– Чего уставился? – хмыкнула дремофора (или дремофор?). – Нравлюсь?
– А… э… типа да! – только и сказал я, глотая слюну. Потом опомнился и, схватив плащ кобольда, расстелил его на траве: – Садись!
Дремофора презрительно фыркнула (мои манеры не слишком впечатлили ее), но на плащ все же села. Пронзительно посмотрела на меня.
Ее взгляд отрезвлял.
– Что тебе нужно? – спросил я прежним, без всякого налета влюбленности, голосом.
– Узнать, зачем ты пришел в наш лес. – Улыбки на ее лице – как ни бывало. Передо мной сидит самая серьезная на Капаблаке дремофора. – Зачем привел свинью, – кивок на все так же храпящего Свэна, – и их? – я вздрогнул: взгляд остроухой указывал куда-то мне за спину.
Миг – и из кустов выпрыгнул, держась за заднику… черный гном.
– А-а-а! – орал он, выпучив глаза, и не отнимая рук от толстого зада. – А-а-а!
– Да листочков сорви! – посоветовал я ему. Или… у меня тут была… – я стал шарить в бэге.
Не знаю, что я там надеялся найти, но смотреть на героя мифов мне вовсе не улыбалось. Это все равно что неделю пить без остановки, а потом увидеть свое отражение в речке!
Гном моим советам не внял, однако руки от задницы наконец убрал. Теперь обе они указывали на дремофору.
– Ты… – злобно зарычал гном, пожирая девушку взглядом. – Это… ты меня молнией уда рила!..
– Нечего по кустам прятаться! – обиженно бросила дремофора. – И вообще я не по тебе хотела, а по адским ловчим!
– По каким еще ловчим? – Я с удивлением обнаружил, что волосы на голове самовольно шевелятся.
– По адским! – Гном хмыкнул с таким презрением, словно этих самых ловчих ел он каждый день на завтрак, на обед и на ужин. – Кстати, им до нас не больше десяти минут бегу!
– Отлично! – Дремофора выжидающе уставилась на черного: – Значит, у нас есть еще время позаниматься с тобой.
– Чем позаниматься? – торопливо выкрикнул гном. – Что я вам сделал?
– А зачем за ними следил? За нашим разговором сейчас? – хмуро осведомилась дремофора. Не надо от нас прятаться – все равно ведь найдем! Правильно? – это она уже мне.
Я, последние полминуты лишь тупо переводивший взгляд с дремофоры на гнома и обратно, несколько растерялся, однако быстро нашелся и кивнул.
– Да вы что на меня так? – воскликнул оскорбленный карлик. – Феноламп меня зовут, я тут по приказу начальства! Больше ничего сказать не могу – нельзя.
– От Хрофта, значит? – задумчиво поинтересовалась дремофора.
– От него самого.
– А зачем к ним приставили?
– Сказал же – не могу сказать!
– По… – начала было дремофора, однако совсем рядом раздался дикий вой, вызвавший у меня крупную дрожь.
– Прибыли, мать их Цербер! – странно выругался гном. – Эх, придется тряхнуть топором! Человече, буди свою хрюшку – пусть помогает!
Свэна я раскачал как раз вовремя: только он поднялся, утирая кулаками глаза, как заросли выплюнули на поляну двух помятых псов. Правда, не совсем обычных: вместо шерсти тела из окутывал уже знакомый мне иссиня-красный пламень.
Сюда бы ведро воды, подумал я неожиданно. Облили бы – авось, огонь потушили.
– Чего пришли? – хмуро бросил псам Феноламп. – А ну пошли прочь!
Но ловчие, судя по всему, не собирались внимать его совету. Они, словно с каждым шагам увеличиваясь в размерах, медленно пошли на нас.
– Во дела! – только и сказал Свэн. Потом я услышал, как разжимается захват на его поясе: кобольд готовил молот к бою.
Я никогда не считал себя героем. Все получилось как-то само.
Я выпрыгнул вперед, закрывая собой остальных. Одна из псин злобно оскалила зубы и бросилась на меня. Увернуться я не успел: передние лапы ловчей ударили в грудь, повалив на землю. Цап! – и она впивается клыками в своевременно выставленную руку. Ша!.. – не обращая внимания на боль в запястье, с размаху бью ее правым кулаком по морде.
Магическое пламя, еще недавно казавшееся мне всепожирающим, не причинило никакого вреда: локоть свободно прошел сквозь него и ударил пса в челюсть.
Наверное, в то мгновение сам Тор вложил свою силу в мои руки: адское отродье отлетело метра на два, не слишком удачно приземлившись на спину. Я, не веря в свою удачу, замер, ожидая, что будет дальше.
А дальше пошел дождь.
Я скосил глаза в сторону дремофоры: она, раскинув руки, что-то шептала на непонятном наречии. Тело ее оплела голубая аура, а сама девушка, казалось, парила над землей.
Свэн и Феноламп, победно крича, неслись на гончих, которые, под струями волшебного дождя, растеряли окружавший их магический пламень.
Они уже не походили на тех страшных тварей, внушающих благоговейный ужас; скорее, на обычных бездомных шавок, которые роются в помойках и дерутся за высохшую кость.
Я прислонился затылком к земле и закрыл глаза: за исход боя можно было не волноваться, а вот Моя прокушенная рука…
Кто-то легко коснулся моих век, и сознание погрузилось в сон, где не было ни кобольдов, ни Фенолампов, ни статуэток Локи…
– Никогда не любил вас, тупых кляч!
Лошадь лишь отвернула голову.
– Нет, ты смотри на меня! Как, ну как ты могла подвернуть ногу, глупая лошадь? Да Столинский тракт, между прочим, лучшая во всем Орагаре дорога!
«Глупая лошадь» лишь презрительно фыркнула в ответ: мол, видали и получше.
– А теперь я, уже совсем не молодой, в летах, гном, должен тащить на себе весь наш скарб и идти пешком, а ты, наглое создание, – до самого Тчара хромать, делая вид, что тебе очень больно!
Кляча решила смолчать.
3емлерой на ходу перехватил мешок с пожитками и утер освободившейся рукою лоб. Посмотрел на рукав: на ткани отпечаталось огромное пятно.
Их дуэт «гном и кляча» до сих пор не дошел до 3рега, несмотря на то, что из замка Гронкяйра вышел два дня назад.
3емлерой клацнул зубами. 3ачем он решился ехать на капризной кляче меллисов, когда можно было взять выносливого воронна*?[6]
– Все! – гном сбросил с плеча ненавистную сумку и улегся прямо посреди дороги. – Либо ты тащишь сумки, либо мы отсюда никуда не уйдем!
Кляча оторопело вылупилась на коротышку, ожидая, что сказанное окажется всего лишь очередной едкой шуткой, но подгорный житель и бровью не повел.
Впору было начинать беспокоиться: умирать лошадь не хотела, а тащить на себе дорожные талмуды смерти подобно. Вот уже и не из чего выбирать!
– Все! с этой минуты! ни капли! ни кусочка! снова закудахтал гном. – Лучше умереть! чем позор!
Больше ничего интересного в бородатую голову 3емлероя не пришло, и на долгие два часа, за которые нескупое до жары солнце поднялось в самый зенит, ни гном, ни уж тем более кляча не сказали ни слова.
Пот лил с обоих градом, задница гнома на прогретой земле медленно поджаривалась, но подгорный житель терпел, сжимая зубы и от нечего делать раздирая мозоли в кровь.
Наконец он не выдержал.
– У, скотина! – 3емлерой, не отрывая полного ненависти взгляда от осоловевшей на жаре лошади, запустил руку в мешок. – Только из-за тебя! – ладонь гнома, сжимая в себе кусок утреннего недоеденного мяса, вылезла наружу. Правда, долго оно там не задержалось: миг – и деликатес исчез в зеве раскрытого землеройского рта.
Умей кляча говорить, ее крик услышал бы даже оглохший суфский часовщик, сидящий в Часовне и следящий за тем, чтобы часовая стрелка не обгоняла минутную.
– Иго-го! – заржала кляча, укоризненно гляди на гнома, отчаянно жующего мясцо.
– Чего – «ого»? – воскликнул он зло. – Я из-за тебя и так похудел на сколько! – в качестве примера 3емлерой оттянул поясной ремень. По крайне мере, попытался это сделать: тот сидел слишком плотно, чуть ли не впиваясь в толстое гномье брюхо.
– Хотя зачем тебе мои беды? – гном поспешно сменил тему. – Еды уже почти не осталось, до 3рега мы без нее вряд ли дотянем. Тебе хорошо: щипай вон травку у дороги, дура, да ногу свою залечивай! Набирайся сил – сейчас мешки потащишь!
Кляча протестующе мотнула головой, но за траву взялась с большим удовольствием: неожиданно простая идея гнома оказалась для нее новой и очень важной. А нога… потащит, бородатый, ничего с ним не станется!
Мысленно все расписав, лошадь принялась за траву, представляя попутно, какого цвета будет лицо у гнома, какими словами он будет ее крыть и сколько времени ей понадобится трепать травку, прежде чем толстяк не завалится на землю под тяжестью скарба да не испустит дух.
Эх, мечты-мечты…
Еще раз представив падение гнома, кобыла проглотила вкусный стебелек и подошла к жадно давящемуся последним куском мяса 3емлерою.
– Что, поела? – бросил он с набитым ртом. Я тут голодаю, а у нее, видите ли, праздник!
Кляча ткнулась мордой в плечо, едва не повалив гнома на землю.
– Аккуратней, тупица! – прикрикнул на нее коротышка. – Ты что, меня сожрать вздумала?
Лошадь словно не слышала его. Уцепившись зубами за плечо гномьей куртки, она пялилась полубезумными глазами в пыль дороги, клубящуюся в полумиле к востоку.
Пыль?! 3емлерой радостно подхватился, не заметив даже, что кляча пожевала уже весьма приличную часть его куртки: наконец-то хоть какой-то шанс облегчить дорогу до города!
Внезапно пыль исчезла. Просто взяла – и растворилась в воздухе, словно ее и не было. 3емлерой оторопело вытаращил глаза; потер их кулаками. Магия, что ли? Или уже мерещится?
Воздух зло свистнул, и чей-то кулак врезался в тело гнома, ломая ребра. 3емлерой вскрикнул, попытался ухватиться за топор, но неизвестный убийца не дал ему ни единого шанса: следующий удар пришелся в висок.
Через две минуты все было кончено. Измазанный в крови, убийца спокойно пошел дальше. Будто за его спиной и не лежало два растерзанных трупа: лошади и ее хозяина.
Проснуться оказалось намного легче, чем заснуть.
Я разом открыл глаза и резко сел.
– Ой! – только и сказала моя старая знакомая дремофора.
Я криво усмехнулся, оглядел ее с ног до головы: и когда только успела переодеть платье, нацепить все эти побрякушки? По-моему, я проспал не больше часа, а мы уже в какой-то… спальне?.. Эх, Лин, прости! Если что, это было неправда и ненарочно!