Так не воспитал ли государь Иван Васильевич смиренного сына собственным примером… от противного? Тот смотрел, слушал, размышлял, чувствовал горечь и учился… как не надо жить властителю. Может быть, Федор Иванович полжизни замаливал грехи родителя? Один убивал, другой просил у Бога милости для отданной ему земли и для души отца, проходящей мытарства за гробовой доской…
Большой террор при Иване Грозном начался с первых месяцев 1568 года и завершился большей частью в 1571-м, хотя «рецидивы» его происходили и в 1573-м и 1575-м… Тогда юному царевичу было как раз пятнадцать лет. Все, совершавшееся на плахе, не являлось каким-то «государственным секретом». Никто не скрывал, сколь много царь Иван губит своих врагов. Напротив, расправы над изменниками — настоящими и мнимыми — порой принимали вид публичного действия, «акции устрашения». Так, однажды, в 1570 году, в Москве «на Поганой луже» за день лишилось жизни 116 человек. Сам государь обагрял руки кровью, его фавориты не стеснялись побывать в роли палачей, ужасающие пытки становились развлечением для толпы. А Федор Иванович, входя в первый возраст взрослости, когда русскому дворянину, или, как тогда выражались, «служилому человеку по отечеству», следовало записываться на государеву службу, вбирал впечатления. Плаха, дыба, пытки, зло, темень. Царевич стоит бок о бок с отцом и запоминает, чтобы не забыть никогда.
Так не следует поступать, если хочешь сохранить душу от погибели. Вот главный урок, полученный добрым царевичем от родителя.
Хороший урок. Верный урок.
А. С. Хомяков очень верно подметил: «С ранних лет видел он[179] необыкновенный блеск дворца государева и необыкновенную роскошь, которой дивились иностранные послы; но он видел также беспрерывные жестокие казни, и проливание невинной крови, и все ужасы грозного царствования. От природы Феодор Иоаннович был кроток и добр; воспитание, в то время поручаемое в России людям духовного звания, просветило ум его знанием обязанностей Христианина. Пышность и гордость отца научили его смирению, беспрестанные и отвратительные казни — незлобию, страдания народные — любви к народу»[180].
А. М. Васнецов. Опричники въезжают в город (эскиз декорации к опере П. И. Чайковского «Опричник»). 1911
Взойдя на трон, Федор Иванович сохранил искреннюю любовь к богомолью и надеялся на чудодейственный дух монастырей как на лучшее средство для решения самых сложных проблем в своей жизни. И еще он всю жизнь был кроток, имел поистине голубиное сердце.
В наши дни титаническую фигуру Ивана Грозного не поминает в каких-нибудь историко-публицистических построениях только ленивый. О сыне его говорят мало. Между тем современники, сравнивая двух государей, родителя и его наследника, всегда и неизменно отдавали первенство сыну. Очень выразительно звучат слова той же Псковской летописи, ни в коей мере не имеющей официального характера: «Сий царь и великий князь Иванъ по Божии милости и Пречистые Богородицы и великих чюдотворцов, взял Казанское царство и Астараханское, и вознесеся гордостию, и начал братитися и дружбу имети з дальними цари и короли, с цысарем, и с турским, а з ближними землями заратися и начал воеватися; а в тех ратех и воинах ходя свою землю запустошил, а последи от иноверцов и сам ума изступи и землю хоте погубити, аще не бы Господь живот его прекратил. Напоследи живота его и многомятежного жития умилосердися Господь Богъ, остави сына ему прекроткаго и незлобиваго царевича Феодора на утишие християном; и обрадовашася вси при нем, и Русская земля в тишине бысть молитвою его, и многих помилова. Грады и села и монастыри одари, их же отец его плени»[181]. За кротость его любили, кротостью его восхищались[182].
Для русского государя любая сторона жизни — политика, поскольку она так или иначе будет связана с судьбами тысяч людей. Поведение в семье — политика. Поведение в Церкви — политика. Простое нищелюбие, склонность к пожертвованиям в пользу Церкви — политика. Любой крупный благотворительный акт — большая политика. Царь Федор Иванович, формально оставаясь в отдалении от державных дел, именно тихим своим благочестием вводился в некоторые сферы правления как весьма активный деятель. Монарх-инок не только молился и не всегда перекладывал решение практических задач на чужие плечи.
Добродушная крепкая вера Федора Ивановича еще в царствование отца, Ивана Грозного, вовлекла будущего монарха в серьезный конфликт. Государь Иван Васильевич не имел обыкновения церемониться с женщинами. Сам он женат был большее количество раз, нежели позволяют православные церковные каноны, и ничуть не ставил себе во грех, когда заставлял сына, царевича Ивана, разводиться с его супругами. Иван Иванович к моменту смерти (1581) пребывал в третьем браке. История семейной жизни наследника русского престола печальна. В 1571 году его супругой стала Евдокия Сабурова, чтобы на следующий год… развестись и принять иноческий постриг. Ее обвиняли в «бесчадии», хотя с момента венчания и первой брачной ночи прошло совсем немного времени. Возможны какие-то личные или политические причины особенной неприязни Ивана IV к первой невестке. Сам же царевич ее любил и уступил отцу лишь под давлением. В 1574 году второй женой Ивана Ивановича стала Феодосия[183] Соловая из рядового дворянского рода. Но и ее заставили постричься во инокини, причем в данном случае мотив развода — бездетность — не вызывает сомнений, поскольку монахиней она стала после пяти лет брака. Папский дипломат Антонио Поссевино, охочий до чужих тайн и выполнявший в России, помимо прочих дел, разведывательную службу, сообщает: «Старший его [Ивана IV] сын Иван, хотя ему не больше 20 лет[184], имеет третью жену; двух первых заточили в монастырь по приказу отца, хотя сын об этом сокрушался»[185]. В 1581 году царевич Иван третий раз вступил в супружество, взяв за себя красавицу Елену из весьма знатного, но опального рода старинных московских Шереметевых. Елена Ивановна Шереметева вызвала гнев Ивана IV и даже приняла побои от него, хотя и носила, по словам Антонио Поссевино, царского внука во чреве своем. Это известие, хотя и находит подтверждение в иных источниках, по сию пору вызывает дискуссии. Большинство специалистов считает, что от злости на невестку в монархе разожглась и ярость на сына, результатом чего стала гибель царевича. Часть же историков оспаривает достоверность этих сведений. Однако никто не спорит с тем фактом, что Елена Шереметева — третья жена Ивана Ивановича и что для нее этот брак закончился, после смерти мужа, пострижением в монахини. Поистине незавидна судьба трех невесток Ивана Грозного!
Царица Ирина. Фрагмент миниатюры из Псалтири Дмитрия Годунова. 1591–1594
Зато… четвертой повезло гораздо больше. Той, у которой супругом состоял тишайший, «простоумный» Федор Иванович.
Царевич венчался с Ириной Годуновой между 1573 и 1575 годами[186]. Надо полагать, не на его потомство царь возлагал надежды, связанные с престолонаследием. Ивану Васильевичу, вероятно, до поры до времени казалось достаточным устроить судьбу сына Ивана. И лишь после его второго развода отец стал задумываться: а кто, собственно, виноват в отсутствии внуков? Невестки или… старший сын? Ведь не напрасно «прекрасная молодая девица» Ирина Годунова была публично названа невестой царевича Федора лишь после того, как его старший брат, прожив многие годы в супружестве, не обзавелся потомством[187]. А может быть, Федор Иванович, с его богомольным характером, вовсе не задумывался о супружестве, пока родитель не привел его к невесте? Когда же это произошло, царевич обязан был принять выбор родителя.
Таким образом, семейные дела Федора Ивановича с самого начала имели статус «большой политики».
Теперь стоит сопоставить два факта.
Во-первых, после гибели царевича Ивана его отец потерял возможность получить внуков от этой своей «отрасли». И, как подсказывает логика, вынужден был особое внимание обратить на брак следующего наследника — Федора Ивановича.
Во-вторых, до самой смерти Ивана IV Ирина Годунова оставалась бесплодной. Или, во всяком случае, не могла родить жизнеспособного ребенка. Несколько лет супружества по тем временам являлись достаточным доказательством бесплодности жены и очень весомым поводом для расторжения брака. Собственно, одного этого — и в формальном, и в практическом смыслах — хватило бы для пострижения Ирины Годуновой. Судьба династии фактически зависела от ее чадородия, а значит, оказалась подвешенной на волоске. Иван IV, по своему обыкновению, не погнушался бы приступить к сыну с требованиями сменить жену. Новый брак царевича Федора нужен был монарху для большей уверенности в том, что царский род не пресечется. А значит, он был нужен как мало что другое на закатной поре жизни Ивана Грозного…
Но… Ирина Годунова благополучно пережила Ивана Васильевича и стала русской царицей, счастливо миновав подводный камень развода. Как такое могло произойти?
Иностранные источники сообщают историю, показывающую, что у милого, доброго «молитвенника», «пономарского сына», как величал его родитель, иной раз прорезалась воля, которую не мог перебороть и сам грозный отец.
Итак, о тяжких семейных обстоятельствах царевича Федора Исаак Масса сообщает следующее: «Федор Иванович взял себе жену еще при жизни своего отца-тирана, и так как в течение трех лет у него не было от нее наследника, она родила одну только дочь, которая вскоре умерла[188]