талась разобрать хоть что-то, но плохо преуспела в своих стараниях. Она нашла один — единственный абзац, доступный для чтения. Его явно писала другая рука, аккуратно, тщательно, буква к букве: «Имя их — Несущие мрак. И когда крылья их вновь закроют дневное светило, горе нам всем, ибо тень крыльев их бесконечна. Ночь сменит день, вода станет твердью, а воздух, коим дышат все твари, будет отравлен…».
В тексте мелькали крошечные рисунки, на которые девушка даже не обратила внимания. «Ой, своих «нострадамусов» девать некуда, и местные в придачу», — подумала она и неосторожно захлопнула фолиант, подняв пыль столбом. За спиной послышались шаги, и, обернувшись, Марина увидела мага все в том же лабораторном халате (впрочем, без малейших следов загрязнений) и в дополнение — бархатном сером берете на голове.
— Доброе утро, ллид Мариен! — Поклонился он.
— Доброе утро… Я думала, вы спите. — Марина положила книгу на стол и отряхнула пыль с ладоней. Тавель проследил за ее движениями и укоризненно покачал головой.
— Книга пророчеств? Не самый лучший выбор для молодой ллид. Уж лучше картинки с модными платьями. Хотя, это оригинальная рукопись, копий всего две, и не самые качественные. Они печатные, с правками редакторов. Полагаю, данный труд — еретические измышления безумца. Звали его, кажется, Вальгар, и вроде бы при Альгрене Великолепном сожгли бедолагу на костре… Было то… дай Знающий памяти… в годе две тысячи двести восьмом от Сошествия Холодной Смерти…
— Странное у вас летоисчисление, и мне эти даты ни о чем не говорят. Какой сейчас год?
— Две тысячи пятьсот десятый…
— Ого! Э — э… собственно, мне это никак не облегчает задачу с адаптацией… А где у вас тут вода? Колодец, например?
— Колодец! — Возмутился маг. — Уж не думаете ли вы, дорогая ллид, что нашли приют в крестьянской хижине? На кухне к вашим услугам колонка с чистейшей водой из скважины! Фильтрованная вода, между прочим!
«Да, придется греть», — подумала Марина. В сумке есть кипятильник, но где та розетка, куда его можно воткнуть?!
Вышеупомянутая кухня сверкала невероятной чистотой. А ведь по Марининым представлениям, старинная кухня — это дым, чад, закопченные котлы: которые драит несчастная Золушка, черный потолок, отбросы прямо на полу, крысы тут же… Нет, какое там! Невинно — белые стены были украшены пестрыми блюдцами, связками лука и жгучего перца, пучками трав. Значительную площадь в центре занимала плита, выложенная из кирпичиков черно — серого камня, похожего на обсидиан, абсолютно холодного на ощупь. Над плитой размещалось не что иное, как вытяжка. Поверхность плиты состояла из двух плотно пригнанных листов серебристого, с красным отливом, металла (или, кто его знает, не металла?), также холодного, Марина аккуратно проверила пальцем температуру. Она подняла голову и обозрела девственно чистый, выбеленный потолок. Ну не электрическая же плита, в самом деле! Ни кнопок на ней, ни вентилей газовых, ничего подобного. Правда: у самого пола шел ряд маленьких дверок или выдвижных ящичков, по четыре на каждую сторону плиты, итого шестнадцать. Как же они тут топят, граждане?! Уж точно, не углями и не дровами.
Она осторожно выдвинула один из ящичков. Внутри была вода, слегка замутненная мелом или известью.
— Ну, не успел вчера водицу выплеснуть! Так уж и проверять сразу лезут! — Возроптал из угла голос домофея. — Оно, конечно, дело хозяйское, только обидно…
Скворцова поспешила заверить Дигена, что не собиралась проверять качество его работы. Между тем невидимая рука вытащила из плиты все ящички и составила их рядом с отверстием в полу, которое было прикрыто решетчатым люком. Люк отодвинулся в сторону, и тот же невидимка вылил мутную жидкость из всех емкостей в отверстие, задвинул обратно люк, и прикрыл его деревянной крышкой. Ящички отправились по местам. Действия сопровождались сердитым бурчанием о хозяйской занудливости и несправедливости жизни вообще. Когда монолог дошел до повышения цен на сахар (момент, актуальный, видимо, в любой реальности), Марина не выдержала:
— Может, хватит ныть?! Чем плиту топите?
— Как это — «чем»? — Недовольно переспросил голос. — Известно, шардой.
— А что это такое?
Диген крякнул, явно составив о собеседнице невыгодное впечатление, но ответил:
— Порошок такой специальный. Белый, вроде мелу. Кидаешь в воду, сколько надо, и делов на птичий нос, сам греет. Порошок там, или полеты прессованные, но полеты дороже…
— Интересно… Из чего получают шарду?
— Как — «из чего»? Известно, откапывают!
— А… дрова тогда зачем?
— Как — «зачем»?! Для красоты и уюта, огоньком любоваться в камине! По праздникам, дамочка! Дрова дорогие, а шарда — дешевая! Понятно?
Ничегошеньки не поняв относительно природы чудесного порошка, Марина спросила, где можно набрать воды. Замолчавший невидимка распахнул перед ней дверцы узкого белого шкафчика, стоявшего рядом с плитой. Шкафчик оказался прикрытием для колонки, внешний вид которой сомнений не вызывал.
— Спасибо.
Не дождавшись ответного «пожалуйста», девушка ополоснула лицо холодной водой. К счастью, в городе она запаслась новой зубной щеткой… Домофей опять подал голос:
— А если, например, эликсир зубной ищешь, так он на верхней полке, что у окна справа.
«Это радует», — приятно удивилась Марина, — «Посмотрим, как тут насчет других благ
цивилизации..». Как выяснилось, одно немаловажное благо цивилизации располагалось в глубине двора, в виде классической деревянной будочки с сердечком на двери, которая ничем не отличалась от аналогичного сооружения на дачном участке семейства Скворцовых. Правда, к этой будочке от дома был протянут навес, рассчитанный на зимнее время. Чтоб не мерзнуть.
Совершив необходимые утренние манипуляции, Марина почувствовала себя бодрее. Осталось перекусить, и будет просто отлично. Словно угадав ее мысли, Тавель позвал гостью завтракать «в малом зале».
— А что, есть и большой зал? — Изумилась та.
— К сожалению, нет. У меня тесновато, ллид Мариен. Малый зал следует сразу за прихожей… что тоже сильно сказано, да… Обычно в домах аристократии за прихожей идет малый зал, предназначенный для трапез и приятных бесед с гостями. Я использовал подобную аналогию. А вот большой зал нужен для танцев, приемов. Хотелось бы пристроить к дому еще крыло, но руки не доходят и финансы не позволяют. Да и незачем мне одному.
— Да, я забыла спросить… Для чего был нужен светящийся шарик в воздухе?
— Это полезное явление обычно применяют для освещения небольших комнат. Я случайно наткнулся на описание в одном старом руководстве по магии, восстановил и периодически продаю желающим — для освещения погребов. Называется оно «шар Горуса», или же «вдовушкин огонь». Формулу огня создал мастер — маг Горус. Шар светит в темноте, но сам собою исчезает, когда в комнате становится довольно света, чтобы читать. Работает полгода в погребе.
— А откуда появилось название «вдовушкин огонь»?
— История этого прозвища весьма поучительна! — Говорил маг, жестом предлагая Марине выбрать место за столом. — Говорят, будто покойный мастер Горус был невоздержан… в любовных утехах, чем причинял множество страданий и переживаний своей супруге. Однажды достойная дама застала мужа в недвусмысленной ситуации с хорошенькой горничной…
— И что было дальше?
— Она решила отомстить. Взяла, да и поменяла содержимое нескольких колб в горусовой лаборатории (в коей, к слову сказать, не было окон). И когда мастер захотел зажечь для работы свой знаменитый огонь, то… взлетел на воздух, прихватив с собой половину дома. С тех пор за его изобретением прочно закрепилось прозвание «вдовушкин огонь»!
— А что же стало с ревнивой женой?
— Доподлинно я не знаю, но пьеса, которую дает с большим успехом театр ее величества, утверждает однозначно — вдова быстро утешилась и вскоре вновь удачно вышла замуж.
Марина рассмеялась. Дед обратил ее внимание на накрытый Дигеном стол. Вид еды был вполне привычным и после вчерашней пробы пирожков никаких опасений не внушал. Однообразием меню не страдало: выпечка, творог, разные овощи и фрукты. Было также молоко, но девушка к нему не притронулась: может, не кипяченое и слишком жирное? Вряд ли его тут разбавляют, а желудок городского жителя с неразбавленным молоком не справится, несомненно… В конце завтрака маг похвалил ее аппетит:
— Вы просто бесподобно едите, ллид Мариен. Если бы вы знали, — сетовал он, качая головой, — какое поветрие овладело сейчас нашими дамами! Иные просто боятся проглотить лишнюю крошку, дабы не растолстеть. Они так мало едят, что становятся бледными, чахлыми, тощими. Говорят, некоторые удаляют нижние ребра и зубы мудрости. Ужас!!!
— Знакомая ситуация… — Марина тайком вернула на блюдо маковую плюшку.
— А между тем, по моему мнению, причина полноты кроется не в пище, а в недостатке подвижности. Вы согласны?
Не успела Скворцова ответить, как в ее тарелке (не без помощи хлебосольного хозяина) оказалась приличная порция творога с медом. «Согласна-то, согласна, но я же тут расплывусь на вкусной, здоровой и экологически чистой пище! В джинсы не влезу! Надо меньше есть».
После кофе они отправились в лабораторию, где уже был расчищен от бумаг стол и подготовлены три стула вокруг него. Вчерашнего огромного зеркала на месте не было. Через пару минут на пороге появился сам принц Мариен. Старик приветствовал его низким поклоном, Марина просто поздоровалась, не считая себя обязанной к другим проявлениям вежливости. Не Президент всея Руси, чего ужтам. Они заняли свои места, и принц сразу перешел к делу:
— Приступим, ллид, к уроку. У нас не слишком много времени. Сейчас Тавель представит вам тех, с кем я постоянно общаюсь в будничной жизни, или же имею косвенное касательство. Вы должны будете запомнить всех. Надеюсь, у вас хорошая память.
Маг поставил перед Мариной плоскую глиняную чашу и наполнил ее водой из кувшина. Потом провел над чашей рукой, и поверхность воды быстро покрылась как будто тонким льдом. В гладкой, мерцающей поверхности ничего не отражалось. Закончив, старик обратился к принцу: