«Короли подворотни, блядь…» — подумал я, двигаясь к финальному пункту назначения.
Давно надо было разобраться с крупнейшим наркопритоном, находящимся на южной окраине квартала — недалеко от не очень благополучного квартала Тунчжу.
В наркопритон мадам Фэй стекаются основные поставки опиума и ланфена, то есть, синего порошка. Там большую часть и употребляют, но меньшая часть разлетается по мелким притончикам, в основном блядским, а не наркотическим.
Ланфен усиливает потенцию, поэтому спрос есть в борделях, а кто-то подсаживается на порошок из-за того, что пипирка не встаёт — постепенно, из-за роста толерантности, пипирка снова перестаёт вставать, но бедолага без ланфена уже не может…
Пару дней назад мы посидели с ребятами и подумали над конкретикой. Светиться перед властями нельзя, но делать что-то надо.
Программа минимум — обрести влияние в квартале. Есть тут орган местного самоуправления, наполненный ставленниками криминала — квартальный совет. Председатель тоже ставленник, поэтому совет не делает нихуя, что очень выгодно криминалу, который тут единственный закон.
Императору глубоко похуй, что тут происходит, стража появляется только в случае ЧП, а в остальное время жители предоставлены самим себе и местным ОПГ.
Это нужно менять. Как говорится, если хочешь что-то изменить, начни с дома. Квартал Байшань я считаю своим домом и буду менять его.
— И я его изменю так, что вы все охуеете, мрази! — воскликнул я, пинком вырывая из петель дверь наркопритона.
Примечания:
1 — Пинта — это, как известно каждому, 4 американских джилла или ⅛ американского галлона, то есть, если по-человечески, 0,473 литра.
Глава втораяДельта Униформ Ромео Майк Альфа Новембер
*769-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, кварталБайшань, наркопритон мадам Фэй*
— … и видится мне только один выход из этой ситуации, — продолжал я вещать. — Твои люди, мадам Фэй, находят где-нибудь две… нет, три телеги, а также три больших куска ткани. Потом они загружают телеги вот этим всем и увозят в селитряницу. Я знаю, что вы, поганцы, имеете связи с могильщиками и избавляетесь от тел через них, поэтому если начнёшь ебать мне мозг историями о том, что ты не при делах, я… Скажем так — на телегах найдётся место для ещё одного трупа. Поняла меня?
Интерьер тут специфический, прямо сразу видно, что наркояма ебаная, а не приличное заведение: стены деревянные, обитые тканью с рисунком из лотосов и журавлей, сразу на первом этаже три десятка низких подиумов из некогда лакированных досок, с циновками и подушками на них, окна бумажные, но дешёвые, а освещается всё это потолочными масляными лампами с пожелтевшими бумажными абажурами.
Общее состояние притона далеко от мест, в которых хочется быть, но опиумным и ланфеновым торчкам глубоко похуй, что они сейчас далеко не в «Хилтоне».
— Да, мастер Вэй… — в пояс поклонилась мадам Фэй.
— И помни — ты выжила сегодня только потому, что у меня отличное настроение и я заряжен причинять добро и наносить справедливость, — предупредил я её. — Но завтра у меня может быть другое настроение, поэтому постарайся, чтобы я о тебе больше не слышал.
— Спасибо, мастер Вэй, — снова покорно поклонилась бывшая владелица наркопритона. — Вы очень добры ко мне.
Ну и запашок тут, конечно.
Воняет опиумом, то есть, терпким, вяжущим ароматом подгоревшей цветочной пыльцы, человеческим потом, давно не мытыми яйцами и жопами, а также химической вонью от горелого ланфэна.
— Отправь вон тех троих, — указал я на её подручных, стоящих на коленях.
Я ворвался в этот притон очень ярко, как фейерверк в открытое окно квартиры в новогоднюю ночь, поэтому все обитатели притона, кроме субчиков с окончательно расплавленными мозгами, навсегда запомнят это знаменательное событие.
Братков из Лунчжи я сразу порубил в салат из юнцзинской капусты, а с мадам Фэй и её людьми пришлось поговорить — я не обдумал заранее момент с избавлением от тел.
Городская стража равнодушна к рэкету, торговле людьми, наркоторговле и повальному блядству, царящим в большей части кварталов, но вот когда кто-то валит людей по-крупному — это всегда привлекает её внимание.
А я фигурно нарезал девять человек и, думаю, это считается за крупную партию. И стража обязательно захочет разобраться, а мне этого не надо, мне надо, чтобы мои разборки с кланом Лунчжи происходили в тёплой и приватной обстановке, чтоб все свои, хе-хе-хе…
Мальчики мадам Фэй метнулись на улицу, рожать мне три телеги, а её девочки быстро принесли три куска ткани.
— Нарколыг всех на улицу — у нас сегодня учёт, — сказал я. — Давайте-давайте! Поживее, блядь!
Притон пришёл в движение и равнодушно кайфовавших наркоманов начали выводить из заведения. Кого-то пришлось тащить, потому что состояние — некакашка, а кто-то ушёл сам.
Никто ничему не удивился, потому что тут такое иногда случается, насколько мне известно. Не конкретно в этом притоне, а в целом по притонам — в городе непрерывно идёт криминальная война, в ходе которой заведения меняют хозяев или закрываются «насовсем».
— Зачем вы это делаете, мастер Вэй? — спросила вдруг мадам Фэй.
— Ебашу твоих дружков? — уточнил я.
— Да, — после пары секунд колебаний, кивнула эта пожилая тётка.
— Они напали на меня, — пожал я плечами. — Пришли в мой дом, но сделали это без уважения, даже не назвали меня крёстным… К-хм. Ну, то есть, теперь я наведался с ответным визитом. И буду посещать заведение за заведением, до тех пор, пока они все не сдохнут.
— Так это просто месть? — уточнила мадам Фэй.
— Это не просто месть, — ответил я. — Я был оскорблён до глубины души. Особенно тем, как вели себя те мудаки, которых прислали ко мне. Если бы мне не пришлось скармливать им их же яйца, я бы, наверное, был менее оскорблён, но мне пришлось запачкаться и это требует компенсации.
— Возможно, я могу устроить встречу… — осторожно произнесла мадам Фэй. — И на ней вы можете договориться о выплате компенсации.
— А вот теперь ты меня заинтересовала! — заулыбался я.
Пусть думает, что со мной можно договориться. И пусть, до поры, не знает, что моя претензия к этим мудакам заключается в том, что мне не нравится тот факт, что они загрязняют воздух этого квартала своим дыханием и пердежом…
— Я могу прислать человека, чтобы он сообщил вам место и время встречи? — спросила мадам Фэй.
— Разумеется, дорогуша! — кивнул я с довольной улыбкой. — Я буду ждать в нетерпении. А теперь мне пора. Позаботьтесь о телах, чтобы мне не пришлось заботиться о вас. Хорошо?
*770-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и столичного землевладельца Вэй Та Ли*
— Виталь, там к тебе какой-то человек, — заглянула в мастерскую Сара.
Прекращаю ковать и рассматриваю заготовку пуленепробиваемого шлема с лицевым щитком. Кую его для Сары — 3,5 миллиметра толщиной, из кровавой стали.
«Ну, ладно, вечером добью», — решил я.
Снимаю фартук, вешаю его на крючок и покидаю свою небольшую кузницу.
Во двор посланник не зашёл, хотя мог — дверь открыта. Наверное, побоялся, что обратно его уже не выпустят.
— Господин Синий Делун передаёт, что готов к переговорам, — после уважительного поклона, сообщил мне посланник.
На вид ему лет пятьдесят — как-то удивительно, что он до сих пор на побегушках. Хотя, это Юнцзин — тут возможно всё. Не удивлюсь, если это вообще какой-то левый тип, через которого никак не выйти на Делуна.
Одет в синюю хлопковую рубаху и синие же штаны — типичный прикид местных жителей низкого достатка. Братки одеваются сильно богаче, поэтому он либо хорошо замаскировался, либо его, как мальчика, послали назначать мне место встречи.
— Да ты что? — деланно удивился я. — Где и когда?
— Через два часа, в винной башне «Перо цапли», — ответил посланник. — Сказали, что оружие с собой брать нельзя.
— Здорово, — улыбнулся я. — Хорошо. Передай своему хозяину или кто тебя послал, что я прибуду в назначенное время.
«Перо цапли» — это известное место обитания клана Лунчжи, этакая штаб-квартира, где братки бухают, трахают шлюх, курят опиум и обкашливают вопросики…
«Получается, я не ошибся — это их малина», — пришёл я к выводу. — «Скорее всего, стоит ждать какого-то пиздеца».
Возвращаюсь в кузницу и продолжаю работу. Выходить мне где-то через полтора часа, поэтому, как раз, успею довести заготовку до первых очертаний окончательной формы.
Маркус отлёживается после пампа — ему тяжело привыкнуть к моим методам, но зато он, наконец-то, нашёл в себе мотивацию пампить по-взрослому.
«У нас есть всё, что нужно для этого», — подумал я, обстукивая заготовку молотом. — «Ему нужно лишь вновь влиться в ритм пампа и всё заиграет, как по нотам».
Сара же медитирует в беседке — видимо, наш разговор не прошёл напрасно и она осознала, что с алкашкой у неё намечались проблемы.
Теперь она, официально, в завязке, ни грамма в рот, но насчёт жопы я не уверен, а ещё она интенсивно тренирует волю, медитируя по семь-восемь часов в сутки.
Всё-таки, работу она себе выбрала неправильную — если так много бухать каждый вечер, то легко можно постепенно превратиться в Виталия Константиновича Ковалёва, образца 2025 года…
А у неё в этом была вся суть работы — въебать как можно больше алкогольных напитков, за счёт клиента, но чтобы он не почувствовал при этом, что это её самоцель. Короче, нахуяриться ненавязчиво, раскручивая клиента на дополнительные заказы, с которых капает процент.
Не знаю, могла ли она до Юнцзина больше, чем сейчас, всё-таки, она гораздо сильнее, чем та Сара, которую я застал в Храме, но мне кажется, что да.
Воля — это, в первую очередь, когнитивные способности. А алкашка отупляет, поэтому воля, неизбежно, подрывается.
Время прошло и я начал собираться. Но мне собраться — рваный плащ накинуть.