Рис. 39. Город-сад Щегловск. Генплан. Арх. П. А. Парамонов. 1916–1917
В 1915–1917 гг. общество «КопиКуз» осуществило новую инициативу – построило железнодорожную ветку от станции Топки Кольчугинской железной дороги до деревни Щеглово. Стихийно растущему новому поселению Коксохима срочно был нужен генплан. Был объявлен конкурс, в котором приняли участие профессора Томского технологического института, представившие пять проектов[91]: Николин (?), П. Земсков, А. Д. Крячков (представил два проекта) и П. А. Парамонов, который и победил в конкурсе[92]. Свое проектное решение он оформил «по типу города-сада»[93] (рис. 39).
Еще один проект поселка для рабочих и служащих нового металлургического завода вблизи Осиновского рудника, инициированный обществом «КопиКуз» и также разработанный в 1916–1918 гг. по типу городов-садов, остался лишь на бумаге. В 1917 г. архитектор А. А. Яковлев спроектировал город-сад[94] для Выксунского[95] завода в Нижегородской губернии, почти буквально воспроизведя схему города-сада Э. Говарда и разместив церковь на круглой площадке в центре города.
«Субъектом» создания пригородных городов-садов являлись также и сами рабочие, добровольно объединявшиеся в кооперативные жилищные товарищества. Например, многочисленная группа московских рабочих (причем во главе ее стоял тоже простой рабочий) активно ратовала за формирование поселения-сада на Лосином острове. Особенность этой территории, подаренной Москве императорской фамилией, заключалась в том, что город не передаст подаренную землю в частную собственность и не вырубит ни одного дерева. Эти условия порождали ряд очень нестандартных юридических и планировочных ограничений[96] и приводили фактически к единственному возможному решению о формировании жилищного товарищества (с кооперативным характером землепользования), способного сохранить зеленые насаждения Лосиного острова за счет разбивки на нем поселения-сада.
С 1914 г. пытался осуществить инициативу по возведению поселка-сада давний энтузиаст говардовской идеи рабочий С. И. Шестеркин. Эта инициатива получила практическое воплощение лишь после революции – в 1919 г.: «Шестеркин С. И. добился выделения участка земли около 104 десятин, близ станции Перловка Северных ж. д. в 14 верстах от Москвы, где 30 мая 1922 г., по получении небольших денег, была произведена закладка первого дома»[97].
Своеобразной формой практического воплощения говардовской идеи в России стали курортные поселения. В 1916–1917 гг. появился ряд проектов небольших курортных городков, авторы которых, руководствуясь пониманием города как единого композиционного целого и необходимостью комплексного решения художественно-планировочных, транспортных, лечебно-хозяйственных и прочих задач, специально создавали их на основе принципов планировки города-сада. Так, в 1916 г. архитекторами Л. А. Ильиным и А. И. Зазерским был разработан проект курорта «Лирана» на Черноморском побережье Кавказа; И. А. Фоминым – «Ласпи» в Крыму; в 1917 г. П. Ф. Алешиным и Г. Д. Дубелиром – курорта «Комперия-Сарыч» близ «Ласпи»[98].
Другим проявлением идеи, вполне самостоятельным в организационно-управленческом отношении, явились, как мы уже отмечали, дачные поселки. Возникали они как в результате решений министерств и ведомств, так и по инициативе городских управ и губернских органов власти. Например, основателем Анютовского дачного предместья Владивостока на берегу залива Угловой в районе «пионерных» частных заимок выступило Министерство земледелия. В 1912 г. был составлен и утвержден первый план и произведена разбивка территории в районе 26-й версты Уссурийской железной дороги. Первоначальная планировка Анютовского дачного поселка была далека от принципов города-сада и представляла собой обычную регулярную сетку прямоугольных кварталов, состоящую из 52 участков. Однако в 1916 г. в связи с расширением поселения с 53 до 839 участков[99] новый генплан поселка был переделан, причем уже на основе говардовской идеи (автор проекта – инженер путей сообщения А. И. Булгаков). Поселок получил соответствующее название – Сад-город. «Он, пожалуй, самый первый или один из самых первых дачных поселков на российском Дальнем Востоке, где немногие такие поселки появились позже, чем в Европейской России, хотя летние резиденции состоятельных людей существовали здесь и ранее, с конца XIX в.»[100] (рис. 40). Он, как и многие другие дачные поселки, был включен в сферу функционирования новых форм общественного самоуправления – обществ и комитетов благоустройства, развивавшихся в России, как мы отмечали, в 1900–1910 гг. Подобный комитет был создан в Анютовском дачном районе в 1915 г.[101] В его задачи входили разработка проекта оптимального использования отведенных участков и управление повседневной жизнью поселения.
Рис. 40. Поселок Сад-город под Владивостоком. Генплан. Инж. А. И. Булгаков. 1915
А вот реализация других проектов дачных поселений в Приморье являлась следствием инициатив местной власти, в частности проводимой местным генерал-губернатором Н. Л. Гондатти социальной политики, направленной на закрепление чиновничества на Дальнем Востоке: «…особое значение в вопросе о дачном строительстве имеет льготное обеспечение дачами семейств чиновников, служащих в крае, что улучшило бы их материальное положение и привязало бы их к краю»[102]. Однако замысел Гондатти был направлен не только на обеспечение дачными участками чиновников ведомств землеустройства и земледелия, но также на улучшение условий жизни в Приамурской губернии за счет предоставления дачных участков людям среднего достатка – квалифицированным рабочим и служащим всех категорий. Так, 7 ноября 1911 г. Н. Л. Гондатти писал: «…нужда городского населения Приамурского края в дачных участках в последнее время с быстрым ростом городов крайне обострилась; ввиду этого мною дано указание в Управление Государственных имуществ о проектировании дачных поселков по морскому побережью и вдоль линии Уссурийской железной дороги Приморской области и вдоль берега Зеи вблизи г. Благовещенска Амурской области»[103].
В начале ХХ в. в своеобразные города-сады превращались и уже существовавшие призаводские села. По инициативе отдельных фабрикантов, увлеченных привлекательностью внешнего облика говардовских городов-садов, перепланировке и благоустройству подвергались принадлежавшие им поселки для размещения рабочих и служащих. Примером такого превращения может служить село Бонячки в Костромской губернии при фабрике текстильных магнатов Коноваловых. «В результате осуществления социальной программы Коноваловых к середине 1910-х гг. в Бонячках сложился образцовый по тем временам прифабричный город-сад… В его центре располагался обширный парк-сад, включавший не только аллеи и поляны, но и теннисные корты, площадки для крикета (что было редкостью для России тех лет). По одну сторону парка размещалась фабричная зона и целый ряд общественных зданий: церковь, училище, богадельня, ясли, клуб для служащих. Среди этих построек выделялся своими размерами гигантский Народный дом, включавший большой театральный зал и обширную библиотеку. На противоположном конце парка находился поселок для служащих (его выразительные двухквартирные дома с фронтонными портиками на главных фасадах строились предположительно по проекту И. В. Жолтовского)», а за ним – комплекс больницы…»[104] Пример Бонячек не был уникальным, так как подобные промышленные поселки возникали в этот период вокруг текстильных и льняных фабрик Красильниковых, Балиных, Ясюнинских, Щербаковых, в селах Родники, Южа, Кохма и др.
Любопытно отметить, что воспроизведение условных схем Э. Говарда в реальных генпланах российских поселений-садов (как, например, в Бонячках или в проекте А. А. Яковлева для Выксунского завода и др.) было распространенной ошибкой. Сам Говард неоднократно подчеркивал, что его графические иллюстрации являются лишь условными схемами, а не градостроительными проектами, что они призваны лишь пояснять смысл его рассуждений и не более. И если в английской практике строительства городов-садов практически не обнаруживается формального подражания говардовским диаграммам, то в России схемы, изображавшие принципы организации города-сада, подчас воспринимались буквально, и фабриканты-землевладельцы почему-то считали, что поселение-сад обязательно должно состоять из нескольких концентрических кругов, в центре которых вокруг площади должны располагаться общественные здания, цветники и площадки для детских игр и гимнастики, затем – большой садово-парковый пояс, потом жилые кварталы, кольцевая дорога и сельскохозяйственное окружение…
Архитекторы, скорее всего, поддерживали эти композиционные взгляды заказчиков потому, что они невольно соответствовали русским градостроительным традициям – центричной композиции, радиально-кольцевой планировке, трехлучью и пр. Так, планы Петербурга и Твери, построенные на основе трехлучья, более века служили образцами при проектировании российских городов.
Усилия «субъектов» осуществления российской расселенческой (градостроительной) политики, направленные на придание существовавшим или возводимым фабричным, пристанционным, пригородным поселкам большего благоустройства и озеленения, как правило, приводили к появлению лишь внешнего сходства с говардовскими городами-садами. При этом многие российские сторонники идеи города-сада вслед за европейскими единомышленниками считали, что содержание идеи города-сада заключалось вовсе не в «прививке» существовавшим городам или прифабричным поселкам особых форм «городского садоводства» через насыщение улиц деревьями и кустарниками, не в устройстве общественных парков и скверов и не в увеличении количества зеленых насаждений.