— У меня сейчас нет иного выбора. Я искренне прошу вашего прощения и содействия, ллид Мариен. Просите награду — если золото и драгоценные камни чего-то стоят в вашем мире, вы их получите. Актер не годится. Он живет здесь — а вы должны удалиться после выполнения несложной миссии, чтобы никто не заподозрил никакой подмены, чтобы даже слухов не осталось! Вы отбудете в свою реальность, и никаких свидетельств вашего пребывания в Озерном Доме попросту не станет. Тавель подтвердит…
— Увы, благородная ллид, — развел руками маг, — так уж вышло. Барв Мудрый, создатель формулы, сделал ее столь экономной, что я не смогу отправить вас назад прямо сейчас. Двойник может вернуться в свою версию реальности: исполнив задуманное истцом поручение. Но, если вы захотите попробовать без формулы, то… я готов к экспериментам!
От подобного предложения Марине стало еще хуже. А ну как этот Эйнштейн — самоучка телепортирует ее по кусочкам?! Следующая фраза далась не без труда:
— Хорошо… деваться некуда, я согласна. Что нужно сделать?
— Это просто, ллид. — Ответил принц. — Вы будете подменять меня во дворце по мере необходимости, наблюдать, слушать, записывать и делиться впечатлениями.
— Погодите, но меня же будут искать дома…
Девушка пришла в ужас, представив себе, во всех красках, душевное состояние родителей, любимого, друзей… Скворцова до работы не доехала… Розыск объявят… «Ушла из дома и не вернулась…».
Тавель усмехнулся, потер морщинистую щеку:
— Не извольте беспокоиться, ллид. Хоть его высочество и сердится на меня, в своем ремесле я кое-что смыслю, и магическую лицензию продляю исправно. Я верну вас в тот же год, день, час и даже десятитысячную долю секунды, из которой извлек вас, будто жемчужину из раковины. К тому же, вы сможете прибегнуть к моему изобретению под названием «иллюзатор»… Две — три капли вместо духов на воротник камзола, и ближайшие окружающие в радиусе сорока локтей воспримут вас за двойника, не заметив подмены. Увы; иллюзатор может действовать только на кровных близнецов или же таких вот зеркальных двойников, между которыми есть некие непостижимые связи. Актер никак не годится, а близнецов у его высочества нет.
— Очень мило, — кисло улыбнулась «жемчужина». — Мне, наверное, потребуется время, чтобы войти в образ?
Ее тезка поднялся с места, поправляя камзол.
— Готовиться начнем завтра. Мне надо собраться с мыслями, а вам, ллид Мариен, отдохнуть. Придите в себя, наконец, я понимаю, что вам сейчас невероятно трудно. Располагайтесь у Тавеля, здесь вполне уютно, безопасно, и вас никто не потревожит, И не увидит, что немаловажно. По округе в сторону фермерских домов не ходить — понимаете?
Не дожидаясь ответа, принц небрежно кивнул обоим собеседникам, после чего удалился, позвякивая шпорами. Марина непроизвольно передернула плечами.
— Ох, и фрукт этот ваш наследничек… А где можно привести себя в порядок?
Старик засуетился.
— Полагаю, госпожа, сейчас мы все устроим надлежащим образом. Но прежде, не соблаговолите ли вы удовлетворить мое любопытство: что такое «Нобелевская премия», «веб-камеры», «фэнтези рулит» и «старты веселые»?
— Постараюсь… — вздохнула Марина. — Но с одним условием: перестаньте меня называть «госпожа», а то как — то неудобно. И королевских особ у меня в роду точно нет. Я вам во внучки гожусь, так что не кланяйтесь.
— Согласен, ллид Мариен. Мне это подходит. — Улыбнулся старик.
ГЛАВА 2.
Введение «в курс дела»
— Комната принадлежала моей дочери, — говорил Тавель, распахивая дверь в небольшое, светлое и очень пыльное помещение, обставленное мебелью с намеком на изящество, — но моя девочка нечасто теперь приезжает, замужем она, далеко, в Горном Доме…
Марина оценила состояние комнаты, и подумала, что старика давным-давно никто не навещал.
— Восстановить не так сложно, немного времени, и готово… — продолжал тем временем маг, осматривая масштаб разрушений.
— Ремонт, что ли, уборка?
— Магический ремонт, дорогая ллид…
— Это как?
— Применение правильных алгоритмов позволяет восстановить облик вещей и даже улучшить — на какое-то время, конечно… Пока действуют формулы. Подправим подструктуру, значит. А потом пыль вытрем.
Марина удивилась.
— Вы можете восстанавливать вещи? Превратить свинец в золото или камень в конфетку? А палочка волшебная есть у вас?..
— Я полагаю, — осторожно заметил маг, — мои познания не всеобъемлющи, так что слова ваши не совсем понятны… Я могу подновить вещи или превратить субстанции в похожие: молоко — в сливки или сметану (это называется «ускоренное созревание», фермеры часто заказывают, если слишком много молока), камень — в другой камень сходного рода (трансмутация), льняное полотно — в атлас, если небольшая площадь куска… А вот трансмутации металлов энергоемки, долги и невероятно тяжелы… Не очень хорошей очистки золото получится из серебра, свинца или меди, и совсем не выйдет из железа. К тому же трансмутация металлов частными лицами запрещена, это ж государственная монополия, как и лечение драгоценных камней и минералов. К таким процедурам прибегают крайне редко, если казне срочно нужен небольшой объем драгоценных металлов. Государство потом должно заплатить торговым партнерам за вливание лишнего золота в финансовую систему — как угодно, военной силой ли, ресурсами недр или товарами. Иначе пресловутая финансовая система рухнет, ибо золото обесценится. Про палочку же мне ничего не известно… Да и само прилагательное «волшебный» не применимо к магии, это из области сказок, и звучит как насмешка. Магия — умение использовать некоторые законы природы и возможности человеческого тела. Вы же не считаете волшебником хирурга, убравшего некрасивый шрам с лица пациента?.. Или гранильщика алмазов, превратившего невзрачный серый камешек в бесценное произведение искусства?.. Мы: лицензированные маги (а нас всего восемь в королевстве, и не более сотни на всем континенте), не используем слово «волшебство». Мы — ученые. Студенты после окончания факультета магии зовутся дипломированными магами, после десяти лет незапятнанной практики имеешь право на звание «мастер — маг», еще через пять лет начинаешь работу независимо от Гильдии магов, получая лицензию… У вас, видимо, не так?.. Мастер — магом становится, пожалуй, лишь каждый десятый выпускник соответствующего факультета, остальные оставляют практику, это неизбежный отсев… Курс обучения длится около пятнадцати лет, кстати.
Рассуждая вслух, и явно не ожидая от Марины ответа, Тавель разложил на пыльной столешнице бумагу, линейки и циркули, дюжину стеклянных призмочек, пригоршню цветных мелков. Все это он извлекал из огромных карманов своего халата. Марина с интересом наблюдала за его манипуляциями. Горка предметов на столе росла.
— Не сочтите за дерзость, дорогая ллид, но я привык творить восстановительную магию в одиночестве…
— Понято, — кивнула девушка. — Я пойду.
— Не знаю, чем занять вас на ближайшую пару часов. Прогуляться разве изволите вокруг дома, там сад, ягоды?..
— Ой, хватит с меня прогулок! Можно ваши книги посмотреть?
Дед потеребил бороду жестом, полным сомнений.
— Э — э - э… Не думаю, что такое времяпрепровождение будет достойным развлечением… Научная литература, знаете… У меня нет ни дамских романов, ни баллад, ни картинок с модными платьями…
— Да я просто полистаю. Любопытно, смогу ли читать на вашем языке так же просто, как разговариваю.
— О: в таком случае моя библиотека в вашем распоряжении! Нынче не модно читать, а дамы не хотят этого принципиально, им скучно.
— Мне не будет скучно, уверяю вас.
Итак, пока хозяин дома ладил комнату для гостьи, та скинула мокрые кроссовки и обосновалась в кресле в лаборатории, пристроив на коленях внушительных размеров фолиант. На алом сафьяновом переплете значилось заглавие: «Рассуждения о нечисти и зверухах прочих». Толстые шершавые страницы были исписаны твердым удлиненным шрифтом, напоминающим рунический. К радости Марины, никаких трудностей с чтением она не испытывала. Незнакомые символы споро складывались в слова, обретали звучание и смысл. Разбирая слова, Марина определила сорок букв алфавита, которые моментально стали казаться совершенно естественными, как будто она с детства изучала именно такую азбуку. Знакам препинания соответствовали разделительные символы. Чтение не представило сложностей. Она пропустила несколько первых листов, где перечислялись регалии и заслуги автора (судя по списку, не самого скромного), и приступила к знакомству со списком «нечисти». Первыми под удар попали лешие.
«Распознать лешего средь людей не трудно, ибо создание сие хоть и ловко прикидывается человеком, но не способно полностью изменить натуру свою. Лешие от природы кудрявы, и волосы отливают чистой медью или золотом. Кожа их смугла, и, вопреки расхожему мнению, растительности лишена. Относительно цвету глаз сказать можно следующее: глаза леших, живущих в непроходимых чащобах, зелены. Показываясь меж отпрысков рода человеческого, лешие неизменно предпочитают одежды неброские, зеленых или же коричневых тонов. В родных обиталищах лесов и рощ они, желая смутить или напугать смертного, показываются вовсе нагишом, чисто из озорства. Нет достоверных сведений, что они способны всерьез навредить человеку. Существа они незлобивые и являются хранителями лесных угодий, редко покидая оные. Лишь единожды довелось мне встретиться с одним из леших близ человеческого жилья. To был молодец статный с каштановыми кудрями до плеч, как носят господа, с очами цвета раннего зеленого винограда…».
«Чушь, но забавно», — подумала Марина, переворачивая страницу.
«В отличие от леших, озерные девы не могут находиться вне родной стихии в силу своего устройства тела. Передвигаться по суше они не умеют, ибо вместо ног у них хвост рыбий, крытый чешуею.
Кожа водных существ бледна, до синевы, и требует постоянного увлажнения, иначе высохнет, как у лягушки, ежели лишить ее воды надолго. Очевидцы пишут: что лики дев прекрасны и совершенны. Тот, кто долго глядит в очи озерной девы, теряет разум. Многие слышали, как смеются по ночам водные девы, плещутся в воде и странно поют без слов…».