Старуха поняла, что я умею оборачиваться и буду полезна? Котёл — алхимия — деньги. Старуха видела меня насквозь, поняла, что я иномирянка… То есть ни сам господин Тай, ни приглашённый им мастер по алхимическим котлам ничего не поняли, а старуха сходу сообразила? Эту возможность следует держать в уме, но и усложнять не стоит. Привязать меня ради моего иномирного происхождения? Пожалуй, более вероятно.
А делать-то что?
Я огляделась, убедилась, что люди ещё спят, спустилась вниз, собрала со сковородки гвозди. Лучше бы сковородку, но её проглотить, чтобы закинуть в пространственный карман, я, увы не смогу. Поэтому, отвернувшись лицом к повозке, я один за другим «проглотила» гвозди. Проходя между зубами, они исчезали. Следом в котёл отправился арбалетный болт, беззубая вилка, обрывок проволоки. Котёл постепенно стремительно восстанавливал повреждения, зудящая боль ещё не стихла, но я уже была на пути к выздоровлению.
Я вспомнила, что нет никакой необходимости оставаться на месте и направилась в сторону колодца. С каждым шагом я чувствовала себя лучше, но настроение портилось, потому что, чем дольше я думала о ситуации с Шеном, тем меньше она мне нравилась. Меня угораздило сходу влипнуть в ловчие сети старухи, и кто знает, насколько я уже запуталась в них. Мне стоит быть предельно осторожной, чтобы ловушка не захлопнулась окончательно. Я неприязненно передёрнула плечами.
— Мель?
Лёгок на помине.
Шен вынырнул откуда-то сбоку и встал у меня на пути.
Глава 17
— Хм?
Я не стала притворяться обрадованной.
— Мель! — парень расцвёл.
Смуглый, чернявый, темноглазый, в жёлтой рубахе и сочных синих штанах, босоногий и встрёпанный, он мог бы показаться симпатичным, если бы не навязчивость, с которой он лип. Неужели караулил?
— Прощаю, — махнула я рукой. — Проводишь к колодцу?
Всё равно не отцепится, так лучше делом занять.
Шен отступил.
— Прекраснейшая и несравнейнейшая! Цветок под Небесами!
Я фыркнула:
— Решил дополнить букет?
— Да! То есть…, — Шен смутился, но тотчас воспрянул. — Я соберу для тебя тысячу тысяч васильков!
— Если так, то хорошо, но знай, что я тщательно пересчитаю стебли. Тысячу тысяч, и не одним меньше.
— Пересчитаешь? Ты представляешь, сколько придётся считать? — прозвучало насмешливо.
Я заверила:
— Если ты можешь их собрать, то разумеется, я не позволю себе быть небрежной.
— Суровая Мель, — Шен скорчил рожу.
Воду из колодца доставали «цаплей» — жердь, укреплённая на двух столбах. К одному концу прикреплены камни в сетке, а к другому — цепь с ведром. Шен присел у колодца и принялся вещать на тему моей красоты, которой даже боги позавидуют. Помочь достать воду ему и в голову не пришло.
Я воздержалась от намёков, спокойно подняла ведро сама. Шен продолжал разглагольствовать, его не смущало даже отсутствие энтузиазма с моей стороны. Я наблюдала. Не люблю балаболов, но то, что парень не распускает рук, не пытается облапать, не лезет целоваться и вообще дистанцию соблюдает, мне нравилось.
— Я издалека. С удовольствием бы послушала о местной жизни, — перебила я очередной комплимент.
— О!
Шен сбился, и целую минуту мы провели в тишине. Не мало, учитывая, что мы за это время прошли треть пути к выданной мне повозке.
— Мель, я покажу тебе город. Пойдём сейчас? До вечера успеем обойти самое интересное, а вечером я приглашаю тебя к своему костру.
И почему в последней фразе мне мерещится некий особенный смысл, будто за словами скрывается нечто большее, чем совместные ни к чему не обязывающие посиделки.
— Мне надо устроиться, — я попыталась отказаться, но парень меня просто не понял.
— Магда же тебя вчера устроила.
Я открыла рот, чтобы возразить, но не нашлась, что сказать. Делать-то мне и вправду нечего, разве что вещи по сундукам раскидать, однако это не может быть срочным делом.
— Мель, почему нет?
Шен перестал кривляться, спросил совершенно серьёзно, и мне показалось, что ответ для него важен, что он примет отказ, если я буду настаивать. Я подумала ещё немного. Увидеть город, познакомиться с укладом здешней жизни — это то, ради чего я покинула дом господина Тая.
— Мне интересен город, но я не хочу, чтобы ты принял согласие на прогулку как согласие на нечто большее.
Шен взмахнул руками:
— Конечно, нет! Как можно?! Прогулка это только прогулка. Но всё равно я зову тебя к своему костру.
— Тогда, пожалуй, посмотрим город.
— О! Я сейчас, несравненная!
Шен умчался.
— А завтрак? — спросила я вслед.
— В городе! — крикнул он.
Я не стала спорить.
Воспользовавшись недолгим одиночеством, вытащила из чугуна прохудившийся чайник, набила его железными обломками и утащила в повозку. Проглотить чайник будучи человеком я не могу, зато я могу поставить его на самый край сундука, обратиться, боднуть сундук и поймать чайник.
Я трижды успела набрать порции металла и «съесть» прежде, чем Шен вернулся. Парень заметил, что чугуны уже не так полны, но промолчал. Зато я молчать не стала.
— Ты переоделся?
Жёлтая рубаха сменилась белой, добавился чёрный жилет, а сверху Шен накинул подобие пальто, только ярко-красное, на груди и рукавах расшитой золотой нитью.
Шен кивнул.
Подняв голову, он посмотрел на меня с некоторым недоумением.
— Должно быть, ты очень издалека, — пришёл он к выводу. — Народ детей дорог живёт по своим законам и следует своей Дорогой. Законы королевства не для нас. Что такое страна? Сегодня мы здесь, а завтра уйдём через границу. Мы истопчем целый мир! Но когда мы хотим избежать неприятностей, мы временно соблюдаем законы, и чтобы это показать, надеваем кафтан. Что-то вроде негласного соглашения, которое мы соблюдаем.
— Ясно. А девушки?
— Белая шаль.
Я вернулась в повозку и нашла нужную вещь. Накинув её на плечи, последовала за Шеном.
Парень предложил мне руку, и я не стала сопротивляться, зато старалась выставить свой локоть так, чтобы приблизиться больше, чем я позволю, Шен не мог. Он и не пытался. Вёл меня вперёд, рассказывал про город.
Поначалу я приняла городок за обычный провинциальный, слишком небольшим он был, чтобы воспринимать его уездным центром, однако Шен опроверг мои предположения:
— Южнее Бегонийский лес начинается к югу отсюда в трёх часах пешего перехода.
— Хм?
— Мель, прости, забываю, что ты совсем ничего не знаешь. Бергонийский лес — источник самых ценных ингредиентов. С одной стороны лес горним хребтом, с другой — одной из великих рек. На карте получается что-то вроде бутылки с узким горлышком, войти можно только с нашей стороны, и город, фактически, столица алхимии.
— Маловат для столицы.
— Так алхимиков мало, — рассмеялся Шен. — Алхимия — высшая ступень магии!
— Даже так?
Шен кивнул:
— А как ты думаешь? Да простейший пример! Кто-то слёг с лихорадкой, и помочь может только маг. Но пока ты его пригласишь, пока он прибудет… Принять таэру гораздо быстрее, правда?
— Таэры — это лекарство?
Шен в очередной раз удивился, но продолжил рассказывать:
— Нет, совсем нет. Таэра — это концентрат магии, чары в основе могут быть абсолютно любыми.
— А как изготавливают таэры?
Парень пожал плечами:
— Подбирают ингредиенты, бросают в специальный алхимический котёл, потом… получают таэру.
Я разочарованно вздохнула. Надеялась узнать побольше, но по сравнению с Шеном меня можно считать экспертом.
Пустырь, отделявший оккупированную народом детей дорог Утиную площадь, остался за спиной, мы вошли в лабиринт улиц ремесленного квартала. Я рассматривала добротные деревянные дома, приусадебные огороды, людей, спешащих по своим делам, отмечала немаркую закрытую одежду, хмурые лица.
На нас с Шеном косились с неодобрением, сторонились, некоторые и вовсе, чтобы избежать встречи, переходили через дорогу.
— Пфф! — Шен скорчил рожу. — Невежды.
— Куда мы идём?
— Более-менее интересен только центр города. В квартале грибников ловить нечего…
— Грибников? — переспросила я.
— Ага… Если не умеешь хорошо драться, то не вздумай называть их так в лицо. Бойцы они отменные. За одну ходку зарабатывают столько, сколько булочник за год не зарабатывает, — мы как раз проходили мимо пекарни. — Грибники продают добычу скупщикам, те — перекупщикам, дальше — по аукционам. Так что деньги через город проходят сумасшедшие.
Не трудно догадаться, что часть оседает в карманах детей дорог, и часть немалая.
Шен привёл меня в трактир, расположившийся в самом конце ремесленного квартала, ближе к более респектабельной части города. Мне трактиры представлялись чем-то мрачным и нечистым, однако заведение «У старого Нориша» сразу расположило большими окнами, через которые проходил яркий дневной свет, лакированными столами, которые уборщица усердно тёрла белой тряпкой. Мы сели за ближайший столик, и к нам тотчас подошла официантка.
Девушка не выразила никаких эмоций:
— Добрый день, господа. Добро пожаловать. Сегодня «У старого Нориша» предлагает похлёбку, отварную индейку, жареную свинину, запечённого карпа. На гарнир греча или картофель.
Я выбрала рыбу, Шен предпочёл свинину.
Девушка приняла заказ и отошла.
— Чем ты раньше занималась? Что мы всё обо мне и обо мне?
На самом деле о Шене не было сказано почти ни одного слова. Я даже не знаю, кем он приходится старухе, лишь догадываюсь, что близкой роднёй.
— Всяким-разным.
Про то, что я шоколатье, решила не рассказывать. Не поймёт.
— М?
— В лавке за кассой стояла, — часть правды. — Магазин прибирала, за товаром следила.
Шен чуть поскучнел:
— Это никуда не годится. Ни один торговец не наймёт тебя. Придётся подумать о чём-то другом.
— Например? — я заинтересовалась.