В дневниках 1909–1916 гг. Вавилов записывал стихотворения собственного сочинения. Всего их около ста двадцати.
Стихотворения эти в большинстве своем плохие, некоторые просто графоманские (впрочем, иногда Вавилов сам это понимает и отмечает), но есть несколько вполне качественных – выразительных и интересных (порой это даже не целое стихотворение, а строфа или несколько строк).
Здесь приводятся 51 из них – как лучших, так и худших – в хронологическом порядке. Всюду сохранена авторская орфография и пунктуация.
1909
Тихо тикают часы,
Равномерно отмечая
И минуты и часы,
Ничего не пропуская
Календарь за ними вслед
Лист за листом опадает,
Дни, недели, толпы лет
Равнодушно пропускает
Вы часы, ты календарь
В вашем время ведь владеньи
Переменой вы своей
Знаменуете движенье
Время – жизни яркий знак,
Время – символ обновленья
Без него – покой и мрак
С ним-же вечное движенье
Пусть быстрее оно течет
Год за годом отмечает
К смерти всех нас приближает,
Но мир двигает вперед!
Между небом и землею
Я повис.
И не знаю вверх лететь мне
Или вниз
Наверху теорий царство,
Знанья рай
А внизу искусства с жизнью
Славный край
Да уж снизу улетел я
Далеко
И упасть туда опять мне
Нелегко
И хоть вижу я науки
Блеск и свет
Но и с нею сильной связи
Также нет
А меж тем своей усладой
Жизнь манит
Но сияние науки
Мой магнит.
Меж наукою и жизнью
Я повис
И не знаю вверх лететь мне
Или вниз
Все как будто бы сон, небылица,
Помертвелые, бледные лица
В этом шуме, свистках и звонках
Смотрит грозным видением страх
Эти улицы, люди, трамваи
Телефоны, театры, дома
Все вы жалко-ничтожные сваи
Над нирваной, где царствует тьма
Все вы умысел глупо-забавный
Сумасшедший, горя[ч]ечный бред
Но смеяся царит он Державный
Он Нирвана, он грозное нет
Жизнь вымысел пустой
Забудем обо всем,
Забудем о себе
И крикнем миру «стой!»
Зевается
И хочется спать
‹…›
Ни о чем я не мыслю, не чувствую
Кругом ничего
И как будто-то бы в жизни отсутствую
И живет кто-то другой, вместо меня
Он сидит и пишет эту бес[с]мыслицу
Меня же нет
Я не знаю где я, да и живу ли я
Потому что меня нет
И во сне ли я наяву ли я
Не знаю каков ответ
Все и будущее и прошедшее
И настоящее исчезло вдруг
Все печально грустное и ушедшее
И бессмыслия жалкий стук.
‹…›
Что ни день, что ни мгновенье
Все далей я от жизни удаляюсь
Она – мечта и точно сновиденье…
В нежизни ж я живым являюсь
Да, в жизни умереть
Вне ж жизни бурно жить
Вот цель моя, вот все мое стремленье
Я в нем найду источник вдохновенья
Без жизни радость жизни буду пить
Соединю я личность, с безличностью в одном
В уме, и в отрицании моем[202].
Дремлет как вечная тайна
В лунном сиянье Украйна
Как изумруд – небосвод
Смотрится в зеркало вод
Чудится сон упоенья
Счастие самозабвенья
Жизнь великая
Жизнь столикая
Счастьем бурная
Нет желания
Нет страдания
Высь лазурная
В жизнь – все смотрится
Ты ж – в нее.
‹…›
Смерть, свечи, попы – все это так условно
А для меня условность теперь ничто
и Жизнь, и смерть стоят почти ровно
‹…›
Наше время переходное
Мы пришли на острие
Все усилия бесплодные
И тоска, небытие
Да к чему-то мы готовимся
А пока… пока гнием
И уныло все поем,
Что к чему-то мы готовимся,
Но, что есть, то есть и истина
А что будет то мечта[203] –
Вы почтенные прокисли все
Идиотство – вот черта
В существе вашем единая
Вся ж мечта и поступь львиная
Глупость ваша только лишь
Не прикроешься, шалишь
‹…›
Увы мне, увы мне
Во власти
Я страсти
Она меня мучит
И истине учит
Что я лишь – мечта
Что разум – мгновенье
Что страсть – сновиденье
Что жизнь вся – пуста
Я – камень понявший
Я звон – услыхавший
Себя самого
И камнем лечу Я
И звоном звучу Я
И мысля, и чуя
Но силы лишен Я
Те звуки направить
Тот камень заставить
Лететь перестать
Я колокол бьющий
Чужою рукою
Себе не дающий
Безмыслья покоя
Я слышу, я знаю
Но сил не имея
В тоске изнываю
А звуки[204] все сею.
Дача – Дождик. Дождик – дача.
Скука, холод, неудача
Мысль замерзла. Странно грустно
Что хочу писать – лишь устно
Могу выразить – Чернила
Вражья сила соблазнила
И пишу – что не хочу
И хоть грустно – хохочу
Если ж весело – я плачу
Черт понес меня на дачу
Для чего пишу, не знаю
Только рифмы подбираю
Вот страницу отстрочил
И довольно – я почил
Я хочу ложиться спать
Направляюсь на кровать
‹…›
Ты человек ничто в бесконечном
Но бесконечный пред всяким ничто
Ты – что зовется в мире конечным
Но ни ничто, никогда ни ничто
‹…›
Горе и ужас, знание вкусившим,
Пред бесконечным мы только ничто
Но в осмысленьи безумном забывши
Что пред ничем мы великое «что».
Все глубже, все острее входит яд
Уж мысли мало правды говорят
Уж даже в отрицание я веру потерял
И чем-то странно, странно-страшным стал
Нигде, ни в чем не вижу ничего
Забыл я все, не знаю своего
Я стал мертвец, я мертвым камнем стал
Но камнем понимающим, что мертв
Я живо понял смерть свою
О жизни, как мертвец пою
А в смерти я живу, живу.
Нет зацепок
Мир так гладок
Он так крепок
Он так гадок,
Говорю не понимая
Потому что мир – я тоже
Моя жалоба немая
Отблеск гадкого того же
Проклиная, проклинаю
Я проклятие свое же
Принимая, принимаю
Я проклятие все то же
Неизбежно, неизбежно
Мне, вращаясь в диком круге
Бунтовать, причем мятежно
От себя бежать в испуге
От себя бежать в себя же
Что же хуже, что же гаже.
Зубы болят; голова не в порядке
Надо писать, а о чем? Темы нет
Время летит, уж ноябрь, скоро святки
Кончится год. А итог? Винегрет
Мысли запутались, да и не хочется
Стройности, ясности, все чепуха
Все, как в мятель, полоумное носится
Все, как загнившая грязь, шелуха
Зубы болят; вот конец и начало
В этом мне все, иль сознанье всего
О если б всюду, как тень не торчало
Грозное око «я» моего.
1910
О луна
Из окна
На тебя я гляжу
За полетом твоим
Я страдая слежу
Я лишь только взглянул
Серп твой вдруг потонул
И скрываясь она
Вся насмешкой полна
Зашептала вдруг мне
Позабудь о луне
И часы и луна
Ерунда лишь одна
И разгадку тая
«Сила все ж ведь твоя»
Говорила луна
Вся насмешкой полна
Плачь! Ори! Кричи! Визжи!
Череп об стол размозжи
«Две души во мне живут»
И на части меня рвут
И не борятся оне
Обе точно, как во сне
Вместе, рядом, бок о бок
И не знаются, о Бог!
Может даже третья есть
Но довольно пары несть
Вот вопрос: душа какая,
От которой дурака я
Здесь ломаю из себя
Если б в бой вступили души
Превратились бы все в туши
Или в трупики верней
Жить бы было бы складнее
Воцарилась бы едина
И себя-то я скотина
Почитал за господина
Над собой самим
Ах над собой самим
Однажды, с «Бранда» кажется вернувшись
Разделся я, и лег спокойно спать
И в миг заснул, в подушку весь уткнувшись
Но… это присказка, не лучше ль уж начать…
Итак… вдруг очутился я пред телескопом
Он бесконечно все светила приближал
И удивлялся я, в восторге весь дрожал
Все было близко, как под микроскопом
Я все кругом забыл, мой глаз слился с стеклом
Я о себе забыл, забыл, что я смотрел
(N. B.) Чепуху свою, я, конечно, сознаю
Забыл о времени грядущем и былом
Вне времени, в пространстве я летел
Иль нет, передо мною все кругом летело
Я ж растерял себя, глаза свои и тело
Растаял я, и уж смотрел ни я
Бездушная была субстанция моя
А нет! Все видел Я
Все видела субстанция моя
И все лишь врал и вру, скажу уж не тая
И не хочу все врать, Я Я, Я Я
Снова август, дождик, тучи
Рим, Равенна… далеко
Предо мною книжек кучи
Так уютно и легко
Снова будут снег и вьюги
Снова будет бодрый труд
Не мечтаю я об юге
Веселей за книжкой тут
В книге счастье, в жизни – горе
Для чего же в горе жить
И не лучше ль в книжном море
Жизнь живую утопить.
Попытаемся воскреснуть
Хоть пришлось бы даже треснуть
Для того
В жизни двух путей мне нету
Иль к науке, или в Лету
Улететь
Стать собой давно уж надо
Хоть пришлось б все силы ада
Вызывать
1911
Как ни живи – жизнь проживется
Как ткань ни тки – нить оборвется
–
Жизнь себе строю, ломаю, борюся
Жизни одной, а не смерти боюся
–
Смерть окончанье – жизнь есть работа
Смерть беззаботность – жизнь есть забота
–
Я архитектор? Иль кирпичи я
Повар иль блин у вселенской печи я
–
Если я – блин, до меня мне нет дел.
Если я – повар, чтоб блин не сгорел
Я наблюдаю
1912
Жизнь и наука! Это так тонко
Есть между ними друзья перепонка
Но на сегодня ее разорвем
Жизнь и науку в бокале сольем
Пенятся пусть и, волнуясь, клокочат
Юность смеется, юность хохочет
Пьет и смеется, смеется и пьет
Жизни в науке дорогу дает.
О пойми, что все проходит,
Что прошедшее – исчезло,
Настоящее – лишь призрак,
А грядущее – исчезнет.
Посмотри и ты увидишь,
Что прошедшее лишь в книгах
Настоящее в картинах
В переливах звуков чудных
И что вечное – наука
Позабудь юдоль земную,
Заведи библиотеку,
И поставь на полках длинных
Томы Пушкина и Гете
Галилея и Ньютона,
Перелистывай альбомы
Наслаждайся Леонардо
Ботичелли иль Джорджоне
Или Гаусса раскрой ты
И гармонии науки
Насладишься дивным строем
Позабудь, что есть другие,
Позабудь, что мир вертится,
Что умрешь ты неизбежно.
Сон и явь пусть незаметно
Чередуются друг с другом
1913
Года идут… И с ужасом гляжу
На то, что пройдено и что пройти осталось
И с трепетом слежу, чтоб не распалась
Мечтаний ткань, которую вяжу.
Я ни философ, ни поэт
Я ни ученый, ни художник
Во всех ремеслах я сапожник
И мне на свете клетки нет.
В глубине в неясном шуме
Буйный Рейн ворчит
Свод небес, как ночь угрюмый
Бурей мне грозит
Но иду я твердым шагом
Выше, к небесам
И кудесникам и магам
Воли не отдам.
Из-за туч сияет утро
Весело глядит
Как осколок перламутра
Облако летит
Восхищен природой дикой,
Я вперед иду
Объедаюсь земляникой
Ничего не жду
Исчезнул сон Италии небесной
По Австрии пивной я в поезде тащусь
И до России дикой, но прелестной
Надеюсь уж во вторник я домчусь
Почтенный Пьеро и Джорджоне
Поклон последний шлю я вам
Мой вояж к былым богам
Надеюсь были похороны
_____________
Вы призраки только и намеки…
Я покидаю вас друзья,
Прошли все ваши дни и сроки
Заря иного бытия
Поездка длинная моя
Физик я в литературе
А в науке я пиит
Искони видно лежит
Эта блажь в моей натуре.
1914
Смерчем войны оторвав от тихого мира былого
Грозно метнула судьба в путь неизвестный меня
Прежде спокойно и мирно текла моя жизнь,
приближаясь
К вечной Нирване конца, к миру, покою и сну
Ныне не знаю куда устремляется бурным потоком
Жизни волна и куда вынесет вскоре
Смерти я не боюсь, неизбежность страха не стоит
Большой Медведицы алмазный ковш повис
И Млечный путь таинственно струится
По-прежнему Вселенная катится
Неведомо куда в сияньи звездных риз
Пылающего солнца отраженье,
Дневной обман сияющих небес
Пред истиною ночи вдруг исчез,
Как светлое, но ложное виденье.
‹…›
Конечно, лет через пятьсот
Придет профессор-археолог,
За ним студентов хоровод
И рой курсисток богомолок.
И эту тихую страну
Исколесят они, изроют
И древность, верно, не одну
В земле копаяся, откроют.
Кресты печальные среди полей печальных
Тенями черными вы стали у дорог.
Какой таинственный храните вы порог
Тоски, рыдания и песен погребальных
Не над могилами охраною вы стали
Не смерть таят болота и песок.
Десять дней в проклятой деревушке
Я живу в халупе смрадной и сырой,
Десять дней унылой чередой
Мимо тянутся полки, обозы, пушки.
Кржиж в грязи осенней потонул
Семь халуп насупились угрюмо
В голове одна другой печальней дума
Лег, закрылся бы шинелью, да заснул
День за днем, как сон бессмысленно-туманный
Без следа уходит в мрак времен.
…………………………………………………
Там далеко пушек рев и лес знамен,
Суд вершит судьба таинственный и странный.
О когда ж свершится приговор
И самим собою я проснуся
Прежней жизни потянувшись улыбнуся
И с судьбой начнется прежний тихий спор.
Сил таинственных стеченье
Закрутило жизнь мою.
Веру в цель и назначенье
Безнадежный отдаю
Жизни шум, природы трепет
Бег сияющих светил
Все случайный, странный лепет,
Миг игры безумных сил.
Тихо жди прикосновенья
Сокрушающей руки
И спускайся по теченью
В смерть впадающей реки.
1915
В час ночной, когда туман блестящий
Улетает с солнцем до утра.
Посмотри на небо, смертный, зрящий
Мир глазам открылся настоящий
Сдернут свод лазурнаго шатра
Шар земной ничтожный и презренный
Неизменный совершает путь
К цели странной, вечно-сокровенной
И оков таинственных вселенной
Не дано судьбою разомкнуть
Что свершается, должно было свершиться
Книг судеб заполнены листы
Перевертывай суровые страницы
И оставь безбрежные мечты
Не напрасно ль к неизбежному стремиться.
Южно-зеленые каштаны
И пряный аромат весны
О вы обманчивые сны
И мимолетные дурманы
–
Здесь в старом доме жуть и тишь
И одиночество так нежно
Весь мир раскинулся безбрежно
А ты мечтаешь и паришь
–
Лети, пока выносят крылья
А крылья сломлены – умри
Стой у божественной двери
И Бог простит твое бессилье
Май на исходе. Весны побледнели цветущие ризы.
Пыльно и жарко, спастись в поле песчаном нельзя
Тщетны мольбы беспощадно горящему солнцу
Путь предначертанный свой мерно свершает оно.
Пушек не слышно давно, и пушки и люди уснули
Летней истомой объят Пан одурманенный спит.
Мысли немеют, забыл и о грустно-тревожном прошедшем
В будущем нету мечты, а настоящее – сон.
В моей халупе одинокой
Сижу и коротаю день,
Газет читаю дребедень,
И скуки лень каменно[о]кой
Свою раскидывает тень
В окно июньская истома
Вливает душную волну,
Зовет к томительному сну
И оглушительного грома
Не дожидаясь, я зевну
Иванов день горит и пышет
И тишь на небе и земле
А в золотисто-жаркой мгле
Земля беременная дышит,
Забыв о добром и о зле
Но ночь придет и жутью странной
Заговорите вы поля
И ты зловещая земля
Перед вселенною безгранной
Застынешь в страхе и моля
Как грязная сырая парусина
Повисли облака над вымокшей землей
Поля закутались туманной пеленой
И сеется дождя гнилая паутина
И словно по сырому полотну
Колотит кто-то бешено рукою
Прислушаешься к пушечному вою
И станет буднично и тянешься ко сну
Природа и война, судьбы моей извивы
Однообразно все и скучно и умрет,
О поскорей бы смерти страшный лед
Сковал ручей живой и прихотливый
Плачьте зубры и олени,
Смерть безумная идет
Ваши сладостные сени,
Изумрудных просек тени
Беспощадная сметет.
Нет спасенья! Там за чащей
Воет, мечется война
Нет у вас мечей и пращей
Нет у вас стрелы звенящей
Пуща ты покорена.
О, зеленая твердыня,
Древний, дивный, мирный храм
Наблюдатель твой отныне
Обречет тебя – святыню
В дар иным, своим богам
Твой защитник и хранитель
Изнемог и пал от ран
Близок злобный победитель
Он идет в твою обитель
И уходит рать славян.
–
О наивная природа
Для чего ты отдала
Силу всю и всю свободу
Человеку на угоду
И себя же обрекла
‹…›
Угрюмых елей вечное молчанье,
Седой туман нетронутых болот…
Ты смерти слышишь ли тревожное дыханье
Давно она тебя, давно к себе зовет
–
Осенний лес, о нежное кладбище
И смерть, и жизнь ты тайно помирил:
Весь мир прелестное, но тесное жилище,
И умерев, ты узы лишь разбил
Луна холодная, как лед
И звезды инеем сверкают,
Дремота странная витает
Зима железная идет
И сон, и смерть, и мир несет
Жуть ночная. Тише! Тише!
Петухи поют к беде,
Тени черные везде
Слышишь, как скребутся мыши?
Вьюга серая пришла
В саван мягкий, в саван белый
Мир, как труп захолоделый
С плачем, визгом облекла
Шопот, шелест, ропот, стоны
………………………………
У истопленной пещи,
У мерцающей свечи
Критикую я Ньютона
Жизнь иль смерть, не все ль равно
Мир таинственен, как прежде
Мудрецу, или невежде
Бога узрить – не дано.
Сомкнулся вновь таинственный овал,
Железную и рабскую кривую
Вновь шар земной вкруг солнца начертал
И новую страницу прочитал
Я книг судеб печально-огневую
1916
Безмолвной тайной мир сжимая,
Сине-серебряная ночь,
Склонясь, как мать глухонемая
Чему-то учит землю-дочь.
И смотрит дочь, не понимая.
О если б прочитать из Голубиной Книги
Грядущего нелепую игру,
Проинтегрировать увертливые миги
И крикнуть времени решительное «тпру»,
Тогда бы бросил я страницы эти,
Как старые листки календаря.
Не философствовал ни о каком предмете
И знал, что 1-го случится Января
-
И стало б тошно жить на белом свете.
Рукою пьяной типограф
Без толку на доске и складу,
Набор, раскиданный собрав,
Вдруг напечатал Илиаду
Я от судьбы того же жду,
Слепа она, пьяна, небрежна
Смотрю на жизнь я безмятежно
И ожидаю ерунду.
Sub specie aeternitatis[205]
И все и вся глупейший нуль
Нам жизнь дана зачем-то gratis[206]
И все равно: живу, умру ль.
И если Господу угодно,
Чтоб был я тем-то или тем
Сыграю перед вся и всем
Роль честно я и благородно
И, как нанявшийся актер
Играть так буду я ad finem[207]
Пока не загасят костер
И я, как пепел не остыну
Старое[208], но сейчас вспомнилось новым и живым:
Когда я буду погибать
И жизни путь к разверстой бездне
Меня манить и увлекать
Начнет и говорить «исчезни».
Тогда живою пеленой
Ты ниспади передо мной,
Италия, о, край родной!