майское утро! Ночью была гроза, и умытый город дышал весенней свежестью. С огромных афиш новой, замечательной и безумно смешной кинокомедии «Волга-Волга», задорно улыбаясь, смотрела Любовь Орлова… Легкий ветерок трепал волосы и наполнял грудь. Снежке хотелось бежать босиком по теплому, все еще мокрому после ночного дождя асфальту и смеяться во весь голос!
»Ах, ты радость молодая, невозможная!..»
Как здорово, когда тебе всего девятнадцать и все-все еще впереди!..
И Снежка бежала, скинув туфельки, смеясь и размахивая своей командирской сумкой, и солнце сквозь прозрачные зеленые кроны тополей слепило ей глаза…
Он стоял, заложив руки за спину. Его толстые губы кривились в усмешке. Прищурившись, он смотрел сквозь пенсне на испуганно замершую перед ним девушку…
- Так можно и простудиться, - услышала она вкрадчивый голос.
Чуть наклонившись, Снежка молча надела туфли.
- Что вам нужно? - неожиданно хрипло прозвучал ее, обычно такой звонкий, голосок.
- Меня зовут Златогорский. Генрих Семенович Златогорский. А что мне от вас нужно, я объясню вам позже и в другом месте. Возьмите, - он протянул ей листок в косую линейку. - Вечером я буду ждать вас по этому адресу.
- Никогда, - отшатнулась она от него.
- Никогда не говори никогда… - покачал головой Златогорский. - Добрич Снежана Георгиевна, русская, родилась пятого февраля девятнадцатого года, член ВЛКСМ, студентка второго курса Ленинградского медицинского института; мать, Добрич Наталия Николаевна, русская, одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года рождения, умерла в двадцать шестом году; отец, комдив Добрич Георгий Александрович, серб, одна тысяча восемьсот девяностого года рождения, член ВКП(б) с двадцатого года, участник Гражданской войны, награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени и медалью «ХХ лет РККА», в настоящее время помощник по ВВС командующего войсками Ленинградского военного округа.
Снежана от ужаса не могла вымолвить и слова.
- Будет лучше, если вы все-таки придете по указанному адресу, - он стер, наконец, с лица свою мерзкую усмешку. - Позвольте представиться еще раз. Майор Государственной безопасности Златогорский. Следователь по особо важным делам.
- Ну и что! - запальчиво крикнула Снежка.
- Ничего, - спокойно сказал Златогорский, откровенно разглядывая ее грудь. - Если вы будете послушной девочкой, то ничего… А если нет, - его глаза зловеще сверкнули из-под пенсне и потухли. - Тоже ничего… Пока ничего… - он снова криво усмехнулся, взял ее ладошку, вложил в нее листок и неторопливо удалился.
Снежка смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться…
Очнувшись, она скомкала листок с адресом и отшвырнула подальше. А потом уронила сумку и подбежала к ближайшей луже, чтобы отмыть в чистой дождевой воде гадкое ощущение от прикосновения щупальцев этого чудовища…
Снежку всю трясло, колени подгибались. Она подошла и прислонилась к стройному зеленому тополю.
Вдруг налетел легкий порыв ветра, и весенняя листва прошелестела ей какую-то веселую мелодию. Теплый солнечный луч, проскользнув сквозь тополиную крону, согрел ее своим поцелуем. Прямо перед ней по асфальту запрыгал воробышек. Он подскакал к ней, наклонив свою головку сначала в одну сторону, а потом в другую. Чив-чив! Привет, прочирикал он, и Снежка улыбнулась.
И тьма, распростершая было над ней крылья, испуганно ускользнула…
Никуда она не пойдет! А, если этот тип в плаще, еще хоть раз к ней приблизится, она все расскажет папе, решила Снежка! А еще лучше, скажет Володьке, и он набьет ему морду!
Разобравшись с проблемой и приняв решение, она повеселела. Бегать босиком ей пока расхотелось, но и опаздывать на лекцию не стоило. Ленка Терехина, староста их группы, и так на нее уже косится.
Снежка выкинула из головы все свои неприятности, подхватила сумку и припустила в припрыжку по утреннему проспекту навстречу солнцу…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯФИКТИВНЫЙ БРАКлето 1938 г.
Глава первая
…Светло-серые густые лохмотья облаков раскинулись над Ленинградом и тихо, почти незаметно, плыли по небу. Июньское полуденное солнце, то выскальзывало, то снова пряталось в тучи. И каждый раз, вырываясь на свободу, горячие солнечные лучи словно вспыхивали, отражаясь в червонном золоте волос невысокой, стройной девушки. Но она этого не замечала. Ее глубокие льдисто-серые глаза застыли от невообразимого, невозможного холода…