Была комиссарша Нестеренко, которая заставляла солдат насиловать женщин и девочек в своем присутствии. Был мальчишка Яковлев, который расстрелял собственного отца, и был за это переведен с повышением в Одессу. Был франтоватый уголовник Терехов, обычно изображавший культурного светского джентльмена. Были супруги Глейзер, тоже из уголовников, наводившие ужас в концлагере — особенно прославилась жена, с каким-то болезненным наслаждением отбиравшая жертвы для очередной казни. А палач Сорин представлял эдакого рубаху-парня, демонстрировал широту натуры и убивал весело, с шуточками и прибауточками. И устраивал оргии, где обнаженные «буржуйки» плясали и играли на фортепиано — причем иногда во время таких оргий принимал и посетительниц, хлопотавших за своих родных. Конвейеры смерти действовали постоянно. Обычно раздетых приговоренных укладывали на пол лицом вниз, или слоями, на убитых ранее, и коменданты умерщвляли их выстрелами в затылок, после чего трупы вывозили и закапывали за городом.
Но это были лишь "трудовые будни" палачей, а существовали у них и «развлечения». Так, комендант ГубЧК Михайлов, холеный и изящный, любивший имидж «офицера», "в лунные, ясные летние ночи выгонял арестованных голыми в сад и с револьвером в руках охотился за ними". Выбирал он для таких забав красивых дам и девушек, иногда — юношей гимназического возраста. А перед этим мог вдруг завести со своей жертвой подобие "светской беседы", интересуясь ее чувствами и переживаниями. Другие чекистские руководители тоже развлекались различными «нестандартными» видами убийства и мучительства, которые зачастую совмещались с их оргиями в качестве эдакой пикантной добавки к пьянкам, кокаину и сексуальным игрищам. При допросах вовсю практиковались пытки — капали на тело горячим сургучом, запирали стоя в узких шкафах или забивали в гроб вместе с трупом, угрожая похоронить живым. В так называемой «китайской» ЧК демонстрировали коллегам пытки крысой, посаженной в нагреваемую трубу и грызущей жертву. Иногда зарывали в землю, оставляя на поверхности лишь голову — многих таких зарытых забыли при отступлении, и они спаслись, поведав обо всех этих кошмарах.
Хотя были забавы и более утонченные — например, "дело графа Пирро", которое потом фигурировало в советской литературе в перечне громких побед чекистов. Когда летом 19-го на Украине развернулось белое наступление, для организации обороны из Москвы был прислан Я. X. Петерс, назначенный комендантом Киевского укрепрайона, а Лацис стал его заместителем. И вдруг в это время в Киеве открылось… консульство Бразилии! На приемах в других консульствах «бразилец» Пирро вел себя странно, избегал разговоров по-английски и по-французски, но свободно говорил по-русски с простонародными выражениями. И акцент был, скорее, прибалтийский. Не умел правильно обращаться с ножом и с вилкой, а пил, как лошадь. И "по секрету" сообщал всем, что ненавидит большевиков, обещая любую помощь. А с другой стороны, уже через несколько дней на улицах было расклеено официальное объявление, что "граф Пирро снабжен особыми полномочиями, и все служащие бразильского консульства находятся под особым покровительством Советской Республики".
Но самое интересное, в этой истории, что в роли "графа Пирро", согласно многочисленным свидетельствам, выступал… сам Петерс. Появились они в городе одновременно, на публичных мероприятиях Петерс не появлялся, а при панической эвакуации из Киева его опознали — яркая фигура «бразильца» запомнилась многим, а спутать с кем-либо бульдожью физиономию заместителя Дзержинского было трудно. Да и метод работы был типичным для Петерса — еще в 18-м он прославился крупной провокацией с "делом Локкарта", заманив британского генерального консула на собрание фиктивной "контрреволюционной организации".
Ну а в "бразильском консульстве" была создана обстановка дешевого авантюрного романа. Декоративные пальмы, шампанское, мелодии танго. Почти весь персонал состоял из красивых женщин, которые отнюдь не просиживали юбок за пишущими машинками и не утруждали себя возней с бумагами. В вечерних платьях с немыслимыми декольте и ажурных пеньюарах они томно дымили папиросками, кружили головы посетителям и в любую минуту дня и ночи готовы были к спонтанным банкетам. Кавалеры таинственного вида то возникали, то исчезали в неизвестном направлении. Так же таинственно появлялся вдруг сам «граф», и карнавальная жизнь «консульства» начинала бурлить ключом вокруг его персоны — с любовными страстями, «секретами», «явками», «паролями», переодеваниями и «шифрами», зашиваемыми в интимные предметы туалета. Словом, Петерс слегка предвосхитил методы Гейдриха с его знаменитым "салоном Китти". К нему шли с просьбами похлопотать за арестованных, обращались прячущиеся от террора или желающие бежать за границу. Он не отказывал никому. Внимательно расспрашивал, какие проступки необходимо скрыть человеку, предоставлял «экстерриториальное» убежище в консульстве, выдавал визы или отправлял людей по своим "конспиративным каналам". И от души оттягивался, совмещая "приятное с полезным" в созданном экзотическом раю.
Все, кто обращался к нему за помощью, были в итоге схвачены и расстреляны, а посылаемые "за границу" просто бесследно исчезали — вместе со взятыми в дорогу деньгами и драгоценностями. А когда в связи с этими арестами пошли слухи насчет «графа», чекисты поняли, что провокация себя исчерпала, и незадолго до падения Киева было объявлено о "раскрытии контрреволюционной организации, выдававшей себя за бразильское консульство и поставившей себе целью свержение Советской власти". "Человек, выдававшей себя за графа Пирро", якобы был "уже расстрелян" — что не помешало потом многим видеть его живым и здоровым. Но "сотрудницы консульства", развлекавшие «графа» и его гостей, были действительно включены в список "раскрытой организации" и отправлены на смерть.
Впрочем, это можно считать и частью более широкой акции. Когда перед сдачей города была организована массовая «чистка» тюрем, и сотни людей, предварительно раздетых донага, вынуждены были жаться в жуткой очереди, ожидая, когда их отсчитают в очередную «десятку» и выведут на край ямы под залпы китайцев, в эти толпы смертников включили и некоторых «своих»: рядовых «сексотов», вольнонаемных служащих ЧК, в том числе и прислугу начальников — хотя эта прислуга зачастую сожительствовала с хозяевами, участвовала в их оргиях и считала себя полноправными «чекистками». Потом в Киеве полагали, что уничтожались все свидетели преступлений, но это кажется нелогичным — о зверствах знали все жители, да и следов осталось предостаточно. И более правдоподобной представляется другая причина — за сдачу города предстояло как-то оправдываться перед руководством партии и государства, и дойди до Ленина или Троцкого факты оргий, пьяного разгула или развлечений в "бразильском консульстве", тут и у самих чекистов могли головы полететь. И от свидетелей этих делишек действительно требовалось избавиться.
А по докладу комиссии Рерберга, производившей расследование сразу после прихода белых, лишь одно из мест экзекуций, принадлежавшее ГубЧК, выглядело следующим образом: "Весь цементный пол большого гаража был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в десять метров длины. Этот желоб был на всем протяжении доверху наполнен кровью…"
А вот картина из другого подвала, уездной ЧК. "В этом помещении особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная доверху человеческим мозгом, куда при размозжении черепа мозг тут же падал".
В садах чекистских особняков были обнаружены захоронения с несколькими сотнями голых трупов — и мужских, и женских, и детских, умерщвленных самыми изощренными и зверскими способами. Здесь практиковались различные виды обезглавливания. Проламывание черепов дубиной и расплющивание головы молотом. Четвертование с отрубанием рук и ног. Полное рассечение на куски. Вспарывание животов. Вбивание деревянного кола в грудную клетку. Распятие. Умерщвление штыками и вилами с прокалыванием шей, животов, груди. Погребение заживо — причем одна из засыпанных женщин была связана вместе со своей восьмилетней дочерью. Было найдено и пыточное кресло, "вроде зубоврачебного", с ремнями для привязывания жертвы… Словом, можно даже предположить, что чекисты в своих извращенных фантазиях пытались воспроизвести полную коллекцию всевозможных методов умерщвления — тем более, что это вполне соответствовало бы натуре Лациса, считавшего себя основоположником новой «науки» и разворачивавшего «исследования» в данной области. Можно вспомнить, что позже, в нацистской Германии, подобные "сравнительные исследования" разных способов казни проводил и Кальтенбруннер. Всего в Киеве комиссия обнаружила 4800 трупов казненных. Но в некоторых захоронениях их уже нельзя было сосчитать из-за сильного разложения, а по данным населения об исчезнувших в чрезвычайках родных и знакомых составилась цифра в 12 тыс. жертв.
Но ведь это только один город! А существовала, например, жуткая Харьковская ЧК, где действовали свои «знаменитости» — Португейс, Фельдман, Иесель Манькин, матрос Эдуард, австрийский офицер Клочковский. Особенными зверствами прославился тут маньяк Саенко, комендант концлагеря на Чайковской. При допросах и просто расправах "для души" его любимым приемом было вонзать шашку на сантиметр в тело жертвы и поворачивать в ране. Часто эти выходки происходили среди бела дня, на глазах других арестованных намеченных обреченных выводили во двор, раздевали догола и начинали рубить и колоть, начиная с ног, а потом все выше и выше. Как установила потом деникинская комиссия при осмотре трупов, "казнимому умышленно наносились