Тем временем Феликс, готовясь к убийству, наблюдал за всем, что происходит в доме старца. Между прочими вещами он заметил странную вещь — ночью Распутина не охраняли! Трусливый министр Протопопов, ответственный за охрану Распутина, сам встречался с ним иногда, как Никодим, ночью, а потому свидетелей не желал и в десять часов вечера охрана отправлялась домой. Кроме того, Феликс узнал, что в дом можно зайти через заднюю лестницу, которая вообще никогда и никем не охранялась. При этом Протопопов лгал государю, что Распутина он охраняет днем и ночью и что даже мышь не может проскользнуть в его квартиру незамеченной.
Теперь план Феликса полностью созрел: он позовет старца ночью к себе домой для того, чтобы тот помолился о его жене, Ирине Романовой. То, что приглашение приходилось на ночь, не должно было смутить Распутина, привыкшего к тому, что многие избегали встречи с ним, боясь быть заклейменными позором. По ночам он встречался со многими никодимами. Таким образом, Ирина послужила той наживкой, на которую Феликс Юсупов решил заманить Григория Ефимовича в свой дом.
Незадолго до убийства Юсупов послал письмо жене. Текст его не сохранился, но сохранился ответ княгини Ирины Александровны, где были следующие строки: «Благодарю тебя за твое сумасшедшее письмо. Я половину не поняла. Вижу, что ты собираешься сделать что-то дикое. Пожалуйста, будь осторожен и не суйся в разные грязные истории. Главное — гадость, что ты решил все без меня, это дикое свинство… Одним словом, будь осторожен. Вижу по твоему письму, что ты в диком энтузиазме и готов лезть на стену… Чтобы без меня ничего не делал»[285].
Юсупов старался подавлять те нравственные мучения и колебания, которые все больше возрастали по мере приближения условленной даты. Как Раскольников, он старался обходить их заученными формулами-заклинаниями: «…Внутренний голос мне говорил: „Всякое убийство есть преступление и грех, но, во имя Родины, возьми этот грех на свою совесть, возьми без колебаний. Сколько на войне убивают неповинных людей, потому что они ‘враги Отечества’. Миллионы умирают… А здесь должен умереть один, тот, который является злейшим врагом твоей Родины. Это враг самый вредный, подлый и циничный, сделавший путем гнусного обмана всероссийский престол своей крепостью, откуда никто не имеет силы его изгнать… Ты должен его уничтожить во что бы то ни стало…“»[286].
Юсупов вхож во дворец, часто встречается с царской семьей, которая, как всегда, ласкова к нему, не подозревая, что все его действия в первую очередь именно против императрицы и были направлены.
«Если убить сегодня Распутина, через две недели императрицу придется поместить в больницу для душевнобольных. Ее душевное равновесие исключительно держится на Распутине; оно развалится тотчас, как только его не станет. А когда император освободится от влияния Распутина и своей жены, все переменится: он сделается хорошим конституционным монархом»[287], — говорил он с доверием масон у В. А. Маклакову, вовлеченному в заговор.
Итак, согласно плану Юсупова приманкой для Распутина должна была послужить Ирина Романова. Зная расположение старца к себе и его любовь к семье Романовых, Юсупов не сомневался: старец придет в любое время дня и ночи, чтобы помолиться об Ирине. Юсупов пишет письма жене, чтобы та поскорее возвращалась в Петроград, но зачем — этого он ей не говорит. Он знал, что Ирину нелегко будет уговорить выступить в роли приманки. Но он не ожидал, что она вообще откажется приезжать. Вот что она писала в своем письме из Крыма 3 декабря 1916 года: «Ты не знаешь, что со мной. Все время хочется плакать… Настроение ужасное, никогда не было такого… Я не хотела всего этого писать, чтобы тебя не беспокоить. Но я больше не могу! Сама не знаю, что со мной делается. Не тащи меня в Петроград… Приезжай сюда сам… Я больше не могу, не знаю, что со мной. Кажется, неврастения… Не сердись на меня, пожалуйста, не сердись… Я ужасно как тебя люблю… Храни тебя Господь…»
Если бы только Феликс прислушался к предчувствиям Ирины и бросил все это страшное дело, уехал бы в Крым. Но он этого не сделал. Полным ходом ведя приготовления к убийству, Юсупов занялся серьезной подготовкой будущего места преступления — подвала собственного фамильного дворца. Его описание этой подготовки выдает некое странное очарование, каким был исполнен Юсупов, готовясь к убийству.
«Три вазы китайского фарфора уже украшали ниши в стенах… Из кладовых принесли старинные стулья резного дерева, обитые кожей… драгоценные кубки из слоновой кости… Шкаф времен Екатерины Великой — эбенового дерева, с инкрустацией, с целым лабиринтом маленьких стекол, бронзовых колонок, потайных ящичков. На этом шкафу поставили распятие из горного хрусталя и гравированного серебра итальянской работы XVI века… Большой камин был украшен золочеными чашами, майоликовыми блюдами и скульптурной группой из слоновой кости. На полу расстелили персидский ковер, а перед шкафом — шкуру огромного белого медведя… В середине комнаты поставили стол, за которым Распутин должен был выпить последнюю свою чашку чая»[288].
В тот же день, когда Ирина писала письмо, в котором уговаривала своего мужа отказаться от его планов, Распутин в последний раз виделся с государем. Сохранилось свидетельство Вырубовой о том, что во время этой последней встречи с Николаем Распутин повел себя необычно: «Когда их величества встали, чтобы проститься с ним, государь сказал, как всегда: „Григорий, перекрести нас всех“. „Сегодня ты благослови меня“, — ответил Григорий Ефимович, что государь и сделал. Чувствовал ли Распутин, что он видит их в последний раз, не знаю: утверждать, что он предчувствовал события, не могу, хотя то, что он говорил, сбылось. Я лично описываю только то, что слышала и каким видала его. Со своей смертью Распутин ставил в связь большие бедствия для их величеств. Последние месяцы он все ожидал, что его скоро убьют»[289].
С этим государь уехал на фронт. Когда он вернется в Петроград, не будет уже в живых его друга Распутина, а его государство будет содрогаться в смертельной агонии, подобной той, в которой умер старец.
А вот еще одно письмо Ирины, написанное ею через неделю, 9 декабря: «Дорогой Феликс… получил ли ты мой бред?.. Не думай, что я все это выдумала, такое было настроение последние дни… Сегодня утром температура нормальная, но я все-таки лежу. Почему-то ужасно похудела… Прости меня за мое последнее письмо, оно ужасно неприятное… Хотела приберечь все это до твоего приезда, но оказалось, что не могу, надо было вылить душу… С Бэби (их маленькая дочь. — О.Ж.) что-то невероятное. Недавно ночью она не очень хорошо спала и все время повторяла: „Война, няня, война!“ На другой день спрашивают: „Война или мир?“ И Бэби отвечает: „Война!“… Через день говорю: „Скажи — мир“. И она прямо на меня смотрит и отвечает: „Война!“ Это очень странно… Целую тебя и ужасно жду».
Позже Юсупов поймет, что именно убийство Распутина распахнуло для России врата ада. Но он в этом не признается и будет пытаться, кажется, обмануть в первую очередь себя самого, попытаться успокоить совесть.
«Революция пришла не потому, что убили Распутина, — писал он в свое оправдание. — Она пришла гораздо раньше. Она была в самом Распутине, с бессознательным цинизмом предававшем Россию, она была в распутинстве — в этом клубке темных интриг, личных эгоистических расчетов, истерического безумия и тщеславного искания власти. Распутинство обвило престол непроницаемой тканью какой-то серой паутины и отрезало монарха от народа»[290].
Какой цинизм и какая бессмыслица! Уж если и был на Руси человек, соединивший царскую семью с русским народом, с русским крестьянством в первую очередь, то этим человеком и был Распутин.
Маклаков записал характерный для того времени случай. «Одна из светских дам Петербурга сделала любопытное наблюдение: при посещении госпиталя, где было много солдат, она под радостным впечатлением от смерти Распутина, сообщила о нем солдатам; она ждала выражения восторга, солдаты угрюмо молчали. Думая, что они ее не поняли, она стала повторять и разъяснять смысл события; солдаты продолжали молчать и наконец один из них вымолвил: „Да, только один мужик и дошел до царя и того господа убили“»[291]. Напомним, что сам масон Маклаков при этом нисколько не симпатизировал Распутину.
А вот что писал С. Булгаков: «…Я познакомился с князем Юсуповым, который мне рассказывал (очевидно, уже десятки раз) историю этого убийства с его потрясающими подробностями. В его рассказе не было ничего, кроме аристократической брезгливости, не было даже сознания того, что пуля направлена в царскую семью и что с этим началась революция. Это было уже тогда для меня очевидно. Убийство Распутина внесло недостававший элемент какой-то связи крови между сторонниками революции, а таковыми были почти все. <…> Это убийство разнуздало революцию, и стали открыто и нагло говорить и даже писать — правда не о цареубийстве — но о дворцовом перевороте»[292].
Глава 28Юсуповская ночь
«Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее».
«Скажите нам, мы убили праведника: он не злословил нас, пойдем — покаемся, солнце померкло, и света уж нет! Поздно!..».
В жизни Григория Распутина было много удивительных «совпадений», касавшихся времени, дат. Но еще более удивительные совпадения окружают его смерть. Первое покушение на жизнь Распутина, предпринятое позорным церковным собором, собранным против старца, состоялось 16 декабря 1911 года. Но тогда его время еще не пришло: Бог даровал ему (и вместе с тем всей стране) еще