По спине протопали маленькие ножки: Халява забралась на шею к Славику и с любопытством заглядывала через плечо.
— Еще вон те две темки запиши: однородные дифференциальные уравнения первого порядка и признак Лейбница.
— Зачем? — Славик и без того строчил так, что из-под ручки скоро должен был пойти дымок.
— Леди обязательно их спросит дополнительно.
— Откуда ты знаешь?
— Халява я или кто?
— А успею.
— Успеешь. Халява я или кто?
Халява спрыгнула на парту, уперла руки в боки и грозно нахмурилась.
— Халява, Халява… — Славик продолжал писать…
— Ура! — Славик вскочил в пустынный и гулкий коридор и звучно поцеловал зачетку, — Вот она, троечка!
— Бумажки, значит, целуют, — сварливо заявила Халява, болтавшая ногами на Славиковом плече, — А как поцеловать спасительницу, так ведь нет…
— Халявушка, давай я и тебя поцелую!
— Вот еще! — очень логично заявила та, — Буду я целоваться с кем попало! И вообще: засиделась я с тобой. Пора мне.
В коридор выглянул кто-то из преподавателей, чтобы посмотреть кто это там так шумно общается сам с собой.
— Халява, — тихонько спросил Славик, — а тебя на следующей сессии можно позвать?
— Можно. Зови.
— А ты придешь?
— А как же. Только ты это… В окно не кричи. Вот, держи.
Халява порылась в карманчиках, достала оттуда по очереди разноцветное колесико, блестящий шарик, игральный кубик, и, наконец, извлекла и протянула Славику монетку, потертый советский пятак.
— В полночь перед экзаменом подкинь в воздух и скажи «Халява», можно шепотом — я приду.
— Халява… А почему все-таки ты именно мне показалась?
— А просто так, — сказала девчушка и растворилась в воздухе.
Де-жа-вю…
Снова экзамен по высшей математике. И снова Славик ничего не помнит.
Только сессия — летняя.
Свинцовая Леди нарядилась в короткое черное платье, которое на ее телесах смотрится, как седло на корове, из раскрытых окон аудитории пахнет разогретым асфальтом и сиренью, студенты, пришедшие на экзамен, пытаются выжать хоть каплю знаний из плавящихся от духоты мозгов…
Славик выдохнул и положил перед Леди зачетку. Халява вчера явилась после подброшенной монетки, выкурила сигаретку и заверила, что на экзамене все будет в порядке. Даже еще лучше.
Должна помочь.
Должна.
Леди раскрыла зачетку и…
Внутренности Славика похолодели и ледяным крошевом ссыпались куда-то вниз.
Халявы не было.
Вместо шебутной девчонки в желтом сарафанчике в зачетке лежала бумажка.
Не обращая внимание ни на что — кажется, Леди что-то спрашивала… — он взял записку и прочитал написанное четкими круглыми буковками.
«Меня не будет. Давай как-нибудь в другой раз. Сегодня лень. П.С. И сигареты у тебя паршивые».
Игра. Наемник
Никогда не торопитесь. Никогда и никуда не торопитесь. Человек, который не торопится, может не попасть туда, куда хочет. Зато тот, кто поторопился, может попасть туда, куда ему совсем-совсем не хотелось…
Господин Берег, начальник отдела организации производства, для друзей — Мишка, для коллег и начальства — Михаил Александрович, выскочил из «Дастера» и, захлопнув двери и пискнув брелком сигнализации, бросился бежать к двери первого корпуса.
Ну как «бросился»… Ну как «бежать»…
Офицеры, как известно, не бегают потому, что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику. А так как начальники отделов, с одной стороны могут быть приравнены к офицерам, а с другой — не имеют никакого отношения к военным действиям, то бегущий начальник вызывает смех — или, по крайней мере, затаенную усмешку — в любом случае. Поэтому Берег просто двигался быстрым шагом в сторону высокого серого здания — первого, сиречь главного, административного корпуса ОАО «Штосс». Тем более что на крыльце, прямо под табличкой «Курить строжайше воспрещено» дымил сигареткой и посматривал хитрющим взглядом из-под затемненных очков Сергей Казимирович, начальник отдела собственной безопасности. Самый, пожалуй, вменяемый из эсбешников, может быть потому, что попал на эту должность совсем недавно. По слухам, напрочь расплевавшись со своими бывшими коллегами из другого высокого и серого здания…
Ишь, щурится, чекист… Ему-то не нужно бежать по первому зову, рассказывать ситуацию.
Очередная гениальная идея руководства — а у руководства идеи бывают только гениальные и никак иначе — воплотилась в небольшой завод, построенный в глубине Новгородской области.
Ну как «завод»… Ну как «построенный»…
Завод по производству ткани TDB-762/13 до сих пор так и не удалось запустить. Каждый день всплывало то одно, то другое обстоятельство, не позволяющее натянуть красную ленточку и откупорить шампанское.
Дешевая земля под постройку и маленькие взятки обернулись невозможностью набрать достаточное количество рабочих. Пятьдесят человек, с одной стороны — совсем немного, а с другой — попробуйте найти в городе, в котором всего-то десять тысяч народу нужное количество непьющих и работящих мужчин.
«Новейшее оборудование» означало, что никто точно не знает, когда эта махина заглючит и в чем это выразится.
«Не имеющее аналогов» — специалистов по работе на нем нет в природе, а, значит, учиться они будут на ходу, что тоже не добавляет ни устойчивости работе оборудования, ни спокойствия инженеру по ТБ.
«Отечественный производитель» — без комментариев…
Это не считая обычной мелочевки, вроде сгоревшей бытовки, разбитого о вышку ЛЭП грузовика, пропавшего невесть куда цемента и периодического выявления неизбывных с советских времен несунов, с которыми боролись сотрудники «Орфа», охранной компании «Штосса».
А кто виноват во всем этом безобразии? Руководство? Не может быть. Неудачное расположение звезд на небе? Опять нет. Виноват во всем и всегда отдел организации производства. А кто начальник этого пресловутого отдела? Во-о-от…
Нет, Михаил нимало не сомневался, что рабочие найдутся, оборудование перестанет капризничать, сырье наконец-то пройдет таможню и завод заработает как отлаженный механизм, легко и свободно. В конце концов, не первый, далеко не первый проект артачится и пятится назад, как норовистый конь, не желающий идти в борозду. Ничего, усмирим, взнуздаем и будет заводик исправно пахать свою пашню, которая заколосится золотыми всходами…
Есть все-таки люди, органически неспособные к свободному плаванию в бурных водах бизнеса. Вот он, Михаил Берег, сколько бился — ничего не получалось. Набрал кредитов, влезал в долги, но ничего не удавалось заставить работать. Ни магазин, ни детское кафе «Наутилус», ни лесопилку, ни ремонтную мастерскую. Купленный на последние гроши от отчаяния консервный завод в селе Великая Гута, построенный еще при Хрущеве и с тех пор не ремонтировавшийся и не менявший оборудования, окончательно похоронил надежды Михаила на свое собственное дело. И если бы не одноклассник, нашедший его, предложивший работу и уговоривший свою компанию купить несчастный завод, то Берег скорее всего плюнул бы и сидел сейчас в конторе по учету и пересчету, пялясь в экран компьютера и отращивая живот и геморрой.
Здесь же он как будто расцвел. Хоть и пахал в поте лица, не хуже того коня, за что и повысили до начальника, хоть и седина к сорока годам уже выбелила половину волос — благо, что на светлых волосах она не так заметна — зато Михаил чувствовал, что делает нужное и полезное дело, а самое главное — понимает, ЧТО именно он делает и какая от него польза. Как в старой притче — не просто кирпичи таскает, а строит дворец.
Пусть это полезное дело и перемежается выбрыками начальства вроде сегодняшнего «весьма срочного» совещания, на котором нужно доложить о ситуации с заводом ткани. Телефон? Видеосвязь? Электронная почта? Пфе! Это все не для больших шишек. Если уж они захотели увидеть тебя и лично снять стружку, то будь любезен — примчись и предстань.
Михаил взбежал по ступеням крыльца.
— Здравствуйте, Сергей Казимирович.
— Добрый день, — спокойный вежливый кивок.
Михаил потянулся к дверной ручке. Мысленно он уже проходил гулкий холл, поднимался на лифте, здоровался с секретаршей Марией Павловной и входил в зал совещаний…
На самом же деле он резко открыл дверь и нырнул внутрь.
И ослеп.
Вместо полумрака коридора в глаза ударил яркий зеленый свет.
Мозг взвыл, пытаясь переварить оглушительный поток информации, хлынувшей сразу со всех органов чувств.
Берег задохнулся, показалось, что в лицо ему плеснули вонючей зеленой жижей, настолько окружавшее его пространство не соответствовало тому, где он находился еще мгновение назад. Ручка портфеля, вдруг ставшая тяжелой и неудобной, выскользнула из пальцев.
Что-то чавкнуло.
Не было никакой жижи. Кожи Михаила коснулся горячий воздух, настолько насыщенный влагой, что казался липким. В ушах звенел непрерывный шум, похожий на звуки зоопарка, усиленные в тысячу раз: плеск воды, шум листвы, крики птиц, неизвестных зверей… В ноздри воткнулась вонь, плотная почти осязаемая вонь тропического леса: резкие запахи растений и животных, запах болота и гниющих в нем растений, запах еще чего-то очень знакомый, но до сих пор не встречавшийся в такой концентрации…
Глаза застывшего столбом Михаила заморгали и наконец-то дали картинку окружающего пространства.
Высокие деревья, увитые лианами и смыкавшие кроны далеко над головой, яркие цветы и прыгавшие по веткам птицы, плотный кустарник — все это мелькнуло перед глазами и отступило, превратившись в фон.
В фон для десяти трупов, разбросанных по небольшой полянке.
Мертвые тела в таком количестве вызывают шок и оторопь, даже если это тела коров. Что уж говорить о человеческих трупах.
Мозг, взвизгнув, наконец-то нашел хоть что-то более-менее связанное с известной ранее реальностью и отложил в дальний ящик проблему определения местонахождения и причин, так сказать, очучения здесь.