Царевну Софью Алексеевну.
Да что греха таить — думала Феодосия и о таком повороте. Но…
— А она знает ли?
— Она меня как брата любит. — Синие глаза сына были грустными. — Ребенок она еще…
— Да уж шестнадцать ей минуло! Другие в таком возрасте детей на руках качают!
— Она — не другие. Она — единственная…
И столько тоски у него было в голосе, что Феодосия поняла — это все. Конец.
Ни на ком другом она сына не оженит.
Хотя… конец — не венец! Она и сама под венец шла не особенно смышленой… потом поумнела. Может быть, Софья сейчас и не догадывается о Ванечкиных чувствах. И такое может быть.
— А она кого еще любит?
— Нет, мам. Меня и Алексея. А других людей для нее словно бы и нету.
— Это уже лучше, чем ничего. А ты ей о своих чувствах говорил ли?
— Так ты не против?
Улыбка стала ему ответом. Против? Сынок, да для твоего счастья я землю с небом смешаю! Горы переверну, моря осушу… а тут всего лишь такое! Да, она царевна, да, пока жив Алексей Михайлович — ее за тебя не выдадут. Но потом-то?
Неужто Алексей Алексеевич, царем став, другу не поспособствует?
— Я хотел вернуться из Крыма и поговорить с ней.
Боярыня подумала немного:
— Может, оно и правильно. Не грусти, сынок, она тебя уже любит…
— Как брата.
— Остальных она и так не любит, сам сказал. А ежели любовь есть — она обязательно себя окажет.
— Не будешь никого иного мне сватать? — прищурился Ваня.
— Не буду. Ни к чему.
Феодосия была далеко не глупа. Если сейчас она примется активно женить сына — он ее врагом станет, не простит мечты разрушенной. А вот ежели она чуть подождет…
Коли Софья Ванечке от ворот поворот даст — тогда и женить его куда как легче будет. А коли согласится и любовью на любовь ответит — так лучшей невестки и пожелать нельзя. Умна, красива, царского рода… единственный недостаток у нее — тоща больно. Ну да хорошая повитуха с детьми поможет.
И мать ласково улыбнулась сыну, показывая без слов: — я довольна твоим выбором, мальчик мой.
Софья и не знала, какие грандиозные планы строятся в голове у боярыни. Она разглядывала мужчину, стоящего перед Алексеем, для чего в ширме давно были проделаны специальные отверстия.
Сильвестр ей нравился — по внешнему виду. За это время он не сильно изменился, разве что стал осанистее и приучился держать себя достойно.
Высокий, на вид лет тридцати, с отличной осанкой, маленьким животиком и ухоженной бородкой. Руки тоже ухоженные, волосы кудрявые, глаза темные, яркие, властные…
Звездочет…
Первое впечатление — неглуп, коварен, опасен.
Второе? Да то же самое. Тогда, несколько лет назад, его сюда направил Алексей Михайлович. Сейчас же с ним беседовал царевич. Наследник престола.
— Что ж. Рекомендации у тебя наилучшие. — Братец лениво цедил латинские слова.
Сильвестр поклонился — без особого раболепия, но уважительно:
— Государь, я счастлив, что вы соизволили обратить на меня свое благосклонное внимание.
Ишь ты…
Не государь царевич. Государь.
Прощупывает?
Алешка тоже обратил на это внимание.
— Мой отец — государь. Я — лишь царевич. Но я прощаю твою ошибку.
— Звезды говорят, что вы будете великим государем.
Брат с сестрой совершенно одинаково ухмыльнулись. Нет, ну до чего же все предсказуемо!
— Что дальше будет — одному Богу ведомо. А гадания — дело злое и Ему неугодное, — отбрил Алексей.
— Сие не гадание, государь! Сие есть точная наука!
— Да неужто? — прищурился Алексей. — Ну-ка, погляди сюда?
Звездные карты составляли все ученики школы. И читать по ним учились тоже, и звезды распознавать. А что? Дело полезное! На них же не только влюбленные смотрят, по ним еще ориентироваться можно.
— Что сие за звезда?
— Сие есть Венера, богиня любви, государь царевич.
Софья поставила себе галочку. Неглуп, два раза намекать не требуется. Только вот ум — он как нож. Можно хлебушек порезать, можно человека.
— А это?
— Сие созвездие Козерога, государь.
— Ага. А солнцестояние у нас когда?
Алексей немного погонял Сильвестра по курсу прикладной астрономии и кивнул. Можно брать. Софья тоже не возражала. Хотя девочкам она все равно поручит понаблюдать. А то и не просто…
Какова самая большая проблема любой школы?
Да кадры!
Найти учеников сейчас можно! Но ты найди для них учителя!
Пусть будет Сильвестр.
Честно говоря, Софья бы и Василия Голицына к делу приспособила, но Алексей был решительно против. Да и Ваня чего-то разозлился, особенно когда узнал, как вербовали умника.
Ничего, они в поход уйдут — там посмотрим.
Странные они, мужчины…
— Марыся, я должен уезжать через две недели. Ты готова?
Мария Луиза зло сверкнула глазами. После того как ее уличили в покушении на жизнь королевы, она жила в фамильном поместье Вишневецких. Муж приезжал к ней время от времени, но в остальном…
Тюрьма.
Роскошная, но тюрьма.
— Разумеется, я готова сменить одну тюрьму на другую.
— Ты зря так говоришь, родная.
Конечно, зря. Но это понимал Ян.
А Марысе, которая привыкла к роскоши, блеску, пышности, простые покои казались нищими и убогими. Ей-то хотелось… но не давалось. Разве это справедливо?!
Ян умен, силен, прекрасный полководец….
Он мог бы стать прекрасным королем!
А вместо этого — что?
Ничего.
На троне чем дальше, тем прочнее сидит Вишневецкий! Узурпатор и негодяй! А уж его русская девка…
Марыся невольно сжала руки в кулаки.
— Ян, неужели ты не понимаешь?! Меня просто убьют там!
— А что мешало это сделать здесь? — логично поинтересовался муж.
Марыся топнула ножкой.
— Здесь я дома у Вишневецкого! Шляхта не простит ему…
— Шляхта, родная моя, от него в восторге. Хоть он и не дает им много воли. Кстати — у него родился сын. Очаровательный крепкий мальчик. И королева здорова.
— Ты им тоже доволен?!
— Он хороший король. Лучше, чем мог бы быть я.
Марыся заскрежетала зубами, а Ян еще добил:
— Не стоит быть неблагодарной, дорогая.
— Я еще и неблагодарна?! Ян, все, что я делала, все ради тебя!
— Измена мне с королем Франции — тоже?
— Ложь!!!
Марыся негодовала, но все отчетливее понимала, что эта сплетня — ноги бы вырвать негодяям, которые ее пустили! — крепко проросла в сознании супруга.
Да, доказательств не было. И именно поэтому Марыся была еще жива. Но не было и прежнего доверия. Она бы все исправила. Она бы восстановила его, она бы вновь подчинила мужа, но… О, это гадкое «но»!
Она была практически бессильна именно потому, что жила безвылазно в замке Вишневецких. А муж был по уши занят подготовкой войска! И ведь старался не за страх, а за совесть! За ее помилование!
А потому и виделись они редко и мало!
И как в таких условиях мужу лапшу на уши вешать?!
Нереально!
Тут нужна медленная и тщательная обработка по методу турецких одалисок, а что может она? У нее нервы постоянно натянуты, она невольно ссорится с мужем, он приезжает еще реже… Она ведь не железная!
Ее тут могут просто отравить и сказать, что грибочки попались ядовитые или дичь несвежая!
Никаких сил не хватит!
— Надеюсь, что ложь.
— Ян. Неужели ты не понимаешь? Это все Михайло, он хочет разлучить нас с тобой…
— Зачем?
Правильным ответом было: «чтобы ты не стал королем». Но не говорить же такое мужу?
— Потому что ты единственный, кто может претендовать на престол! Ты имеешь даже больше прав, чем он! И если бы не эта его русская дрянь…
— Знаешь, Марыся, если бы кто тебя отравить вздумал — я бы убил негодяя.
Мария споткнулась на полуслове.
— Король простил тебя. А королева его просила о твоем помиловании. Так что не говори о ней плохо. Я не знаю другой настолько милосердной женщины.
Этого Марыся уже вынести не могла:
— Ну, так и убирайся к ней! Видеть тебя не хочу!! Негодяй!!!
— У тебя две недели на сборы. Что ты выбираешь — ехать на Русь или оставаться здесь?
Ян вышел. Мария в гневе запустила в стену вазу. Потом еще одну. И подушку…
А потом рухнула на кровать в спальне и разревелась.
Ее нагло переигрывали на ее же поле. И развернуть ситуацию в свою пользу не представлялось возможным. Если только на Руси?
— Ваше высочество, мой муж ведь не поедет воевать?
Бася, отлично прижившаяся в школе, быстро нашла общий язык с Софьей. И иногда они даже гуляли вместе по саду.
Царевна усмехнулась:
— Бася, милая, зачем он там?
— Но ведь Собесский идет….
— А Ежи останется здесь.
— А если он будет просить?
Софья посмотрела на женщину. Да, вроде как Бася ее старше, а все равно — дитя ведь.
— Бася, а ты ему сказала, что непраздна?
— Не… что?
— Ребенка ждешь? — для ясности Софья заговорила на польском: — Spodziewasz się potomka?
— Ваше вы…
— Ну, я. Ты же не думала, что в моем доме от меня такое скрыть можно?
— Я… не… А кто еще?..
— Царевны. Девушки, думаю, догадываются. Но сказать мужу должна ты.
— К-конечно.
Бася залилась краской от ушей до выреза на платье, но взгляда не отводила.
— Он ведь не уедет?
— Пока не родишь — точно никуда его не пошлю. Обещаю.
Софье щедрость далась легко. Ежи был в чем-то незаменим. Отличный вояка, способный за месяц сбить из толпы разгильдяев подобие полка — незаменимый кадр для школы. И верхом, и с саблей, и дрессировщик для подростков…
Учитывая, что Степан Разин явно перебирался на Украину, а по итогам похода обязан был там окопаться и постараться стать гетманом всея Украины, либо сразу, либо сначала поставить туда Ивана Сирко, а потом стать его преемником, Ежи становился жизненно необходимым. Конечно, кого-то Степан пришлет сюда вместо Фрола, но ведь доверенный человек нужен! И Софья собиралась оставить Ежи на этой должности.