Грек открыл багажник.
– Оружие, наркотики есть?
– Да вы что, какие наркотики!
Полицейский со свиным рылом, до этого беседовавший с девушкой, подошел к ним и стал обыскивать Виктора.
– Вы что, мужики, обалдели, что ли? – покраснев от унижения, хватая сержанта за руки, выговорил Грек.
– Полегче, парень, – буркнул полицейский, словно невзначай уперев ствол "калашникова" в грудь Виктора. Сзади на плечо легла рука второго.
– Документы у него в порядке? – спросил сержант.
– В порядке.
– У телки паспорта нет. Что будем делать? А? Командир?
– Не знаю, – ответил лейтенант, – вот, у товарища надо спросить.
– А я здесь при чем? – зло сказал Виктор.
– А то, что заберем ее сейчас, ну и тебя за компанию.
– За что же это?
– У твоей подруги нет паспорта.
– Ну и что? Разве это преступление?
– Девушка приезжая. У нее наверняка нет разрешения на временное проживание. Этого вполне достаточно, чтобы задержать и подвергнуть административному наказанию.
Виктор Грек молчал.
– А теперь скажи, – продолжил лейтенант, – зачем вы сюда приехали?
– Что значит зачем? Я что должен отчитываться перед вами?
– Ну ладно, – вмешался полицейский со свиным рылом, – дурака он валяет, поехали в участок.
– Что, собственно, происходит?! – возмутился Виктор.- Какой участок?
– Слушай, друг, – твоя девушка наркоманка и сюда вы приехали за наркотиками.
– Что за дичь! Я с ней познакомился час назад.
– Ну, это ты будешь следователю объяснять.
– А что, уже так вопрос стоит? – Грек посмотрел на Наташин затылок. Она сидела, не оборачиваясь.
– А как ты думаешь? Девушка наркоманка, у нее на руке следы уколов. Покажи свою руку.
Виктор задрал рукав.
– У тебя нет, но это ничего не значит. Документов у нее нет – поедете с нами оба.
До сих пор Греку приходилось общаться лишь с дорожной полицией. Но тех интересовали только документы на машину и трезвый образ жизни. Эти полицейские были совершенно другими и зарабатывали на жизнь иначе. Виктор Грек хотел объяснить, что это какое-то дикое извращение совершенно обычной ситуации. Но по их лицам понял, что все они прекрасно понимают, но они на работе и обязаны объяснять ситуацию именно так. Он хотел все же сказать, что это нелепость, но вдруг почувствовал, как во рту все пересохло, язык стал тяжелым и шершавым. Грек откашлялся и полез в карман за сигаретами.
– Дай сигаретку, – попросил лейтенант.
– Ладно, поговори с человеком, – сказал "свиное рыло", поправил автомат и пошел к машине.
– Сколько? – в лоб спросил Грек.
– Значит, так, – деловито сказал лейтенант, – двести стоит временное разрешение и столько же штраф, итого четыреста, давай триста и уезжай.
– Командир, так не пойдет. Я, конечно, джентльмен, но платить почти пол-лимона за малознакомую девушку – это слишком.
– Ладно, сколько не жалко?
– Ну, полтинник, ну, стольник – это потолок.
– Ну-у нет, – протянул полицейский, – нас пять человек, нам даже на закуску не хватит. Двести пятьдесят, так и быть.
– Ну, тогда все. Не договорились. Забирайте ее, если вам надо. Я поехал.
– Послушай, – миролюбиво сказал полицейский, – я вижу, ты парень неплохой. Но совершенно не понимаешь, во что ты вляпался. Тебя мы заберем с собой, ты же не отрицаешь, что знаком с ней.
– Да я час назад с ней познакомился.
– Вот все это будешь следователю рассказывать, через сорок восемь часов. На это время мы тебя задержим в качестве подозреваемого, а через два дня ты расскажешь все, что ему нужно, и во всем признаешься.
– Это мы еще посмотрим.
– Ну, как знаешь, документы останутся у меня. Поезжай за нами. – Лейтенант пошел к "москвичу". Грек, играя желваками, сел в машину и стал разворачиваться.
– Что случилось? – спросила Наташа.
– У вас же нет паспорта с собой?
– Нет.
– А разрешение на временное проживание есть?
Она развела руками.
– Ну вот, придется ехать в отделение.
Полицейская машина поехала. Грек за ними. У ближайшего светофора полиция остановилась. Из машины вылез "свиное рыло", подошел к женщине-лоточнице, торговавшей фруктами, и стал изучать накладные, которые протянула ему продавщица.
– Вот чем они занимаются целыми днями, вместо того, чтобы бандитов ловить, – сказал Грек. Затем, приняв решение, вышел из машины и пошел к полицейским.
– Ладно, я согласен, – сказал он, заглядывая в автомобиль.
– Садись, – пригласили его. В машине, кроме уже знакомого лейтенанта, сидели еще два офицера: майор и капитан. Грек достал деньги и положил между сиденьями. Его документы оказались у майора. Достав из планшетки, он долго разглядывал их, видимо, наслаждаясь одержанной победой, и, наконец, протянув документы Виктору, сказал.
– Еще спасибо нам скажешь, сидел бы пару дней в КПЗ.
Грек взял документы.
– Да поаккуратней с девицей, – сказал майор ему вслед, – а то, как бы она тебя не обчистила. И в больницу больше не подвози. Там всегда наркоманы пасутся.
– Вы им дали деньги? – спросила Наташа.
Грек киснул.
– Сколько?
– Ничего, неважно. Поедем, я вас довезу все-таки домой.
– Спасибо. Извините, что так получилось.
– Ну что вы. У моего знакомого тут недалеко магазин. Его янычары грабили три раза, средь бела дня – и никого из полиции рядом не оказалось. Как только у него закончилось разрешение на торговлю, так они целыми днями стали курсировать по этой улице, чтобы содрать с него взятку, если он вдруг начнет торговать без разрешения. Шакалы.
– Вот у этого дома остановите, пожалуйста. Здесь я живу. Вон мое окно на втором этаже.
Грек остановился возле указанного дома. Это было желтое пятиэтажное здание дореволюционной постройки.
– Может быть, зайдете? Если, конечно, вы не торопитесь. Я отняла у вас столько времени…
– С удовольствием. Времени у меня сейчас хоть отбавляй.
Они прошли сквозь арку и очутились во дворе.
– Днем я пользуюсь черным ходом, – сказала Наташа.
– Почему?
– Чтобы меня никто не видел. Я живу здесь нелегально.
– Почему?
– В этом доме никто не живет, кроме меня. Дом купила какая-то фирма: выселила жильцов, сделает ремонт, потом продаст другим людям – богатым. Осторожней, смотрите под ноги.
Вслед за девушкой Грек поднялся по захламленной лестнице. Наташа толкнула дверь ногой, и они очутились на кухне.
Грек увидел покосившиеся, местами упавшие кухонные полки, серые, в плесени стены с осыпающейся побелкой, прогнивший кое-где дощатый пол. В двух местах с потолка свисали голые, покрытые толстым слоем пыли лампочки.
– Свет есть? – спросил Грек. Сумрак действовал ему на нервы.
– Есть, и вода есть, горячая. Пойдемте в мою комнату, там лучше. Я собрала туда всю мебель, которую смогла найти в квартире. Здесь было: и диван, и стол, и комод. Я только белье чистое привезла.
После кухни Наташина комната показалась Греку уютным местечком. Прямо у двери, загораживая угол, стоял широкий платяной шкаф. Посреди комнаты, перпендикулярно стене – тахта с аккуратно застеленной постелью, у противоположной стены – стол с двумя табуретками. В комнате было два больших окна с широкими подоконниками: на одном лежала связка книг, на втором стоял горшок, красный в белый горошек, из него торчал кактус. Что-то в этой композиции было знакомое. Вспомнив, он засмеялся.
– Что? – спросила Наташа.
– Мухомор, – сказал Грек.
– Какой мухомор?
– Горшок похож на мухомор.
– В каком смысле?
– Расцветкой.
– Ну и что?
– Мою машину сегодня ночью забросали яйцами, и один придурок обозвал меня мухомором. День мухомора. Или это судьба?
– Наверное, – рассеянно сказала девушка. – Куда же я спрятала бутылку "Рислинга"? Все, вспомнила. Выпьем вина?
– Непременно выпьем, – сказал Грек, доставая из кармана брелок с потайным штопором.
– Кстати, – сказала девушка, – этот "мухомор" я таскаю за собой два года, это мой талисман.
– Тяжелый талисман. Вы, в самом деле, живете здесь одна?
– В самом деле.
– И вам не страшно?
– Ну, как вам сказать… Наверное, нет.
– Потрясающе, – сказал Грек, качая головой. – Вы удивительная девушка.
– Это почему же? – кокетливо спросила Наташа.
– Зачем вы здесь? Я имею в виду вообще. Как вы сюда попали? На бомжа вы не похожи.
– Я училась в музыкальном училище. У меня был хороший голос, колоратурное сопрано. Перед самым дипломом простудилась и сорвала голос.
– Надо было поберечься.
– Да я-то береглась. Это мой преподаватель решил похвалиться перед одной иностранкой. Заставил меня показать, на что я способна. И вот результат. Он меня уговаривал взять академический. Но я не захотела. Забрала документы. Из общежития меня, естественно, попросили. Домой ехать я не могу. Мать этого не переживет. Вот поэтому поселилась здесь.
– Но так же не может продолжаться. Сколько вам лет?
– Девятнадцать. А вам?
– Тридцать.
– Вы женаты?
– Да. Она сегодня уехала в деревню.
– Ваша жена красивая?
– Как вам сказать? Наверное, да. Но и вы красивая.
– Спасибо, – опустив глаза и улыбаясь, сказала Наташа.
Сейчас в сумерках она была особенно красива. Виктор Грек любил свою жену, и время от времени клялся ей в верности. Он вообще не был бабником, в отличие от Рязанова, который был на этом деле подвинут. Всякий раз, когда жена Рязанова находила в квартире следы супружеской измены, тот сваливал вину на Грека, и Виктор стойко нес крест дружбы. "Я тебя не понимаю, – говорил Рязанов, – ты такой видный мужик и держишься за свою Марину, как за бутылку водки". Он был, и выпить не дурак. Грек обыкновенно отшучивался. Марина была его первой и единственной женщиной. Но у Марины был второй брак, и это было несправедливо.
Грек встал и подошел к окну. Улица была пуста. Только его машина ярким пятном нарушала перспективу.
– Вы можете остаться, если хотите, – сказала Наташа, – честно говоря, мне ночью бывает очень страшно. Все время кажется, что по квартире кто-то ходит.