После нескольких, выпитых залпом стаканов вина Леон немного успокоил нервы, и отпустив поводья, начал разговор.
– Да, Конте, заставил ты меня побегать по Парижу в поисках твоей шкуры. Но я не пойму одного, какие враги тебя заставили так зарыться?
Конте, не отвлекаясь от нежной, великолепно просоленной ветчины и пышного куска хлеба, рассмеялся во весь голос:
– Враги? Если ты имеешь в виду Трефа и его головорезов, то половину я ликвидировал вместе с ним, а другая половина рассыпалась по всему континенту. Вообще, у них теперь совершенно другие проблемы. Какие у меня могут быть враги? С тех пор, как я начал работать в полиции, других врагов, кроме как самой полиции, у меня нет.
– И тем не менее, ты работал если не с нами, то всё равно на нас.
– Против вас, Леон.
– Знаешь, ты всегда был как кость в горле у Бруссо. Ещё не один не перегадил столько дел, сколько ты. И я никогда не мог понять, как и Бруссо, зачем и для чего ты это делаешь. Заметь, мы ведь предлагали тебе нехилый процент, но ты сам не пожелал его получить. Конте, что тебя так бесит в работе полиции, что твоё мнение мало кого интересует или что иногда нужно заткнуться и дать вытереть об себя ноги?
– Двойные стандарты, Леон. Или вы забыли, кем и для чего было организовано Сюрте4 в прошлом веке? А сейчас всё с точностью наоборот. Ты и твой шеф заставляете ловить преступников лишь для того, чтобы очистить себе нишу в криминальном мире. Теряется романтика, Леон!
– Что поделать, Конте, новое время, новые авторитеты. Либо ты за систему, либо она против тебя. Но всё же, не хочешь вернуться и принять наши условия?
– Ладно, объясню иначе, раз ты не догоняешь. Вы ведь на пару с Альфредом закрываете глаза на огрехи ваших дружков из высшего света, так? И получаете хорошие, жирные до боли в подреберье отступные. А мой высший свет состоит из низших слоёв и прослоек. Ты спросишь меня, что я получаю за это взамен? Наслаждение. Мне нравится топить вас раз за разом и смотреть, как вас постигает облом. Когда я был связан со стариком Фалардо и ему подобными, я не задумывался о многих вещах. Тогда меня устраивали те порядки, которые были установлены старой гвардией. Но когда пришли перемены, всё изменилось. Под новым началом это было уже не то, ради чего можно вести эту извечную игру.
Леон ухмыльнулся, и налил себе ещё стакан вина.
– Знаешь, как меня только не уговаривали идти искать тебя на Пер Лашез, но в глубине души я верил, что такую тварь так просто не прищучить. Зачем было всё так усложнять, как ты вообще додумался до такого?!
– Хотел, чтоб вы, намучавшись в поисках, пострадали над могилкой старого друга. Разве это не столь важная причина?
– Чёрт-те что! Кстати, где же тот однорукий, о котором говорила сестра?
– Тебе его сейчас изобразить?
– Нет, хватит с меня бурлескных выпадов! Эх, лучше бы я сразу начал с Отца Лашеза, нашёл бы там твою могилку, успокоился и прекратил поиски. А теперь что – пью вино с покойником!
– Дорогой Жозеф, отправиться к Отцу Лашезу никогда не поздно, там круглосуточно принимают на постой. Альбанелла самолично отыскал там неплохое местечко для ночлега, в одном уютном склепе. Я даже думал поставить туда табличку в честь себя и статую Святой Девы, но передумал – уж слишком пафосно и громогласно получится. А я по-прежнему убеждён, что краткость – сестра таланта. Потому скромно и талантливо свёл любое упоминание о себе к нолю.
– Я всегда знал, что ты больной придурок, Конте.
Глава 6. Неудобная правда
– Мари-Роз, такой смелый вырез и открытый крой! И браслет – это же твои любимые изумруды! Куда я во всём этом пойду? – Анжелик с большим изумлением рассматривала платье и браслет, который получила в подарок от своей сестры.
– Ну хотя бы, на рандеву с Гаспаром. – задумчиво сказала Мари-Роз, не отрываясь от расчёски.
– Ты хотела сказать, с Гюставом?
– Да, точно, с этим, младшим Дюфуром.
– Да что ты говоришь, мы просто давние друзья…
– Сначала просто друзья, потом просто любовники, а потом… Такова жизнь, дорогая Анжелик!
– Мари-Роз, скажи честно, тебя что-то беспокоит? Ты такая тихая, углублённая в себя. Что-то случилось?
– Нет, дорогая, ничего не случилось! Я просто очень чувствительна к перемене погоды. Пожалуй, мне нужно уехать в Канны, или Ниццу. А лучше, в Монте-Карло. Или вообще, в турне по Африке. Дикие кошки, сафари, жаркий климат, мне всегда было это по нраву…
– Не успела я приехать, как ты уже уезжаешь? Нет, сестричка, ты что-то мне не договариваешь! И если бы я не знала свою сестру, я бы сейчас не переживала так сильно!
– Ладно тебе! Расскажи лучше о своих приключениях в Англии. Нашла себе какого-нибудь смазливого Чарльза или Энтони?
– Не так чтобы нашла… Все они не дотягивают до моего идеала…Да и с нашим расписанием особо не разгуляешься – занятия в классах, вальс, балет, конный спорт и даже теннис. Минутку, ты сказала, Чарльз? О Боже, я же обещала Чарльзу Милнеру прислать открытку из Парижа, когда вернусь домой. Сама всё забываю, а ещё упрекаю тебя в забывчивости!
– Это уже интереснее, и что это за Чарльз Милнер?
– Так, ничего особенного. Просто англичанин!
– Ну что, даже нечего рассказать родной сестре? Хоть с кем-то целовалась при свете Тауэрских огней?
Анжелик всегда слегка терялась, когда разговоры касались любовных тем. От смущения её щёки покрыл лёгкий румянец, что было вполне присуще девушкам её возраста.
– Мари-Роз… Может это звучит катастрофически глупо, но не могу я целоваться с человеком, который не вызывает во мне всеохватывающего чувства восхищения и благородства!
Мари-Роз рассмеялась, прищурив глаза:
– Ох, Анжелик, какая же ты ещё девочка! Знаешь, юность всегда означает наивность. Радует, что это проходит со временем. Да, время летит чудовищно быстро, не успеваешь и обернуться, как сегодня уже становится глубоким вчера. Но одно я знаю наверняка: отныне, когда мы будем выходить в свет вместе, я буду страшно нервничать рядом с тобой.
– Нервничать? Почему? Ты думаешь, я не смогу дать отпор навязчивым ухажёрам? Поверь, ты ещё меня не знаешь, как я могу постоять за себя!
– Дело не в ухажёрах, дорогая Анжелик. Посмотри на себя – несмотря на твою наивность, ты стала притягательной для мужчин, как хрустальный цветок для золотых пчёл. Теперь и я смотрю на тебя иначе, совсем не как на младшую сестру, а как на соперницу. Всё-таки, разница в восемь лет говорит сама за себя, и на твоём фоне я буду проигрывать с каждым годом.
– Соперницу? Что ты такое говоришь?
Но Мари-Роз не стала продолжать разговор. Анжелик немного расстроили слова старшей сестры, хоть она и до конца не понимала их истинного значения. Подойдя к сестре, она села рядом и обняла её, как это было прежде в детстве:
– Чтобы ты не говорила, но я всегда буду любить тебя и папу. Не может быть иначе, мы же одна семья. Погоди, Мари-Роз, что у тебя на лице?
– Пустяшная ссадина, не беспокойся! Даже и не помню, как она появилась. Кажется, в машине, да, в машине. Роже резко затормозил на перекрёстке, и я слегка ударилась. Ничего страшного! – Мари-Роз не на шутку разволновало внимание сестры к небольшому синяку на лице, и она с ещё большим усердием принялась за крема и пудры, параллельно переведя разговор в другое русло. – Расскажи о своих планах, ты уже решила, Рождество будешь встречать дома? – сменила тему разговора Мари-Роз.
– Конечно, Мари-Роз! Вообще было бы хорошо собраться всем вместе здесь, как когда-то давно! Признаюсь, я очень соскучилась по бабушке и тёте, потому хочу на неделе отправиться в Эро. Не хочешь составить мне компанию вместе с папой?
– Нет, дорогая моя, подожду января, мы всегда навещаем их в это время, хотя папа последние годы пропускает это семейное событие. Тем более, ты же знаешь, какие натянутые у них отношения с нашим дорогим папочкой.
– Я бы не сказала, что натянутые. Просто…ты же знаешь нашего папу, он иногда бывает ворчлив, но в целом – он душка! Спасибо за платье и браслет, Мари-Роз! Уже поздно, я просто валюсь с ног, а завтра хочу с самого раннего утра отправиться на прогулку по Парижу!
– Не за что, дорогая, это меньшее, чем я могу тебя одарить.
На следующее утро Анжелик решила не дожидаться грядущей недели, и старший Годен снарядил её свободными средствами, подарками, водителем и служанкой Луиз, отправив в Эро. Остальная прислуга получила неожиданный выходной, чему была несказанно рада, чтобы ещё задавать какие-то вопросы. Итог был таков, что в особняке остались как чаще всего бывало, только двое – Орельен и его старшая дочь, Мари-Роз. Последняя проспала до полудня и лениво спустилась к завтраку, который, по сути, был уже обедом. За столом её терпеливо ждал отец, но его мысли приглушали чувство аппетита, потому для него важно было добиться полного единения у себя дома.
Мари-Роз сразу направилась к столу в предвкушении обычного праздного дня – она ещё не была в курсе домашних новостей.
– Анжелик ещё не вернулась с прогулки? – непринуждённо спросила Мари-Роз, потянувшись к графину с крепким горячительным.
– И не вернётся. Она уехала в сопровождении Луиз и Роже в Эро.
– Эро? Так быстро? Она говорила, что на следующей неделе планирует поездку.
– Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас. Не так ли, Мари-Роз? – отложив газету в сторону, Орельен как-то странно посмотрел на дочь.
– Ты о чём, папочка?
– Хочу с тобой поговорить, не откладывая, прямо сейчас. Ты не против?
– Стоило ей вернуться домой, как ты сразу заметил моё существование? Конечно, в этом весь ты. И о чём пойдёт речь?
– Сколько раз ты была в казино Монте-Карло за последний месяц?
Мари-Роз ехидно рассмеялась на всю комнату.
– Ты шпионишь за мной, не так ли, папа?
Орельен проявлял колоссальную выдержку, стараясь подойти к сути разговора пока ещё спокойным тоном:
– Потрудись ответить на вопрос крайне честно во избежание неблагоприятных для тебя последствий, Мари-Роз.