Но в этот период начинает набирать силу ответное движение в среде немецких гуманистов, приведшее к развитию в Германии идей Реформации и готицизма – особого идеологического направления, приверженцы которого доказывали величие истории древних германцев вообще и готов в частности. Они и были объявлены предками немецкоязычных и скандинавских народов. Готы и германцы стали описываться как храбрые и благородные воины, молодые и здоровые народы, первыми принявшие истинную веру – христианство, противостоящие загнивающей и разлагающейся Римской империи, а идеологической базой для обоснования этих идей стали произведения Тацита и Иордана.
Работа Тацита «О происхождении германцев и местоположении Германии» («Германия») была обнаружена в 1455 г. в Херсфельдском аббатстве и опубликована в 1470-х гг. в Венеции Венделином фон Шпейером. Работа Иордана «О происхождении и деяниях гетов» («Гетика»), найденная в Вене в 1442 г. Энеем Сильвием Пикколомини, была опубликована в 1515 г. Конрадом Певтингером.
Вряд ли случайностью можно объяснить, что они были найдены на территории немецкоговорящих государств. И теперь эти работы считаются основными в изучении готских проблем и являются общепризнанными.
Однако самым важным идеологическим ходом в противостоянии немецких и итальянских гуманистов явилось переименование Священной Римской империи, которая считалась преемницей античной Римской империи, в Священную Римскую империю германской нации при императоре Максимилиане I (1512 г.). Таким образом, немцы получили «собственную» империю, в противовес империи Римской, наследниками которой считали себя итальянцы.
Затем, через столетия, когда в рамках готицизма окончательно сложился миф о величии готско-германского прошлого, в этот идейный спор втянулись сначала представители английской, а затем французской и даже американской общественной мысли. В Англии многие историки XVII–XVIII вв. стали писать о происхождении англичан или их предков англосаксов от готов[4]. А французские аристократы считали себя потомками франков, которые в конце V – начале VI в. завоевали Галлию, территорию будущей Франции[5]. На этом «праве завоевания» они основывали свое владычество над простыми французами – «третьим сословием», которое считалось потомками покоренных галло-римлян. А президент США Томас Джефферсон предложил изобразить на большой государственной печати Хенгиста и Хорсу, предводителей англосаксов, вторгшихся в Британию в середине V в. Он считал, что американцы напрямую происходят от англосаксов и унаследовали от них свои политические принципы и форму правления[6].
К XVI в. можно отнести и возникновение еще одного идейного противостояния в Европе: славяно-германского. Суть его заключалась в том, что для немецких гуманистов, как в свое время и для итальянских, было недостаточным одного возвеличивания своих народов. Возникала необходимость найти народ или народы, которые можно было бы обвинить в неспособности к нормальному развитию, и на них переложить ответственность за варварство. И такими народами стали славяне. В первую очередь – поляки и чехи, как ближайшие соседи немцев. Важно отметить, что итальянские гуманисты подобных «претензий» к славянам не имели.
Однако подобное положение не могло устроить правящие элиты этих стран. Поэтому поляки и чехи начинают лихорадочно заниматься поисками собственных корней. И находят. К примеру, польская шляхта создала миф о своем древнем сарматском происхождении, а варварами, которые еще недавно рабски терпели над собой власть татар, поляки стали именовать своих восточных соседей. Кстати, это польские историки Ян Длугош и Мацей Меховский, жившие на рубеже XV–XVI вв., впервые ввели в употребление для обозначения взаимоотношений Руси и Золотой Орды термин «иго»[7], который почти безоговорочно и безосновательно был принят впоследствии российскими историками.
Так в западноевропейской научной традиции усилиями немецких, скандинавских и части польских историков стало постепенно складываться представление о русских как об отсталом, темном и варварском народе. Эта традиция, несмотря ни на что, не изжита и по сей день. Так начинала складываться навязанная Западом история Руси. В ней утверждалась изначальная зависимость страны от неких иностранных, в частности, германских влияний, тем более что реакции на подобные утверждения из Московского государства не последовало.
В стране в то время не было даже попытки создания собственной исторической концепции. В условиях засилья церкви в Московии так и не сформировался класс просвещенных, образованных людей, которые должны были формировать идеологию государства, а также отвечать на враждебные нападки соседей. Единственной идеологией на Руси еще долгое время оставалось православие, представители которого выдвинули идею о Москве как о Третьем Риме, богоизбранности русских великих князей и их великой миссии по сохранению православной веры. Поэтому можно лишь констатировать, что российские историки в поисках своих корней опоздали лет на двести – триста. Но к этому времени идея об отсталости и варварстве русских и России уже прочно сидела в головах европейцев.
Важно также напомнить, что на начальном этапе создание концепции русской истории было отдано на откуп иностранным историкам, в первую очередь немецким. Именно они в XVIII в. и закладывали ее фундамент. Однако известно, что Г.З. Байер, Г.Ф. Миллер и А.Л. Шлёцер были воспитаны в духе готицизма, то есть традиции возвеличивания германских и скандинавских народов и их первенства по отношению к другим, в том числе и славянам. К тому же они являлись последователями норманизма XVII в., который, кстати, не изжит и по сей день.
Однако здесь нельзя и умолчать о том, что еще на рубеже XVI–XVII вв. все немецкие, шведские, польские и итальянские историографы считали, что русская княжеская династия Рюриковичей происходит из прибалтийских славян – вагров, которые иначе называются варягами. И ни о каком германо-готском влиянии на Русь в то время не было даже упоминаний. Так считали ведущие европейские историки С. Мюнстер, С. Герберштейн, Б. Латом, К. Дюре, М. Преторий, М. Стрыйковский и др.
Так что же случилось с западноевропейской историографией? Ответ прост: экспансионистская политика шведских властей требовала идеологического обоснования их претензий на районы Северной России (включая Новгород) и Прибалтику.
Более того, парадоксально, но идею происхождения русского правящего рода из неславян поддерживали и развивали еще ранее русские правители, например Иван Грозный, который в письме шведскому королю Юхану III писал: «А что писал еси о Римского царства печати, и у нас своя печать от прародителей наших, а и римская печать нам не дико: мы от Августа Кесаря родством ведемся»[8]. Что это – историческая правда или высокомерие царя? В том же письме читаем: «А что ты написал по-нашему самодержьства писму о великом государи самодержце Георгии-Ярославе, и мы потому так писали, что в прежних хрониках и летописцех писано, что с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом на многих битвах бывали варяги, а варяги – немцы, и коли его слушали, ино то его были…»[9]
Царь, не стесняясь, обосновывал свою легитимность для Востока – родством с ордынскими ханами, для Запада – от Августа род ведем, для своих – чуть ли не от Иисуса, ни разу не упомянув Рюрика. Откуда Иван Грозный мог позаимствовать эти сведения? Ясно, что не из работ историков. Скорее всего, от западноевропейских специалистов, которые во множестве приезжали в Московию. Возможно, от них он получил и какую-то информацию о готах, иначе чем объяснить сообщения западноевропейских дипломатов и путешественников о том, что московиты считают, что их предки когда-то вместе с готами брали Рим[10]. Не исключено, что идея о былой зависимости варягов-«немцев» от русских и связь русских с готами стала идеологическим обоснованием Ливонской войны 1558–1583 гг. В этом случае Иван IV мог претендовать на эти земли как наследник готов и потомок Ярослава. Подобная мифологизация собственной истории и высокомерие царя очень дорого обходились стране. Сожжение Москвы в 1571 г. Девлет-Гиреем, его отречение в 1575 г. напрямую были связаны с утверждениями и политикой царя и теми отношениями, которые сложились у Московии с Крымским ханством. Ведь Чингизиды традиционно считали Русь своим улусом.
Возвращаясь же к вопросу о совместных походах славян и готов на Рим, можно констатировать, что этим фактам нет подтверждения ни в археологических материалах, ни в письменных источниках, хотя Прокопий Кесарийский в своих сообщениях упоминает славян и готов то в качестве противников, то в качестве союзников Рима. Однако о каких-либо их союзнических отношениях речи в них нет.
В дальнейшем некоторые отечественные историки в XVIIIXIX вв. внесли свою лепту в развитие норманизма и готицизма.
Чего только стоила созданная в XIX в. А.С. Будиловичем теория о «готском происхождении» Руси! Он полагал, что на территории племени полян когда-то существовала готская земля под названием Ros-Gotlandia. Можно ли согласиться с этой точкой зрения, когда никаких свидетельств этому нет? Единственным, кто видит в X в. германцев на территории Киевской Руси, – это Лев Диакон, который называет так древлян[11]. Других сообщений подобного рода не существует.
Приверженцем «готской теории» был также А.А. Куник, который производил название «русь» от готского hrodh – «слава» (отсюда определение черноморских готов как хредготов). Это слово, по его мнению, входило в состав имени Рюрик (Hrуdhrekr) и первоначально обозначало династию, а потом было перенесено на страну, где эта династия правила