Комендант посмотрел на Глухаря, неторопливо пьющего чай.
— Глухарь, я бы поднял твоим довольствие, — сказал Люций, — но только если будут гарантии, что хищения на фермах прекратятся.
Александера издал смешок. Комендант с ненавистью посмотрел на него. Его тоже были замазаны, но охрану прижимать так и вовсе безнадёжное дело. Кто будет сторожить сторожей? Вот в Сибае никто и не сторожит. Только сторожа нанял, так тот исчез по дороге в Сибай.
— Я подумаю, что можно сделать, — сказал Глухарь.
— Ты не думай. Скажи нам всем, сможешь или нет? Или ты зря начальником назвался?
Глухарь буркнул.
— Да. Всё что нужно, сделаю.
«Сможет он», — зло подумал Люций.
Как только Комендант не пытался бороться с хищениями! На зелёных овощах ставили номера, всех работников обыскивали утром и вечером. В теплицах возвели ходовые мостики, и охрана только тем и занималась, что надзирала над фермерами. Всё было тщетно — минимум половина урожая так и не попадала в общий котёл города. В блокадном Ленинграде директор хлебзавода умер от голода, но не взял ни крошки, а эта сволочь в комбезе корм у поросят ворует и толкает на чёрном рынке во Внешнем городе. Ну посмотрим, сейчас тебе пайки боком встанут.
— Я думаю, на время режим ужесточим. Например, запретим покидать теплицы в рабочее время по любой причине. И обед — отпускать в столовую перестанем, еду будут приносить. Ну и охрану, думаю, стоит заменить на добровольцев из других секторов. Кто хочет есть, пускай за твоими бдит — у охраны дела поважнее. Скорее всего, у городских усердия побольше будет, всё-таки за свой желудок можно и потрудиться. Не запротестуют твои?
Глухарь подумал, пожевал губами.
— Нет, не запротестуют.
Всё просто — приход в день 5150 пайков, расход 5200. При этом в хлебе и так уже столько опилок, будто бревно жуёшь, а суп жиже, чем растопленный снег. Шахты и транспорт — им можно дать консервы из резервного запаса, а их пайки отдать фермерам. Комендант вспомнил про караван и его охватила тревога. Почему нет вестей от Василя? До Белорецка они дошли — человек Фангата отзвонился, как только они доехали. Если бы была проблема с оплатой, был бы ещё звонок от караванщиков Плюхи, но никто не позвонил. Но почему их нет, ведь уже три дня как должны были быть? Ещё пара дней, и нужно будет посылать поисковую партию. А может, кто-то из этих? Поняли, гниды, что Василь по их душу приехал.
— Шахтам паёк даём консервами, у нас пять тысяч пайков в главном резерве, — сказал комендант, — зима на исходе, риска голода нет. Поэтому отдаём шахтёрам консервы, а их паёк фермерскому блоку.
Глухарь запротестовал было, но поскольку никто его не поддержал, затих. Консервы были из завода с Межгорья, со свежей партии. Деликатес. Так что вроде и выбил Глухарь пайки, но народ у него будет недоволен.
— По продовольствию решили. Что ещё? — спросил комендант. Расимыч протянул ему лист бумаги. Люций взял его, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы не порвать его и не швырнуть в обмороженную рожу.
«Запрос дополнительных культурных услуг. Шахтёры — 10 сеансов в неделю».
«О Господи, — оторопело подумал комендант, — культуры им не хватает. Этим хлеба мало, тем зрелищ».
— Где я вам возьму их? — спросил комендант. — И так киномеханик мне все уши прожужжал, что нужно технику меньше гонять. Помрёт телек или плеер, что смотреть будете?
— Народ у меня не железный. И хотя некоторые думают, что мы там загораем, мои там пашут! — Расимыч не говорил, а выстреливал слова, забрызгивая стол слюной. — Люди должны отдыхать! А сеансы предлагаю забрать у жабы в комбезе.
Глухарь перегнулся над столом и попытался ударить Расимыча в лицо, но тот легко увернулся от кулака. С видимым удовольствием шахтёр замахнулся в ответ и врезал Глухарю в челюсть. Фермера снесло с табурета, но через секунду он встряхнул головой, вскочил, как на пружинах, и бросился мимо стола на Расимыча, на ходу подхватывая табурет.
— Стоять! — заорал комендант. — Сейчас на мороз обоих выгоню!
Глухарь послушно сел, словно и не видел замахнувшегося Расимыча. Вроде и меньше Расимыча в полтора раза, и удар у шахтёра, которым можно стены крушить, а Глухарь словно и не заметил. Страшный человек, непредсказуемый. Расимыч простой и понятный — может, конечно, взорваться, но это как раз привычно. Вот Глухарь, тот как полынья под снегом — не заметишь, как в биореактор тебя запихает.
Эх, осатанел народ — сейчас Эльвира была бы кстати. В такие моменты он звал её по пустяковому вопросу, и она одним присутствием успокаивала мужиков. Комендант зажмурился от удовольствия, вспоминая пышные формы помощницы, которая была до Карины. Если бы она зашла, все мужики и забыли бы и про пайки, и про разногласия. Но не зайдёт — после появления Карины, он сам перевёл её в медицинский блок, в регистратуру.
— Сыма, позови Карину, пусть хлеба всем принесёт, — крикнул Люций охраннику Фангата.
Спорщики утихли, когда помощница внесла чайник и корзинку с нарезанным хлебом.
— На сегодня всё, — сказал Люций. — Если остались вопросы, оставьте Карине и следующее совещание начнём с них.
Галдящая толпа вывалилась из кабинета, остался только Ильфат.
— Что лютуешь? — спросил он.
— Да достали, каждый раз одно и то же. Думает, что у нас запасы бесконечные. Сам же знаешь, что склад пустой почти. Ты что хотел?
«Ещё одна крыса, — подумал комендант. — Думает, я не знаю, что оружие из резерва пропало — нормальные автоматы на безвестные ржавые заменил. А кому оружие может понадобиться? Или бандиты, или ордынцы. Прижать бы тебя, да сил маловато».
Комендант выдохнул, поняв, в каком напряжении был всю встречу. Враги тут не Расим и Дмитрий, те-то по-своему честные. Нет, враги вот эти, торгаши и администраторы, которые медленно, но неутомимо пожирали город.
— Какой вопрос? Ты же не совестить меня остался? — сказал комендант раздражённо.
— Да нет, не по пайкам вопрос. Тут другая история. Со склада, который в помещениях охраны, медь пропала, — сказал Ильфат.
— А что ты у меня спрашиваешь, у Грека и спроси, — прищурился Комендант, — я при всём желании туда доступа не имею.
— Ну я же только спросил, вдруг что знаешь, — сказал Ильфат, мерзко улыбаясь, — ну или твой ручной законник найдёт.
Комендант похолодел. Значит, он уже знал. Ну а что, позвонить в Уфу тут каждый мог. Интересно, знали ли остальные? Комендант выгнал сунувшуюся было с вопросом Карину и без сил упал в кресло.
Глава 3Василь
Василь проснулся.
Он оглядел погруженную в полумрак юрту и понял, что же его выдернуло из дремы — как лошади просыпаются от одного запаха волка, так и его захлестнуло адреналином от чувства опасности.
Сквозь прутья решётки он увидел, что охранявший их казах склонился над полом — под ним наливалась лужа крови. Свет жаровни освещал фигуру в белой шубе, держащую в заломе руку ордынца. Казах уронил голову и обмяк, его тело с глухим стуком ударилось об пол. Это был единственный звук, который Василь услышал после пробуждения. Алёна перевернула тело, проверила пульс и подошла к клетке.
На ходу она стянула белую маску с головы, освободив косу пшеничного цвета. Василь видел, что ей непросто далась погоня за ордынцами — под глазами появились тёмные круги, сквозь кожу на висках проступили вены. Жалеть её было некогда, да и вряд ли стоило — для неё нападение на караван было неожиданным праздником, когда можно дать волю инстинктам. Алёна счастливо улыбалась — вместе с ножом в руке это выглядело пугающе.
— Ну что, соскучился по мне? — спросила она игриво.
Василь с яростью посмотрел на девушку.
— Где второй, который нас охранял? — рявкнул он.
— Я думала, ты мне рад будешь, а ты ругаешься, — сказала Алёна обиженно.
Василь проигнорировал реплику, молча глядя ей в глаза.
— Казах ему нужен… Да там же он, где и второй, в их казахской Валгалле! — Алёнка хищно улыбнулась, обнажив клыки. — Ну и ещё два охранника снаружи. Даже не заметили, как я подобралась.
— Хорошо. Открой клетки, притащи одежду и оружие, — приказал Василь.
Алёна вернулась к телу казаха, достала с пояса ключи и отперла клетки. Недовольно взглянув на Василя, она неслышно выскользнула за порог, впустив в юрту морозный воздух. Законник выбрался из клетки, подошёл к убитому казаху и раздел его. Вся передняя часть куртки была пропитана кровью и Василь раздражённо зашипел. Через несколько минут вернулась Алёна, таща ворох снаряжения — она шла, особо не таясь, что вызвало очередной приступ желчи Василя.
— Расшумелась, — проворчал он, — тебя собаки не спалили?
Алёнка покачала головой и бросила охапку на пол. Василь взялся за другую куртку, но и та была в крови.
— Шерстя. Твою мать! — зашипел Василь. — Зачем горло вскрываешь?! Могла бы и в почку бить! Всю одежду кровью загадила.
— Зато так они не орут! — ответила Алёна зло. — Почку попробуй ещё через стёганку достать.
— Эвенки остались на ночёвку с ордынцами? — спросил Василь, облачаясь в заляпанную кровью одежду.
— Нет, ушли. Сняли лагерь и ушли.
— Уверена? Могла бы и проверить, может, они где-то близко, — занудливо отчитывал он девушку.
Василь взял в руки дубину, сделал несколько замахов. Первая мысль была бежать, но он отмёл её. Без эвенков шансов, конечно, прибавилось, но уйти по-тихому… Нет, не выйдет. Ночью, если бы Алёна послушалась, у них была бы фора до утра. Тем временем Искандер вылез из клетки и осторожно высунул голову на улицу, изучая обстановку — Василь посмотрел на него с одобрением.
В первый момент, когда Василь увидел Искандера, он подумал, что Люций гнал туфту, не мог быть этот доходяга лучшим бойцом в охране. Позже, в дороге, Василь изменил мнение. Парень был жилист и вынослив, без споров уходя в разведку на сутки или перенося на ногах ночную вахту. Ещё от капитана охраны ждешь какой-то изворотливости, коварности, но Искандер был прямым и жестким.
— Что делать будем? — спросил молодой охранник.