Зёма скрипнул зубами, и решил не отвлекаться. Постоянно казалось, что всё — это предел.
Это самое жесткое в жизни испытание на выносливость. Ни одного метра вверх он больше не преодолеет. Но несколько секунд перерыва — и он снова обхватывал руками направляющие, а ноги теперь обхватили трос.
Заставил себя подтягиваться вверх неимоверной силой воли.
Руки работали неутомимо, а всё остальное тело превратилось в натянутую струну. Мышцы пресса и спины забились и отказывались работать. Это походило на особо жестокое насилие над организмом. Зиновий рвал мышцы и жилы уже не через «не могу» и «не хочу», а доходил до грани «невозможно».
Бум!
Боль, страх, негодование.
Зиновий не сразу понял, что его ударило. Удар оказался такой, что искры из глаз посыпались! А когда сообразил, что произошло, словно кто-то потянул за уголки губ. Стало вдруг легко.
Открылось второе дыхание.
Руки коснулись металлического пола. Тросы тянулись по стенам вместе с направляющими по бокам от кабины. По одному из них и карабкался Зиновий. Другой должен был находиться прямо за спиной на расстоянии примерно пяти метров. Не лучший вариант, чтобы прыгать к нему натруженными ногами. Ещё висели верёвки вдоль стены.
Аккуратно пощупал дно лифта. Ни просвета. Ничего. Выходило, что верёвки натянуты поверх кабины.
«Сколько они потратили времени на то, чтобы замерить глубину и связать достаточно верёвок?» — невольно подумал адмирал.
Осложняло всё то, что искусственные руки не ощущали текстуры поверхности. Ольха не искала экземпляров с соответствующими датчиками тактильной отдачи, понадеявшись, что зрения хватит, чтобы справиться с градацией понимания «холодное-горячее» и «жёсткое-мягкое».
Главное ведь, чтобы руки посильнее были для мужика. Что ещё нужно? Кого щупать? Это ведь особые нейронные связи к мозгу подводить, чтобы научить руки ощущать. Это сложно для молодого хирурга.
Впрочем, отсутствие тактильной связи было сейчас на руку Зиновию. Кожаные перчатки давно стёрлись за время подъёма. Поизносились и перчатки костюма. Невольный скалолаз последние сотни метров тёр сами пальцы протеза. Металл троса и стены уже наверняка изрядно шкрябали сами искусственные руки, оставляя царапины на имплантатах на нано-уровне.
Зёма взвыл от усталости и беспокойства. Руки со слабым постукиванием гладили дно лифта, не находя лаза. Слабая подсветка ИМИИ практически ничего не давала, высвечивая монолитное дно лифта. Силы были на исходе. Улыбка быстро сменилась отчаяньем. На глаза выступили слёзы. Принялся колотить по дну лифта, не соизмеряя силу удара. Понятия не имел, куда и зачем бьет.
Стало уже всё равно, что кто-то услышит, заметит, вытащит и расстреляет. Оружия с собой всё равно не брал. А если бы и взял, скинул бы вниз следом за прибором ночного виденья. Лишний вес играл ощутимую роль на последнем отрезке подъёма. Снять хотелось всё, в том числе и перегретый костюм.
На несколько мгновений адмирал замер, пытаясь подумать. Пол у лифта должен был содержать нижний лаз. Он определенно не мог находиться в центре, но искать его по краям было занятием на любителя. Он мог находиться как на его стороне, так и на противоположной стороне.
Светлой идеей пришло в голову, что лаз должен был присутствовать и с поверхности, откуда и тянулись верёвки для десанта. Оставалось только протиснуться между кабинкой лифта и стеной. И это было проще с той стороны, где висел противовес лифта.
К счастью, ещё со дна шахты лифта Зиновий начал лезть именно по этой стороне. Пятитонный блок противовеса оставлял себе много места в шахте лифта, так что не пришлось долго протискиваться в широком лазе.
Как ящерица пополз между стеной и кабинкой запыхавшийся адмирал. Массивная кабинка не отодвигалась под своим весом и отлично держала скалолаза.
Так Зиновий быстро оказался наверху кабинки. Лёг на спину, долго переводя дух. В голове стучало от возросшего давления. Ноги дергались, как будто перебило позвоночник.
Но это был отдых. Это была победа!
Зиновий долго приходил в себя. Хотелось пить. А то и провалиться в восстанавливающий сон. Но времени на отдых было не много. Скоро рассвет. Время действия!
Парень перевернулся на живот и пополз в поисках лаза, подсвечивая себе проектируемой голограммой ИМИИ. Лифт не предлагал ни одной щели со светом. Ровно также, как должен был спроектированный от ядерной угрозы защитник подземников.
Вначале Зиновий подумал, что верёвки десант привязывал прямо к потолку шахты лифта, но потом понял, что лифт не дает света не потому, что не имеет зазоров в лазе, а потому что кабина стоит обесточенной. Или вовсе на поверхности давно глухая ночь.
«Сколько сейчас времени?»
Даже учитывая превосходные бронированные качества грузовой лифтовой кабины, адмирал не рассчитывал, что она за десятилетия использования не могла приобрести ни единого просвета и щели. Каждый механизм был в теории подвержен если не коррозии, то хотя бы незначительной деформации. Законы физики гласили, что не существовало ничего вечного. Тем более, среди механизмов.
Почему же конструкторы оставили только один лифт для связи с поверхностью, адмирал вообще предпочитал не думать. Возможно, существовал и другой «чёрный» ход, о котором не знал даже Карлов. Но если до его существования не докопался сам Тимофей, то данные об этом лежали очень глубоко.
Похоже, Ярослав Яров забрал с собой на тот свет не один секрет.
Рука не сразу нащупала стальную ручку. Адмирал вдруг понял, что давно коснулся люка, а тот лежит откинутым. Пальцы просто елозят по нему. И только подсветим люк подсветкой, Зиновий вдруг понял насколько тот массивный. Люк весил килограмм двадцать как на глаз, примерно столько же лет его никто не использовал. Он верно бы просто присох, но под ним тянулись змеями девять прокинутых массивных веревок. Откинули его анклавовцы снизу в четыре руки. А может и в шесть.
Зиновий опустил руку вниз. Внутри кабинки было темно, подсветка едва высветила контур кабины. Но оттуда веяло свежим воздухом. Сквозь щель между дверьми задувало ветерком. Фактически это означало, что кабина больше не герметична. Створы не должны были пропускать ни фотона света в идеале. Деформация металлической структуры была налицо.
Зёма выключил подсветку ИМИИ, пролез в лифт, повиснув на руках. И, стараясь не шуметь, спрыгнул вниз. Но в спешке забыл снять с ботинок металлические кошки. И встреча с поверхностью оказалась такой громкой, что должны были услышать во всей округе.
«Вот чёрт!» — мелькнуло в голове.
Упал, неудачно приземлившись. Подвернул ногу. Чертыхаясь, скинул железки и не по свету, но скорее по запаху свежего воздуха определил, где дверь. Подполз к щели и приник носом, не в силах надышаться. После бани восхождения, разгоряченная кожа ощущала даже самый слабый ветерок.
Сквозь щель тянуло морозным ветром. Видно было край полумесяца, заплутавшего в облаках. Это всё, что удалось разглядеть. Судя по сереющему небу, до рассвета оставалось не так много.
Зиновий прислушался, стараясь расслышать хоть малейший шорох снаружи. Хоть что-то, что помогло бы оценить обстановку за дверьми. Но и тут подсказок не оказалось. Они обрывались как верёвки, которые привязали ко дну лифта за решетки под металлическим полом.
«Видимо, назад они уже не собирались».
Взявшись двумя руками за края дверного проёма, парень приподнялся и потянул в стороны. Будь лифт запитан, сработала бы система блокировки, и не помог бы и гидравлический домкрат, чтобы их открыть. Но без напряжения в лифтовой кабине дверки покорно, только с протяжным скрипом, разъехались в стороны.
Адмирал приготовился ощутить удар в челюсть, выстрел в грудь или даже летящий кирпич на голову, но вместо этого сделал свободно пару шагов на грязный талый снег. За ночь он покрылся ледяной коркой, а к полудню снова растает кашей. Дневные температуры уже стабильно выше нуля, но ночь ещё берет своё. Самая длительная, искусственная зима человечества никак не хотела отступать окончательно.
Парень, хромая, вышел из лифта, оглядываясь. В сумерках застыла пара планеров. Провода, что тянулись от них к внешней панели на шахте лифта, валялись под ногами. Один был подключен, второй нет. Приглядевшись, Зиновий понял, что провод пожёван. Следы острых зубов остались на резине. Это было хорошо видно даже в слабой подсветке ИМИИ. А пока рассматривал провода на земле, заметил рядом следы крови. Один след тянулся к планеру, второй уходил в лес.
Приблизившись к транспортнику, Зёма обнаружил откушенный палец. Фаланга была обглодана не менее острыми зубами, чем достались проводу.
«Псы погрызли?» — мелькнуло в голове: «Искателю делать такое ни к чему. Роботам чувство плоти и крови так же чуждо, как пчеле нюхать сапоги… похоже, страхующим досталось».
Зиновий распрямился во весь рост, вздохнул. Серая тень мелькнула где-то на периферии зрения. И тут в бок ударило. Молодой адмирал покатился по земле. Рычание заставило затрепетать сердце даже быстрее, чем, когда лез на поверхность последние метры.
«Волк!»
Клубок из сцепившихся человека и волка остановился на земле, когда Зёма оказался внизу. Клацанье зубов хищника раздалось у самого горла. Смрадное дыхание ударило в нос. Руки рефлекторно подняли зверя за морду, не давая перегрызть важные органы или впиться в лицо.
«В этом мире без антибиотиков подземелья столбняк не лечится. Так что зверю стоит лишь поцарапать. Отрезанный от Москва-сити, я буду обречён», — пронеслось в голове.
Волк на вытянутых руках принялся изо всех сил рыть задними лапами. Охотник пытался растерзать человеку живот. Чёрная саламандра жалобно заскрипела, острые когти шкрябали её без пощады, но костюм держал удар. Правда, пресс этому не верил, сокращаясь на пределе сил. Организм готовился получить острыми когтями по мышцам, не слишком рассчитывая на защиту.
Страх заставил Зиновия действовать. Никогда не имея дело с живыми животными, юноша поступал рефлекторно. Одна рука обхватила нижнюю челюсть волка, вторая верхнюю. Слюна побежала по пальцам, но человек с искусственными руками этого не замечал. Он изо всех сил потянул в разные стороны. Сила рук была на его стороне.