Спустя почти минуту рация донесла раздосадованное командирское:
— Есть, шеф.
— Да будь он проклят, этот песок, — добавил бригадир рабочих сонным голосом. Похоже, тоже только расслабился.
Адмирал хмыкнул и повернулся на другой бок. Нужные люди на своих местах. Так что все будет хорошо. А этот светлый, теплый сон определенно стоит досмотреть.
Последний раз он пробовал армянский коньяк в тот день, когда свершилось Начало Конца.
Зема, поглядев на адмирала, вдруг понял две вещи: что чисто по-человечески тот начинает ему нравиться и плату за билет на этом поезде он берет совсем недорогую. Будет ли так же с обратной дорогой? Ведь как говорил один человек[13], «обратный билет должен стоить дороже: можно, в конце концов, не поехать, но не вернуться нельзя».
Глава 5Таранов
Сон Брусова был приятен. Никаких тебе выстрелов, взрывов, пожарищ, просто размытые светлые образы близких, знакомые голоса. Под ногами мягким ковром стелилась зеленая трава, росли полевые цветы. И все было наполнено солнцем, а в чистом небе витали кучевые облака. Адмирал, а точнее мальчик лет пяти, то бродил по траве, то летал в воздухе, отдаваясь ощущению полета. Красота! Хорошо. Но стоило открыть глаза, как зрению предстали окровавленные бинты… и зеленка.
В первые мгновения, не понимая, что к чему, Брусов схватился за автомат. Еще до того как проснулся мозг, адмирал уже был готов к бою на рефлексах. Лишь потом пришло осознание, что Зема всего лишь делал рейдеру перевязку.
— Полегче, адмирал, все свои, — донеслось от Ольхи. Она сидела на нижней полке, следя за процессом.
Судорожно сжатые пальцы нехотя отпустили Калашников. Хорошо, что всегда перед сном ставил на предохранитель… Нервы ни к черту.
Артем, получая от медика чистые бинты на рану, громко вздыхал и намекал, что не докторское это дело — делать перевязки. Это работа медсестер. И он готов даже перестать ойкать, если бы его коснулись женские руки. И не чьи-нибудь, а Ольхи. Этой брутальной красы женского вагона. Но лысая девушка была непреклонна и отказывалась делать ему перевязку — и оттого было тоскливо.
Брусов присмотрелся. Ольха выглядела уже не настолько лысой, как пару дней назад. На голове ее образовалась щетина. И этот факт почему-то никак не радовал девушку, но адмирал не помнил просьб о бритвенном станке. Он и сам пообещал себе, что не будет бриться до возвращения. Удача экспедиции не помешает.
Безнаказанно продремав почти два часа, Брусов узнал, что с завалами песка покончили. В вагонах места больше не было, и Алферов с прискорбием вынужден был оставить большую часть раскиданной вдоль рельсов. Бригадир распределил работу на две группы, и часть людей досыхала, пока другая работала. Незачем было сразу всех напрягать. Мокрый застывший песок со льдом окончательно измотал обе рабочие группы.
Майор Сергеев вывел на охрану периметра только треть военного отряда, и чуткая интуиция не подвела — никаких происшествий под сильным дождем не было. Дождей вообще не было очень давно, и все живое, видимо, просто испугалось их, попрятавшись по норам и укрытиям. Никаких новых следов и неведомого Зверя.
«Возможно, мы просто покинули место его обитания», — прикинул адмирал, но логика говорила ему, что все дело в солнечных батареях. В пасмурный день те заряжались долго, дождь понижал КПД фотоэлементов, и Искатели становились пассивными.
Поднявшись, адмирал потянулся, немного размявшись в купе, насколько позволяло пространство. Было прохладно, бодрило. В горле еще запершило. Не хватало только слечь с температурой.
Перевязка рейдера закончилась. Ольха вновь залезла на верхнюю полку, забравшись под одеяло, Тема отлеживался на нижней полке. Зема же не знал, чем себя занять на второй верхней полке.
— Завхоз, блин! Хватит делать вид, что нуждаешься в покое, — буркнул адмирал.
— Ага, — ответил Артем, — пока адмиралы спят, рядовые рейдеры могут истекать кровью. Но только в работе.
— Не встречал я чего-то в анклаве рейдеров-рядовых. Вам же за первый выход сержанта автоматически дают, — припомнил Брусов.
— Ну, так-то да, — обронил Артем погрустневшим голосом и почему-то отвернулся к стенке.
«Странный какой-то», — решил адмирал.
— Ладно, пока долечиваешься… нашим завхозом побудет Зема, — сказал Брусов погромче.
Глаза вихрастого юноши на верхней полке округлились. Это было заметно и под пленкой на зрачках. Татуировка дракона на белке, которую многие мимоходом принимали за бельмо, заблестела.
— Почему это я?
— Почему это он? — повторил Тема.
— Приказы начальства не обсуждаются, — спокойно добавил Брусов, одеваясь.
Одежда подсохла в тепле коридора, но была еще сырой. Возникало стойкое ощущение, что во всем составе действительно прошел банный день, и теперь все экспедиторы после отличной помывки валялись по купе. Из необходимых составу людей в строю остались только дежурящие в жуткую непогоду на вышках под навесами военспецы. Вдобавок повар Алиса могла в любой момент подобрать себе подручных на кухню в случае надобности. Естественно, не спал Кузьмич и вовсю трудился Пий.
Состав продолжал путь, тихо стучали колеса.
Облачившись в сухое, Брусов подумал, что неплохо бы Пию назначить сменщика. Если кидать уголь каждый день почти без передыху, то надолго ни одного мужика не хватит. Но пока молодой трудяга не заводил об этом речь, можно было и повременить. Пусть выказывает свою «нужность» составу. Энтузиазм дорогого стоит. Насколько хватит его терпения?
Лавируя между бельевыми веревками, адмирал прошел вдоль всего состава туда-сюда. Зема, как привязанный хвостик, держался рядом, засыпая вопросами, что где лежит. Функции завхоза он собирался выполнять тщательно хотя бы потому, что больше заняться было все равно нечем. Брусов как мог отвечал, попутно показывая своим людям, что доверяет новому действующему лицу экспедиции и ничего от него не скрывает.
Даже в коричневом жилом мужском вагоне запах сырости почти пропал. Или люди настолько принюхались, что смирились с его существованием. Человек ко всему привыкает. Но Зему заинтересовало, почему системы воздухоочистки не работали. Брусов ответил, что дизельный генератор будет простаивать до того момента, пока не понадобится антирадиационная камера. Или пока окончательно не сядут аккумуляторы для нужд внутреннего освещения, фонарей на турелях и на «лбу» «Варяга».
Кузьмич ехал днем, поэтому «фары» не использовал. Возможно, когда-то придется ехать и ночью, тогда и включит. Пока же не по возрасту четкое зрение машиниста не подводило. Амосов, как ясный сокол, видел далеко и без ошибок.
Освобожденные от белья тазики, корыта и прочие свободные емкости дежурные заполнили технической водой. Грязь под ногами, оставшаяся после дневных уличных работ, никак не сочеталась с принятым порядком. На «Варяге», как на любом корабле, должна быть чистота!
Брусов взял рацию:
— Говорит адмирал нашего бравого корабля. Технарям собраться в полном составе в голубом вагоне. — Рации были в каждом жилом вагоне, так что услышать должны были все. — Поскольку техники работали сегодня меньше всего, от них зависит чистота наших полов. Тряпки взять, воды в тазиках у вас навалом. Равномерно распределяемся по вагонам и вылизываем все до блеска. Наши новые ученые Вики и Демон также принимают участие в этом веселом мероприятии.
Люди с обоих жилых вагонов без спора принялись выполнять команду. Какой там спорить, когда из рабочих на улице торчали все, а из военных, в число которых входили и разведчики-рейдеры, — хоть и треть, но остальные две трети распределились по дежурству на турели на сутки вперед. Всем работа находилась в равной степени. Не совсем привычно работать с тряпкой было только подземникам, за которых уборку по дому выполняли роботы-мойщики, посещавшие квартиры пару раз в неделю.
Поезд затормозил. Скорость была небольшой — экспедиция все так же осторожно тащились по рельсам, — но качнуло ощутимо. Показалось даже, что Кузьмич или кто-то другой дернул стоп-кран.
— Кай Саныч, тут человек на путях, — донесся по рации голос машиниста.
— В смысле — живой человек?
Кузьмич хмыкнул и забурчал:
— Живее всех живых. Стоит, руками машет. Не слышно, что говорит. Ругается вроде.
— Сейчас буду. Без меня наружу не выходить, дверь не открывать.
— Я и не собирался. Он при ружье. Бронестекло, конечно, не пробьет, но мало ли.
Еще дождевик не лег поверх не до конца высушенной верхней одежды и броника, как у адмиральского купе уже стоял Сергеев с половиной группы военных и Зема с друзьями.
— А вы чего навострились? Я команды не давал, — напомнил Брусов.
Сергеев хмуро напомнил:
— Я перед Русланом Тимофеевичем честью клялся, что адмирал доедет до анклава в Хабаровске живым. Если та ситуация с гранатометом была для нас несколько неожиданной, то теперь вас никто в бой первым не отпустит. Я ясно выразился, товарищ Брусов? Чудить больше не станете? Или вас связать, чтобы наверняка?
— Не стану, если не придется. Идем, майор. А вы… Адмирал посмотрел на гостей. — Уборку никто не отменял. Ольха, помоги им. Зем, а ты пошли со мной.
Юноша кивнул и двинулся за адмиралом и военспецами вдоль состава. Быстро пробравшись до паровоза, толкаясь с Кузьмичом, несколько мгновений оба разглядывали сквозь бронированное стекло суетливого тощего деда. Подвижный старик никак не желал успокаиваться и упорно махал двуствольной винтовкой перед составом.
Был этот дикий странник стар, до невозможности худощав и не по годам суетлив. Из-под капюшона торчали длинные седые пряди, а лицо походило на высохший сухофрукт.
— Возможно, он из «свободных», — предположил Сергеев. — Но те так открыто себя не ведут. Если нас по кустам не ожидает засада.
— Смирнова, на вышку! Округу под прицел, — отдал приказ Брусов и махнул деду в ответ.
Дед повернулся полубоком. За плечами старика висел объемный потертый рюкзак. Из-под плаща торчало дуло еще одного охотничьего ружья. Одноствольного.