Зиновий переключил картинку и теперь дрон летел уже над планерами. Как пилотажная группа истребителей, пилоты старались не сбить друг друга и выстроились клином на малой высоте над составом. Пятеро летели, один отдыхал на зарядке. Обновление подразумевалось посменно от левого крыла к правому, по часовой стрелке каждые полчаса в движении. Такую технари создали инструкцию, учитывая время заряда и накапливаемый солнцем заряд.
В отличие от городских планеров, те, которые взяли в Экспедицию, снабдили стационарными пулеметами Калашникова. Лобовое отверстие в бронированных стеклах позволяло стрелку рядом с водителем на переднем сиденье выпускать по наземным целям пули калибра 7.62.
«То, что надо для поражения живой силы противника», — заявлял Седых.
Правда, планеру было необходимо создать угол для атаки с неба. Так что утюжить земные цели планер мог только при пикировке сверху-вниз, если не переходил на земную тягу, спустив подушку. Тогда планер просто становился легкобронированным БТРом. Где основная броня была на самих людях, а не прикрывала аккумуляторы по бокам.
От пяти человек на борту отказались. В путь полетели по три человека на транспорт, так как вместе с пассажиром, сидящим позади, лежал ящик с пулеметными лентами и стоял столб солнечной панели. Задний пассажир должен был заряжать ленту, в то время как передний выполнял функцию стрелка, пока водитель создала угол, достаточный для поражения цели.
Зиновий нажал на клавишу. Снова щелчок. Передатчик поймал сигнал камеры с самого передового дрона. Он летел в пяти километрах перед составом на высоте в километр, выполняя роль вперёдсмотрящего. О лучшей разведке не следовало и мечтать: тяжёлый разведчик не сносило ветром, ему не был страшен дождь, в то же время в него было проблематично попасть со стрелкового оружия с земли. Минус был лишь один — заряда всех несущих батарей хватало лишь на час дозора, после чего он возвращался к вагонам и вставал на сорокаминутную зарядку, передавая эстафету другим дронам.
Всего Вики забрала с собой в Экспедицию шестнадцать БПЛА. Но в небе постоянно витали лишь пять. Половину «летающих гаджетов» физик оснастила счётчиками Гейгера и прочими высокоточными приборами для снятия показаний в таких проблемных местах, как Уссурийск. Пока они не спешили показываться людям на глаза.
Состав набрал скорость в двадцать километров в час и Зёма включил ветряные ловушки. По бокам вагонов выдвинулись отсеки. Они не сильно выпирали и позволяли спокойно проскочить между столбами по краям железнодорожного пути, не повреждая оставшиеся строения. Лопасти ротора были длинными, массивными, но узкими и крутились внутри обтекаемого механизма. Металлопластиковая ячеистая структура делала их инертными к радиации и практически вечными. Ветер должен был вращать лопасти много лет к ряду без единой поломки.
Зиновий раз был бы заменить все металлические детали всех вагонов и тягачей на что-то менее привлекательное для пропитки радиацией, но полностью отказаться от металла не удавалось: колёсная тяга, к примеру, полностью оставалась прежней и по большей части остовы вагонов. Зато конструкторам удалось поменять все сочленения, и теперь полная консервация состава в случае повышенного радиационного фона перешла на другой уровень.
Обтекаемый встречный ветряной поток стал раскручивать внутренние механизмы, создавая заряд. Лоб состава теперь не выдвигался, чтобы рвать провода ножами, но расправлял «брови», чтобы закрутить четыре мини-лопасти, которые уже ловили воздух внутрь себя. Скорость состава моментально упала на три километра в час от такого сопротивления, но роботы поднажали, и стрелка вновь поползла вверх. А аккумуляторы на панели показали увеличение мощи заряда. Теперь состав начал больше получать энергии, чем отдавать.
Адмирал повысил мощность генераторов. Колёса за несколько минут стали крутиться со скоростью уже более сорока километров в час.
— Ого! Мы несёмся, как ветер, — сказала Ленка, попросту не зная, с чем сравнить быстро движимый механизм, кроме как с Варягом. А тот до таких скоростей не разгонялся во избежание схода с рельс.
— Это не предел. Но сейчас перед туннелями мне придётся отстегнуть роботов. Пусть оббегут. Их, конечно, делали по принципу тяжёлых танков, но пробивать новые туннели им не под силу.
— Катастрофы нам не нужны, — подтвердила Лена. — А планеры не снесёт?
— Всю авиацию я поднял в воздух, пусть облетает. Потом зарядим по очереди.
— Заряда хватит?
— При разумном использовании — конечно. Мы тратим заряд на планеры, дроны и внутренние службы умеренно, чтобы ночью было чем освещать вагоны и окрестности. А там и роботы не будут отставать, — добавил Зиновий, повторяя инструкции инженеров скорее для себя, чем для Ленки.
«Содружество» быстро пролетело старые заброшенные станции в черте территории, ранее называвшейся Владивостоком. Пассажиры в вагонах во все глаза смотрели на робкие волны спокойного, почти мёртвого моря.
Полный штиль помогал легко представлять, что в водной глади редки рыбёшки и растения. Лишь бурая морская капуста, пропитанная радиацией, вдоволь выброшенная на берег, создавала иллюзию жизни.
Стояли на берегу брошенные катера и лодки, ещё не разобранные на металл по причине сильного радиационного фона. С одной стороны, море в Угловом заливе манило к себе, предлагая разложить шезлонги и греться на солнце, с другой — медленно убивало всё, что к нему подходит. На побережье валялись оттаявшие тела собак, кошек, скелеты дельфинов и морских котиков, возвышались громадами туши китов, над которыми никогда не летали мухи. Навевали тоску руины моста Седанка-ДеФриз. Его не обрушило от ракет, как мост на остров Русский, но неполных два десятка лет хватило, чтобы воды поглотили конструкцию, не выдержавшую испытанием временем.
«Ничего, разберём и новый построим», — подумал адмирал.
Анклавы постепенно позволят себе антирадиационные меры для округи. Побережье будет зачищено с годами. Да и Мировой океан не весь мёртв.
Пряжку с роботами Зёма отстегнул перед въездом в туннели. Роботы, теперь скрепленные тросами только между собой, побежали в обход по поверхности, бряцая стальными упряжками о корпуса и головы. Оставшийся самый массивный трос, который и держал всех роботов прицепленными к головному тягачу, моментально подтянуло и смотало лебедкой на лоб локомотива. Бронированное стекло делали с расчетом на то, чтобы выдерживало удар управляемой с дистанции «застёжкой», если катушка плохо срабатывала. Но на это не сильно надеялись. По факту трос сделали коротким, чтобы не причинять возможный вред составу.
За туннелями роботов вновь прицепили. Содружество миновало место прошлой засады на Варяг. И без дальнейшей остановки помчалось на пути в сторону Уссурийска. Дрон-разведчик уже пролетал над станцией, которая могла отправить состав в сторону Находки, и убедился, что рельсы стоят на верном направлении. Дал добро ехать без остановки.
Запищала рация. Зиновий надавил тугую клавишу. Он ощущал упругость скорее мозгом, чем рукой. Чувство меры без датчика тактильной отдачи приходилось определять на глазок.
— Приём, адмирал, — послышался голос Седых. — Что нового? Говори, пока хватает «дальнобойности» вышек.
— А чего ты переживаешь? Рабочие залатали дыру на переезде с автомобильной дорогой для встречки что надо. А нам Варяг путь раскатал. Что до связи — инженеры обещают, что до Уссурийска достанет. А там новые поставим, — ответил Зиновий и вспомнил один момент. — Слушай, всегда хотел спросить, почему ты Брусову дал звание адмирала, будучи капитаном первого ранга? Почему ты сам не адмирал?
— Я списан в утиль, молодой. Анклав «Владивосток» — мой последний корабль. Какие уж новые звания после схода на берег? — прохрипел капраз. — Брусову нужна была мотивация. Ответственность. Дело, чтобы начал оправдывать. А потом пришла молодёжь вроде тебя, и сама нахватала себе званий, сколько хотела. И вот ты, заменяющий адмирал, сам ведёшь в путь новый сухопутный корабль. Никто не против. Тебя же даже в этот тянет… как его… в космос! А там звания кораблей очень даже в ходу. Там никто не будет задавать тебе дурацких вопросов, почему ты адмирал.
— Седых, ты не выносим, — отмахнулся Зёма. — До Уссурийска попытаемся дотянуть без остановок. Вечером пошлём весточку.
— Я невыносим? Когда психологической зрелости достигнешь, поговорим. А пока ты мечтатель, а я жизнь пожил.
— Всё, отбой, долгожитель.
Поезд продолжал своё путешествие. Тихо стучали колеса. По расширенным купе без дверей и, особенно в вагоне-ресторане слышались бесконечные разговоры: подали завтрак. Поедая горячую гречневую кашу, хлеб из вакуумной упаковки с маслом из сухого молока и попивая гранулированный кофе, люди знакомились. Затем осваивались, бродя вдоль состава.
Зиновий вяло посматривал на монитор. В отличие от десятков мониторов Тимофея, адмиралу на панели управления приходилось листать потоки, переключая транслируемые картинки в вагонах. Судя по камерам наблюдения, люди шатались по коридорам и подземники в основном спорили с анклавовцами насчёт запаха и вкуса моря. Молодому поколению не удалось побывать на морском побережье и после увиденного побережья желания не сильно прибавилось.
Опасная вода больше не тянула к себе людей.
Зиновий, отмечая спокойное отношение людей к наблюдению начальства, был доволен. Он распределял экипаж по купе по возможности поровну: пара анклавовцев на пару подземников. Как и Брусов, он разделил мужские и женские вагоны. В этот раз существовал лишь один женский и пять мужских вагонов, но причина тому была не в боеспособности. Женщин после решения о политике увеличения населения, берегли как зеницу ока. В поход взяли только незаменимых специалистов. С Ольхой, Вики, Еленой, Евгенией, Алисой, Тоней и прочими женщинами в женском вагоне поселился и Андрейка. Под женской опекой за него адмирал меньше переживал.
Дорога укачивала. Небольшая скорость вагонов тянула в сон. Адмирал отправил Елену перекусить. А ему Алиса принесла завтрак прямо к пульту управления. Отвлекаться не хотелось. Жуя, смотрел в небо. Над головой, чтобы хоть как-то скрасить путь, парили планеры, периодически сменяя другу друга. Пролетали у окон и дроны.