– Знаешь, Пат, в моей жизни тоже все было нормально, пока не появился ты.
Едкое замечание заставило мужчину скривиться.
– Не будем переводить стрелки, – сказала Гвен устало. – Разговор сейчас о тебе, Сара. Неужели нельзя быть более сдержанной?
Я пожала плечами, увлеченно облизывая ложку от йогурта.
– Даже если эти люди так тебе не понравились, всегда можно без конфликта решить проблему. Придумала бы что-нибудь, чтобы оттуда уйти. Посоветовалась бы со мной, я могла помочь тебе придумать причину, и по правилам этикета никто бы не стал тебя задерживать.
– Я не понимаю, почему вы считаете, что я кому-то должна? Должна быть вежливой и доброй, должна терпеть людей, раздражающих меня, должна, как вы с Патом, целовать им пятки, чтобы чувствовать себя частью элиты Уотербери?..
– Замолчи! – разозлился Патрик.
– Вы даже правду принять не в силах. А хотите меня обучить лицемерию, в котором стали асами.
– Да заткнись ты уже, заткнись, дура!
– Патрик, не перегибай палку.
– Это я-то ее перегибаю? Да что ты говоришь, Гвен! Очнись. Вспомни, что твоя дочь наговорила Хартингтонам, как неловко и стыдно нам было весь оставшийся вечер! Наши отношения с ними никогда не будут прежними.
– Так же неловко и стыдно мне было за вас, когда я наблюдала за вашим раболепием. Зачем вы так унижаетесь перед ними? У вас осталось хоть немного гордости?
– Да что ты можешь в этом понимать? Это банальная вежливость. Сколько тебе лет? Двадцать три? Почему же тогда ума, как у пятилетней? Что ты знаешь о мире, чтобы указывать нам, как себя вести? Ты ни хрена еще не понимаешь!
– Ну-ну, – усмехнулась я.
Мое внешнее спокойствие взбесило Патрика более всего остального.
– Какого хрена ты мне тут рожу кривишь?
– Патрик! Хватит!
– И правда, хватит орать, – я даже бровью не повела, так меня все это веселило.
– Слушай сюда, Сара. Еще одна такая выходка и ты вылетишь из моего дома на хрен. Поняла меня?
Я поднялась с дивана и подошла к нему почти вплотную.
– Я тебя не боюсь, Патрик. У тебя нет ничего, чем ты мог бы мне угрожать. Сделать мою жизнь еще хуже ты уже не сумеешь, и так достаточно постарался.
– Какая же ты узколобая, Сара. Твердишь одно и то же. Не надоело? Ты, должно быть, очень тупая, если до сих пор не поняла, что Гвен ушла ко мне, потому что разлюбила твоего отца и больше не хотела жить с ним против своей воли. Потому что твой отец – слабовольный кусок дерьма, который даже тебя чуть не угробил. Он разрушает все, к чему прикасается.
– Еще одно слово о моем отце, и я сожгу нахрен твою контору, – с ледяным спокойствием пообещала я.
Мужчина смотрел на меня с плещущей через край ненавистью, крылья носа раздувались и опадали, но больше он ничего не сказал, хотя, очевидно, очень жаждал продолжить эту яростную перепалку.
– Господи боже мой… Когда же это все кончится?.. – простонала Гвен, схватилась за волосы и вышла.
Держу пари, едва ее не стало рядом, Патрику захотелось броситься на меня так же сильно, как и мне на него, но мы сдержались и не стали избивать друг друга. В конце концов, когда-то очаг злости просто иссякает, опустошая тебя.
Наверное, Хартингтоны больше не позовут их в гости. Какая жалость. Я могла бы еще очень многое сказать, но не стала. Единственное, что я точно знала: мне нужно как можно скорее съезжать отсюда.
В комнате я взяла плеер и наушники, включила Billy Idol – «Eyes Without a Face» и по привычке отправилась созерцать уютные улочки Уотербери, пока дома все более-менее не успокоится. Песня как никогда точно гармонировала с моим нынешним настроением, да и погода тоже.
Где-то полчаса спустя посреди Скавилл-стрит, когда солист Dope в наушниках желал кому-то скорой смерти, меня застал приличный ливень. Небо быстро затянуло, и город вновь погрузился в уже известный мне эффект темного колодца. Я забежала под ближайший карниз, хотя уже достаточно промокла, и решила подождать, пока дождь стихнет.
Улочка обезлюдела, но из-за музыки в ушах и шума воды я не сразу услышала стук за своей спиной. Обернувшись, я увидела за стеклянной витриной молодого парня, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Он стучал пальцем по стеклу, будто я была рыбкой в большом аквариуме, и слегка улыбался.
– Дуглас, – удивилась я, освобождая уши.
Тот самый парень из ломбарда, ну надо же! Он открыл дверь и любезно пригласил меня внутрь.
– Не думала встретить тебя еще раз, – призналась я.
– Взаимно, но Уотербери – город тесный. Тебе еще не раз предстоит в этом убедиться. Проходи.
– Куда?
– Сейчас все увидишь.
Дуглас провел меня по небольшому коридору, стены которого были завешаны черно-белыми картинами в красивых рамках, но я не успела их рассмотреть.
– Гулять по Уотербери без зонта – не очень удачная идея.
– Это я уже поняла. А где мы?
Вместо ответа Дуглас распахнул передо мной дверь, и я моментально поняла, что это за место. Вне всяких сомнений, я оказалась в тату-салоне. Все возможные поверхности, включая стены и пол, были усыпаны различными эскизами, словно осенние лужайки рыжей листвой. Некий логический порядок расположения имело только специальное оборудование и кресла для клиентов, все остальное, чем наполнено было это небольшое помещение, точно укладывалось в емкое понятие «творческий хаос».
– Вау, какой миленький бардак, – сказала я, осматриваясь.
– Кого это ты к нам привел, Дуглас?
У большого окна, по которому снаружи струилась вода, вокруг низкого журнального столика, прямо на полу, сидели молодые люди на первый взгляд отталкивающей внешности. Обилие татуировок и пирсинга, экстравагантные прически, нестандартная одежда – буквально все выдавало в них тот контингент, который обычно обходят стороной. Но приветливые лица диссонировали с такой стереотипной внешностью.
– Это Сара, мы с ней виделись в ломбарде недавно, – просто ответил Дуглас и тоже сел на пол, согнув ноги под себя.
– Сильно промокла? – спросила девушка с короткими синими волосами.
– Немного.
– Садись с нами. Мы тут как раз перекусить решили.
– Спасибо…
На крошечном столике теснились кружки с содовой и пластмассовые формочки с шоколадными кексами.
– Тут на всех хватит, – заверил меня молодой человек с большим кольцом в носу. – Угощайся. Это я испек.
– Серьезно? Очень вкусно.
– Могу подкинуть рецепт, если интересно. Кстати, меня зовут Расмус, это – Мэт и Эвелина, Дугласа ты знаешь.
– Очень приятно, ребята. Спасибо, что приютили.
– Нет проблем. Ну, задавай свои вопросы.
– Вы здесь работаете, да? Хотя это ведь очевидно.
– Иногда самые очевидные вещи ломают все наши ожидания.
– Это точно. Прямо про вашу внешность.
Ребята переглянулись и заулыбались. И в тот момент мне стало безумно тепло в их компании.
– Спроси еще что-нибудь, – попросил Мэт.
– Не хочется мне ничего у вас расспрашивать, – призналась я. – Мне и так с вами очень комфортно.
– Ты недавно в Уотербери, верно? – спросила Эвелина.
– Это так. Я еще очень мало знаю о городе и его жителях. Но стремлюсь это исправить.
– В Уотербери это несложно. Я имею в виду, подружиться с кем-нибудь. Люди в основном добродушные. За исключением некоторых особых экземпляров.
– Тебе у нас нравится?
– Пока что – очень.
– У тебя проблемы с деньгами?
– Что? Откуда ты?..
– Ты же была в ломбарде.
– Ах да. Я и забыла. Да, деньги не помешали бы. Впрочем, они никогда не лишние.
– Тем не менее, они далеко не главное.
– В моей ситуации без них не обойтись.
– Ищешь работу?
– Разумеется.
– Знаешь, какой самый легкий способ заработать в Уотербери?
– М-м, знала бы, уже бы сделала это.
– Тотализатор. У нас здесь все обожают гонки.
– А, гонки. Да, об этом я слышала. Но немногое. Меня это как-то не очень привлекает. Я не разбираюсь в этой сфере, мягко говоря.
– А все просто. Если хочешь выиграть, ставь на Гектора – не прогадаешь.
– Гектор наше сокровище.
– Да, если и любят во всем Уотербери что-то больше гонок, то только Гектора. Выйди на улицу, спроси любого встречного, за кого он болеет, и ты услышишь: за Гектора, разумеется.
– Еще бы не любить Гектора, – мечтательно сказала Эвелина, – ведь он так хорош во всех возможных смыслах.
– Трудно не согласиться, – добавил Расмус. – Любой парень хотел бы быть на него похож. Но у каждого свое место. Ведь если идеальны все, то никто не идеален.
– Я уже слышала кое-что об этом вашем Гекторе, но гораздо менее лестное, чем сейчас, – заметила я, чувствуя, что у меня уже передозировка этого имени.
– Отзываться о Гекторе отрицательно могут только Хартингтоны. Вот, кого у нас в Уотербери терпеть не могут.
Я в голос засмеялась, заставив ребят переглянуться.
– Вы мне, наверное, не поверите. Но я буквально вчера была у них в гостях.
– Да ну. Как тебя туда занесло?
– Мать и ее новый муж уговорили. Я хотела развеяться, но быстро пожалела, что согласилась.
– Так ты действительно была у Хартингтонов?
Ребята выговаривали эту фамилию с осторожным презрением, будто осматривали собственные пальцы, испачканные в чем-то очень неприятном, и думали, как от этого избавиться, чтобы не замараться еще больше.
– Да, мне довелось побывать в этой обители лицемерия.
– Кстати, их обожаемый сынок, Билл, тоже гонщик. И, если отбросить все личное и оставить лишь профессиональное, он неплохой пилот.
– До Гектора ему далеко.
– Это ясно. Но все равно они конкуренты. Поэтому Хартингтоны и не любят Гектора.
– Видела я этого Билла. Не понравился он мне. Впрочем, мне там никто не понравился. И я, к несчастью своей матери, об этом не умолчала.
– Да ладно? – засмеялся Мэт. – Прямо в лицо им высказала?
Пришлось коротко пересказать ребятам события вчерашнего вечера, после чего они разразились восторженными аплодисментами и улюлюканьем.